Иван Винаров - Бойцы тихого фронта Страница 60

Сунь Ятсен воспринял декларацию Чичерина как искренне протянутую руку помощи. И только внутренние междоусобицы в гоминьдане помешали ему немедленно приступить к разрешению этой проблемы.

В апреле 1918 года японские империалисты высадили десант во Владивостоке. К ним присоединились десанты США и Англии. Полчища интервентов превышали 150 тысяч солдат, солидно вооруженных, хорошо снабжавшихся боеприпасами. Ими командовал отборный офицерский состав. Воспользовавшись затруднениями молодого Советского государства, интервенты оккупировали весь советский Дальний Восток, Приморье, Забайкалье, Сибирь. Они оккупировали и КВЖД. Было сколочено пресловутое «Дальневосточное правительство» во главе с премьер-министром Хорватом и военным министром адмиралом Колчаком, вскоре провозгласившим себя «верховным правителем всея Руси». На золото империалистов была создана крупная белогвардейская армия численностью более 300 тысяч человек под командованием Колчака.

А дальше?

Дальше события развивались совсем не так, как ожидали империалисты. Проявив железную выдержку, «большевистская Россия» не только защитила свое право на существование, но и в результате тяжелых кровопролитных боев изгнала со своей земли всех врагов, наемников и интервентов. Освободила от них и Дальний Восток.

Во владение КВЖД снова вступили ее истинные хозяева. Советское правительство предложило Сунь Ятсену упредить совместную эксплуатацию железной дороги. Так обстояли дела до конфликта на КВЖД в 1929 году.

После измены Чан Кайши весной 1929 года северокитайские реакционные генералы оккупировали Дальневосточную железную дорогу и нагло изгнали советских рабочих и служащих, чуть не ставших жертвой их зверств. Все сооружения, все имущество и все учреждения, включая и Харбинское управление, были бесцеремонно конфискованы и разграблены. Они организовали и нападение на советское консульство в Харбине, а его персонал подвергли издевательствам и унижениям… Волна репрессий, бешено раздуваемая чанкайшистами, приняла самые грубые формы. Более 2000 советских граждан, рабочих и служащих КВЖД и сотрудников харбинского консульства были арестованы и брошены в концлагеря, где они содержались в невыносимых условиях. А десятки из них были обезглавлены по приказу китайских властей.

Советский Союз направлял ноты протеста, призывая китайские власти к гуманному отношению к незаконно арестованным, настоятельно требовал их освобождения, предлагал переговоры об урегулировании спорных вопросов. Все напрасно: китайские марионетки в своем бешеном озлоблении шли к намеченной цели.

Эти бесчинства были только началом. Подстрекаемые Англией, США и Японией, чанкайшисты в июле 1929 года приступили к усиленным военным приготовлениям и провокациям на дальневосточной границе с очевидной целью: спровоцировать войну, нанести удар Советскому Союзу там, где он относительно слабее защищен, — на Дальнем Востоке, — оккупировать Приморье, Хабаровский край и Забайкалье и создать «независимую Дальневосточную державу». Империалисты пытались осуществить то, чего им не удалось добиться десять лет назад.

Военные провокации империалистов и их китайских слуг на Дальнем Востоке являлись, как известно, частью большого заговора, усиленно планировавшего новый поход против Страны Советов. Империалисты считали, что Советский Союз бросил все силы на выполнение первой пятилетки и не сможет выделить средства и силы для защиты своих границ.

В начале августа 1929 года Советское правительство спешно создало специальную дальневосточную армию — Особую Краснознаменную Дальневосточную армию (ОКДВА). Командующим был назначен герой гражданской войны, бывший главный военный советник китайской революционной армии В. К. Блюхер. Исключительно удачный выбор! Кто мог лучше знать Забайкалье, Приморье, Хабаровский край, Сибирь, чем Блюхер, десять лет тому назад изгнавший оттуда белогвардейцев и интервентов! К тому же он лучше других знал характер своего неприятеля!

В. К. Блюхер должен был согласно приказу Советского правительства нанести сокрушительный удар по китайским контрреволюционерам во главе с Чан Кайши и их империалистическим подстрекателям, в первую очередь — японским самураям, и защитить границы СССР.

2. СНОВА СО СПЕЦИАЛЬНЫМ ЗАДАНИЕМ К БЛЮХЕРУ

Мы с Галиной вернулись из Китая еще в апреле 1929 года. Вместе с нами приехали руководитель группы Гриша Салнин и еще два человека, Михайлов и Вершинин, прибывшие в Китай позже и большую часть времени остававшиеся в Пекине. Галина заболела: тревоги секретной работы, ежедневный риск, непривычное питание, климат и тысячи других явных и неизвестных причин, способных подорвать здоровье человека, стали причиной ее болезни. Галина держалась три года, не делала никаких скидок на свое здоровье, но теперь, когда все осталось позади, организм не выдержал. К счастью, болезнь оказалась не тяжелой, и вскоре после нашего возвращения в Москву она встала на ноги и опять начала работать в управлении. Через неделю или две ее направили в специальную школу. Ей пришлось овладеть профессией радистки — этого требовали будущие задания.

В специальную школу был зачислен и я. Берзин железно соблюдал систему работы с кадрами: работа, обучение и специализация должны были неразлучно сопутствовать друг другу. Мы вступили в век технической революции. Совершенствовались не только средства ведения разведки и связи, но и методы, тактика, стратегия искусства разведки, приобретавшей все большее значение. Особая роль советской разведки была обусловлена коварством мирового империализма, его неистовыми усилиями помешать делу Советской власти, шпионить и подрывать ее изнутри, клеветать и провоцировать, а когда подвернется случай, то и напасть в открытую, чтобы стереть с лица земли… Разведка должна была превратиться в наши глаза и уши.

В школе мы осваивали все последние технические новинки, которые могли бы оказаться полезными в нашей работе, новые виды оружия, совершенствовали приемы самозащиты при внезапном нападении, анализировали действия врага, вскрытые на процессах против разоблаченных шпионов, изучали шифр, повышали физическую подготовку. Разумеется, в обучение входило повышение марксистско-ленинских знаний, расширение общей и политической культуры, приобретение экономических и географических знаний, изучение иностранных языков. Я усиленно осваивал немецкий (наверно, Берзин уже имел какие-то соображения насчет меня). Нужно сказать, что в Китае я некоторое время изучал английский.

Поздней осенью 1929 года, через несколько месяцев после моего поступления в школу, Берзин внезапно вызвал меня в управление. У него в кабинете я застал и Гришу Салнина. Гриша уже заведовал отделом, у него на петлицах появился еще один ромб. До поездки в Китай он носил один ромб.