Умберто Эко - Сотвори себе врага. И другие тексты по случаю (сборник) Страница 39

В конце концов, Средневековье – это эпоха великих путешествий, но пришедшие в упадок дороги, леса, которые необходимо было пересекать, и моря, которые приходилось преодолевать, полагаясь на сомнительных проводников, – все это мешало чертить нормальные карты. Они были весьма приблизительными, как инструкции из «Путеводителя паломника» Сантьяго Компостельского, гласившие: «Коли хочешь попасть из Рима в Иерусалим, двигайся на юг, расспрашивая дорогу». Представьте себе карту железных дорог, которую можно найти на обложке любого расписания поездов. Никто не сумеет по этой схеме пересадочных узлов восстановить очертания Италии, хотя она очень понятна, если вам нужно добраться из Милана в Ливорно (в частности, по ней видно, что Генуи вам не миновать). Точная форма Италии не интересует тех, кто едет от станции к станции.

Древние римляне создали систему дорог, соединявших каждый город известного тогда мира, но вот как представлены эти дороги на «Пейтингеровой таблице» – карте, получившей такое название в XV веке, когда она была заново открыта.

Верхняя ее часть представляет Европу, нижняя – Африку, и это в точности та же ситуация, что и на железнодорожной карте. По карте можно проследить, откуда выходят дороги и куда приводят, но по ней невозможно судить о форме Европы, Средиземноморья или Африки (хотя, конечно, римляне должны были располагать куда более точными географическими сведениями). Однако форма континента интересовала их гораздо меньше, чем указание – какая дорога ведет, скажем, из Марселя в Геную.

Во всем остальном средневековые путешествия были воображаемыми. Средневековье производило энциклопедии, «Imagines Mundi»[219], чья первоочередная задача – удовлетворить жажду чудесного, рассказывая о далеких недоступных странах, и все эти книги писались людьми, никогда не видевшими те места, о которых они вели речь, потому что авторитет традиции ставился тогда выше, чем авторитет опыта. Карта претендовала не на то, чтобы передать форму Земли, но на то, чтобы перечислить города и народы, могущие там повстречаться.

Итак, символическое воспроизведение ставилось выше эмпирического. При создании карты миниатюрист в первую очередь думал о том, как изобразить Иерусалим в центре Земли, а не о том, как до него добраться. Хорошо на картах того периода представлены были только Италия и Средиземноморье.

И последнее. Средневековые карты не имели научного значения, но отвечали запросам публики по части чудесного. В том же смысле, я хочу сказать, в котором современные глянцевые журналы уверяют нас в существовании летающих тарелок, а по телевидению рассказывают, что египетские пирамиды были возведены представителями внеземных цивилизаций. Кометы, увиденные на небе невооруженным глазом, немедленно трансформируются в то, что в наши дни послужило бы доказательством существования НЛО. На многих картах XV и XVI веков, уже вполне приемлемых с точки зрения картографии, по-прежнему присутствуют загадочные чудища, якобы обитающие в областях, изображенных на картах уже отчасти реалистично.

Замечание в скобках: неужели викинги в самом деле добрались до Америки, как уверяет легенда? Всем известно, что подлинный прорыв в средневековом мореплавании связан с изобретением руля, сидящего на оси за кормой. На греческих и римских судах, как и на судах викингов, вплоть до тех, на которых Вильгельм Завоеватель в 1066 году высадился на английские берега (это видно на гобелене королевы Матильды из Байё), функцию руля выполняла пара задних боковых весел, которыми маневрировали, чтобы придать судну желаемый курс. Такая система, мало того что очень неудобная, делала практически невозможными маневры судов большого водоизмещения, а главное – совершенно исключала возможность двигаться против ветра, потому что для этого необходимо «ходить галсами», то есть так перекладывать руль, чтобы судно шло к ветру попеременно то одним, то другим бортом. Поэтому морякам приходилось рассчитывать лишь на короткие каботажные плавания, то есть постоянно держаться берега, на котором можно переждать неблагоприятный ветер.

Так что викингам никогда не удалось бы пройти от Испании до Центральной Америки, как Христофор Колумб (и к ирландским монахам это тоже относится). Совсем другое дело, если вспомнить о тех, кто мог сначала перебраться из Исландии в Гренландию, а уже оттуда – к канадским берегам.

Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, как храбрые мореплаватели могли проделать это на своих даккарах и добраться до крайнего севера Американского континента и, возможно, до берегов Лабрадора. Неизвестно, правда, сколько из них при этом утонуло.

