Эрих Раквитц - Чужеземные тропы, незнакомые моря Страница 35

Инициатива Птолемея, направленная на создание глобусов, была, как и вся научная деятельность античных ученых, погребена в течение почти полутора тысяч лет. Бессмертная заслуга Бехайма заключается в том, что он первый изобразил Землю в виде шара[184]. Его «земное яблоко», сохранившееся до сих пор, является символом начала новой эры в человеческой истории. И не случайно это великолепное творение было создано в 1492 году, сыгравшем такую большую роль в истории открытий.

Только каких-то 800 миль, несколько дней плавания, отделяли Диогу Кана от южной оконечности Африки. Разумеется, он этого не знал. Но туземцы мыса Кросс, по-видимому, хорошо знали, что континент можно объехать и что его берег снова поворачивает к северу. Такое сенсационное сообщение экспедиция Кана, вероятно, и привезла в Лиссабон, где, как и в других европейских странах, еще не совсем отрешились от взглядов Птолемея, согласно которым юг Африки уходил на восток, превращая Индийский океан во внутреннее, закрытое море.

Через год после возвращения Кана, в 1487 году, Португалия разыграла сразу два козыря. Рыцарь Педру ди Ковильян возглавил сухопутную экспедицию, чтобы разведать сказочную страну Индию и «царство Иоанна», а Бартоломеу Диаш предпринял последнее, хорошо продуманное наступление на южный мыс. Ковильяну, переодетому обыкновенным купцом, удалось на арабском паруснике добраться до Малабарского берега. В Гоа и Калькутте он с изумлением увидел, что арабы давно уже монополизировали всю торговлю с Индией. Затем он объездил восточный берег Африки и дошел до Софалы (страны Офир древности). Здесь он тоже повсюду встречал торговые поселения арабов, в течение столетий вывозивших из Африки золото и слоновую кость.

В 1493 году Ковильян дошел до «царства Иоанна» — христианской Абиссинии. Со времен принца Генриха положение изменилось. Если тот был воодушевлен идеей найти в лице христиан союзников в борьбе с исламом, то Жуан II был озабочен уже тем, чтобы пресечь торговлю арабов с Индией. Поэтому доклады Ковильяна, до самой смерти оставшегося в Абиссинии доверенным короля, были для него чрезвычайно ценны[185].

Тем временем Диаш с двумя небольшими каравеллами и фрахтером, который он впоследствии оставил в форте Эльмина, направился на юг. На борту у пего были четверо увезенных в Португалию негритянок и два негра. Этих несчастных, одетых в европейское платье и снабженных образцами различных товаров, высаживали во многих пунктах., побережья, где они изображали из себя нечто вроде живой торговой рекламы…

Мыс Кросс был уже позади, когда налетел сильный норд. С убранными парусами неслись каравеллы на юг. Это было тяжким испытанием для команды и командира, у которого была только одна забота: не сесть на мель и держаться подальше от суши, от берега!

Почти 14 дней продолжалась эта адская гонка. Неожиданно шторм стал затихать, северный ветер сменился западным; Диаш воспринял это как знамение небес. Теперь можно было, пожалуй, снова подойти к берегу. Прозвучала команда, и корабли повернули на восток. Прошел день, но земля не показывалась. Не было видно ничего, кроме моря. Мощные волны швыряли суденышки во все стороны. Люди стали ворчать, и Диашу пришлось призвать на помощь весь свой авторитет, чтобы удержать команду в повиновении. Положение стало серьезным. Уже пять месяцев находились корабли в море. Продукты почти кончились, а то, что оставалось, так воняло, что едва можно было открыть провиантские камеры. Точно так же обстояло дело и с питьевой водой…

Прошел еще один день… С отчаянием вглядывался дозорный в море. Земли не было видно. И вдруг… Кажется, командир сообразил, в чем дело. Он приказал повернуть на север. Пузатые каравеллы неохотно совершили маневр и встали на новый курс. Солнце уже склонялось к закату третьего дня…

Отчаянный крик раздался сверху: «Tierra! — Земля!» Это волшебное слово пронеслось по судам и пробудило в команде надежду. Неуверенность как рукой сняло. Люди забегали, засуетились, полезли наверх. На горизонте действительно маячила узкая полоска суши. Значит, они выскользнули из объятий моря и снова обрели землю. Но это была чужая, неизвестная земля. Даже Диаш не имел о ней никакого представления. На лугу близ берега паслись коровы, а скоро показались и первые жители. Кожа у них была коричневого цвета, как у всех людей Южной Африки. К сожалению, переводчики не могли понять друг друга.

Но капитану нужна была твердая уверенность, что это то, что он искал, поэтому в течение нескольких дней корабли следовали в северо-восточном направлении вдоль прибрежной линии, пока команда окончательно не отказалась плыть дальше. Нехотя капитан подчинился, но он уже знал, что мечта целого столетия осуществилась. Он обогнул Африку! По другую сторону моря лежала Индия, быть может, совсем близко. С горечью Диаш понял, что дойти до нее он не сможет — слишком уж обессилели люди, а корабли нуждались в ремонте.

На полпути между нынешним Порт-Элйзабетом и Ист-Лондоном, у мыса Падропе, с торжественной церемонией был установлен гербовый столб. Затем Диаш заставил своих спутников продвинуться еще немного на восток, до Великой рыбьей реки (современной Грейт-Фиш), где скрепя сердце он отдал окончательный приказ о возвращении. С горьким чувством проследовал Диаш мимо установленного на мысе Падроне гербового столба, как бы зная, что видит его в последний раз. И в самом деле Диаш никогда больше не возвращался в эти широты. В 1500 году с эскадрой из четырех судов он погиб во время шторма у южной оконечности Африки[186].

Некоторое время камень, вероятно, служил дорожным знаком для направляющихся в Индию путешественников, затем был совершенно забыт. Не сохранился и доклад Диаша. Только в 1939 году были найдены остатки гербового столба с мыса Падроне; эта находка — важное звено в цепи умозаключений, направленных на выяснение событий этого знаменательного плавания.

Обычай мореходов того времени давать примечательным пунктам на берегу имена святых, в день которых было сделано открытие, позволяет сделать интересные выводы о том, как протекало путешествие. Например, 16 мая 1488 года корабли миновали мыс Игольный[187] в самом конце южного края Африканского континента. Вероятно, каравеллам пришлось бороться с устойчивыми западными ветрами, и путешествие прерывалось продолжительными паузами как для отдыха — команда была сильно утомлена, — так и для того, чтобы запастись провизией и водой. Лишь через 3 месяца, 16 августа, каравеллы дошли до пункта, названного Диашем из-за бушевавших здесь мощных бурь мысом Бурь (Кабу-Торментозу). Но после возвращения экспедиции в Лиссабон король Жуан II дал ему многообещающее название — мыс Доброй Надежды. Так он называется и по сей день. И по праву! Потому что после великолепного путешествия Диаша надежда добраться до Индии морским путем сменилась твердой уверенностью. Бартоломеу Диаш стал бессмертен. Португальский национальный поэт Камоэнс поставил герою мыса Бурь «литературный памятник» в своих «Лузиадах».