Эрих Раквитц - Чужеземные тропы, незнакомые моря Страница 52

16 марта. «В субботу, 16 марта 1521 года, поутру, мы подошли к возвышенной местности на расстоянии 300 лиг (960 морских миль) от Разбойничьих островов, то был остров Самаль (Самар Филиппинских островов). На следующий день капитан-генерал решил для большей безопасности высадиться на другом необитаемом острове, расположенном справа от вышеупомянутого, и там запастись водой и отдохнуть немного…

В понедельник, 8 марта, под вечер мы заметили приближающуюся к нам лодку с 9 туземцами… Поэтому капитан-генерал приказал повернуть на запад, где тоже виднелся небольшой остров. Этот не был населен…»

4 апреля. «Мы пробыли тут семь дней, по истечении коих взяли курс на северо-запад, миновав пять островов, а именно: Сейлани, Бохол, Каниган, Байбэй, Гатиган»[235].

7 апреля. «…мы вступили в гавань Себу. Более двух тысяч вооруженных копьями и щитами туземцев прибежали на берег, чтобы Посмотреть на наши корабли; очевидно, они никогда ничего подобного не видели. Главнокомандующий послал одного из наших молодых людей с переводчиком послами к королю Себу. Король через своего министра спросил переводчика, с какой целью мы прибыли. Тот ответил, что господин командующий флотилией состоит капитаном на службе могущественнейшего монарха на земле, а целью путешествия является Молукку. Тогда король пригласил нашего командующего к себе, но велел предупредить его, что все входящие в гавань в торговых целях суда должны сначала платить королю пошлину»[236].

9 апреля. «Во вторник утром властитель Масавы (соседнего острова) пришел на корабль в сопровождении мавра. Он приветствовал капитана от имени властителя (Себу) и сообщил, что тот занят сбором продовольствия в таком количестве, в каком только его возможно собрать, чтобы дать ему, и что после обеда он пришлет сюда своих племянников и двух других из своих начальников на предмет заключения мира.

После обеда племянник властителя, его наследник, пришел на корабль вместе с властителем Масавы, мавром, правителем, начальником охраны и восемью другими начальниками для заключения с нами мира. Капитан-генерал принял их…»

12 апреля. «В пятницу мы показали им нашу лавку, полную товаров, что привело их в крайнее изумление. Они давали нам золото в обмен на чугун и прочий крупный товар. За другие товары они давали нам рис, свиней, коз и прочие предметы продовольствия. За 14 фунтов железа они давали нам 10 слитков золота, причем каждый слиток был ценою в 11/2 дуката. Капитан-генерал отказывался от большого количества золота, так как среди нас находились такие, которые готовы были отдать все, что у них было, за небольшое количество золота и тем самым могли бы погубить навсегда нашу торговлю».

14 апреля. «Так как король обещал нашему главнокомандующему принять христианскую религию, то эту церемонию назначили на 14 апреля… После многих благочестивых приготовлений главнокомандующий взял короля за руку и повел его на помост. Вместе с ним там же окрестили правителя с Мацауа, принца-племянпика, мавританского купца и еще 500 человек. После обеда мы снова сошли с нашим священником на берег, чтобы окрестить королеву и других женщин». (Здесь и далее в целях сокращения следуют выдержки из «Дневника» Антонио Пигафетты. — Г. Е.)

15–21 апреля. «До конца недели были крещены все жители Себу и соседних островов. Но на одном из них оказалась деревня, жители которой не пожелали подчиниться ни нам, ни королю. Они были язычниками, и мы сожгли эту деревню, а на том месте водрузили крест».

22–26 апреля. «Остров Мактан, на котором стояла сожженная нами деревня Булайя, находится недалеко от острова Себу. Магеллан предупредил короля Мактана, что сожжет все его селения, если тот немедленно не признает верховную власть короля Себу, подчиниться которому он до сих пор отказывается. Кроме того, Магеллан потребовал дань в свою пользу: три козы, три свиньи, три клади риса и три клади гречихи».

26 апреля. «Зула, один из вождей на Мактане, прислал сегодня со своим сыном две козы и велел передать, что он не виноват в том, что посылает не все. Виноват другой вождь, Силапулапу, не признающий короля Испании…»

27 апреля. «…Мы отправились в полночь. Нас было 60 человек в латах и шлемах. За нами следовали недавно окрещенные король, принц и несколько вождей с Себу. Когда мы приплыли к Мактану, до рассвета оставалось еще три часа. Наш главнокомандующий решил наступления еще не начинать. Он высадил на берег мавританского купца и велел ему передать Силапулапу, что если тот признает верховную власть Испании и подчинится христианскому королю острова Себу, а также уплатит дань, то его будут считать другом. В противном случае он почувствует силу наших копий. Однако островитяне не дали себя запугать угрозами. Они ответили, что у них тоже имеются копья, если даже это только заостренные трубки тростника и закаленные в огне палки. Мы дождались наступления дня. Наши шлюпки не могли из-за рифов и отмелей подойти к самому берегу. И поэтому 49 наших людей вошли по пояс в воду; остальные же 11 человек остались прикрывать шлюпки.

Против нас тремя группами стояло более 1500 островитян. Со страшным криком все они одновременно набросились на нас. Наш главнокомандующий разделил свой маленький отряд на две части. Начался бой. Мушкетеры и арбалетчики около получаса стреляли издалека, не причиняя, однако, противнику существенного урона. Генерал-капитан кричал: «Не стрелять!» Но напрасно. Когда островитяне увидели, что наша стрельба безрезультатна, они решили не уступать и подняли страшный рев.

Чтобы рассеять их и внушить страх, Магеллан приказал некоторым из нас поджечь хижины. Но при виде огня они еще более рассвирепели и стали еще более кровожадны. Ярость, с какой они нападали на нас, возросла; нам показалось, будто их стало больше. Отравленная стрела пронзила ногу генерал-капитана; он тотчас приказал нам медленно и осторожно отступать. Но большинство наших людей обратились в беспорядочное бегство, так что рядом с Магелланом нас осталось всего семь или восемь человек. Продолжая непрерывно сражаться, мы отступали, и скоро, отойдя на расстояние арбалетного выстрела, оказались по колено в воде. Преследовавшие нас по пятам островитяне целились главным образом в главнокомандующего и два раза сшибли у него шлем с головы. Но, как настоящий рыцарь, он продолжал сражаться. Этот неравный бой продолжался больше часа, и так как Магеллан не пожелал дальше отступать, то одному островитянину удалось кончиком копья ранить его в лицо. Главнокомандующий тотчас пронзил противника своим копьем и сделал попытку обнажить меч. Но, так как правая рука была сильно поранена, он смог вытащить меч из ножен только до половины. Тогда островитяне все вместе набросились на него. Капитан получил такой сильный удар саблей по ноге, что упал навзничь. В ту же минуту противники ринулись на него с копьями и саблями. Так он погиб, наш верный вождь, наш светоч, наша опора. Мы увидели, что он умер, но гак как все были тоже изранены, мы бросились к шлюпкам, которые были уже готовы отчалить. Своим спасением мы тоже обязаны нашему главнокомандующему, потому что в последний момент все островитяне скопились возле него. Слава Магеллана переживет его смерть. Его украшали все добродетели. В минуту величайшей опасности он проявлял непоколебимую стойкость. На море он добровольно подвергал себя большим ограничениям, нежели матросы. Он владел искусством судовождения и разбирался в морских картах лучше, чем кто-либо. Это подтверждается тем, что ни у кого не хватило столько ума и отваги, чтобы обойти вокруг почти всю землю, как это сделал он».