Небесная форма

Но оставим Землю, обратимся к небу. В IV–III веках до н. э. Аристарх Самосский выдвинул гелиоцентрическую гипотезу, которую упоминал даже Коперник. Согласно Плутарху, Аристарх был обвинен в безбожии как раз на том основании, что он посчитал Землю движущейся, чтобы объяснить при помощи земного вращения астрономические явления, которые невозможно было объяснить никаким другим образом. Плутарх не разделял этой гипотезы, а позже Птолемей посчитает ее «нелепой». Аристарх слишком опередил свое время, и, возможно, его заключение основывалось на ошибочных предпосылках. Но история астрономии вообще полна курьезов. Такой великий материалист, как Эпикур, высказал мысль столь живучую, что с ней аж в XVII веке спорил Гассенди; и, разумеется, она засвидетельствована в «De rerum naturae»[220] Лукреция. Идея заключалась в том, что по совокупности серьезнейших причин Солнце, Луна и звезды не могут быть ни больше, ни меньше того размера, в котором они являются нашим глазам. Из чего Эпикур заключал, что диаметр Солнца – сантиметров тридцать.

«De revolutionibus orbium caelestium»[221] Коперника вышел в 1543 году. Нам кажется, что мир разом перевернулся, и поэтому мы говорим о «Коперниковой революции». Но «Диалог о двух системах» Галилея – это 1632 год (восемьдесят девять лет спустя!), и мы знаем, с каким неприятием он столкнулся. При этом и Коперникова и Галилеева астрономии были воображаемыми, потому что и тот, и другой ошибались относительно формы планетарных орбит.

Но самая точная из воображаемых астрономий – та, что была разработана Тихо Браге, величайшим астрономом и учителем Кеплера. Он предложил третье решение: планеты вращаются вокруг Солнца, потому что иначе было бы невозможно объяснить многочисленные астрономические явления, но Солнце (с планетами) вращается вокруг Земли – остающейся неподвижной в центре Вселенной.

Гипотеза Браге была хорошо встречена, например, иезуитами, в том числе величайшим из них, Атанасиусом Кирхером. Он был образованным человеком и не мог больше принимать Птолемееву систему. В главе, посвященной Солнечной системе, своего «Iter extaticum coeleste»[222] (издан в 1660 году) он дает нам возможность ознакомиться одновременно и с Платоновой системой, и с египетской, даже с учением Коперника, которое добросовестно объясняет, добавляя при этом, что «quem deinde secuti sunt pene omnes Mathematici Acatholici et nonnulus ex Catholicis, quibus nimirum ingenium et calamus prurit ad nova venditanda»[223]. Разумеется, не будучи одним из сих несчастных, Кирхер выбирает Браге.

С другой стороны, против утверждения, что Земля вертится вокруг Солнца, выдвигались серьезнейшие опровержения. В своей «Historia utrusque cosmi»[224] (1617) Роберт Фладд показывал при помощи аргументов из области механики, что ежели необходимо раскрутить круг (в том числе небесный), проще сделать это, прикладывая усилие к его периферии, где и произошел Первотолчок, а не в центре, куда коперникианцы помещают и Солнце, и всякую силу, порождающую жизнь и движение. Алессандро Тассони в своем труде «Десять книг различных рассуждений» (1627) приводит ряд причин, по которым движение Земли представляется невозможным. Приведу только два «рассуждения».

Аргумент затмений. Изымая Землю из центра мира, необходимо поместить ее под или над Луной. Если мы поместим ее под Луной, то окажутся невозможными солнечные затмения, потому что Луна, будучи над Солнцем или над Землей, не сможет больше оказываться между ними. При помещении же Земли над Луной окажутся невозможными затмения лунные, потому что Земля не сможет оказаться между Луной и Солнцем. И более того: астрономы не смогут более предсказывать затмения, потому что их расчеты зиждутся на движении Солнца, а раз Солнце не движется, то все расчеты тщетны.

Аргумент птиц. Если бы Земля вращалась, они, летя на запад, не смогли бы поспевать за ее вращением и не сдвинулись бы с места.

Декарт, который склонялся к Галилеевой гипотезе, но так ни разу и не осмелился открыто выразить свое мнение, выработал довольно изощренную теорию – теорию вихрей или tourbillions («Principia Philosophiae»[225], 1664). Небеса представлялись ему жидкой материей, подобной морю, которая вращалась, образуя нечто вроде водоворотов – точнее, вихрей. Эти вихри захватывают в свое движение планеты, и один из таких вихрей влечет Землю вокруг Солнца. Но вихрь движется, а сама Земля остается в нем неподвижной. Декарт проявил немалую изворотливость, выдвигая столь изумительные объяснения, позволяющие сохранить и геоцентрическую козу, и гелиоцентрическую капусту, как чистую теорию, не входя таким образом в противоречие с истиной, известной Церкви.