Василий Седугин - Князь Игорь Страница 14

– Вам, мужчинам, не понять нас. У вас главное в жизни – служба. А для нас – семья, дети. Ребенок для матери – дороже всего на свете. Дороже мужа, всех остальных людей. Ради них мы готовы отдать даже собственную жизнь. Вот и сейчас, ребенка еще нет на свете, а я думаю о его судьбе. Я готова для него на любую жертву. Я его вижу уже большим, взрослым. Я хочу, чтобы он был счастлив.

– Я тоже думаю, – неуверенно начал он…

– Тогда поразмышляй, что ждет его, дитя любовницы? Он с детства будет слышать одни насмешки, что мать нагуляла его. Над ним будут смеяться сверстники. Дети бывают жестокими в силу своего малого ума, они говорят то, что думают. Они будут травить его. А ты представляешь, каким вырастет наш ребенок, который будет затравлен с детства? Еще с детства он будет чувствовать себя неполноценным! Он не получит законного права наследства на имущество своих родителей. Он никогда не станет княжичем, никогда не приобретет такого высокого звания. Неужели я враг своего будущего дитяти и пойду в твои наложницы? Неужели свое счастье поставлю выше счастья своего ребенка, предам свою малышку, свою кровиночку? Неужели сознательно сломаю его судьбу?

– Значит… ты не поедешь со мной? – ошарашенно спросил Игорь.

– Наложницей я никогда не стану, – твердо ответила она.

– Но как же…

– Как буду жить без тебя? Я богата и воспитаю ребенка так, как считаю нужным. Он вырастет и станет боярином, а не сыном наложницы. Улавливаешь разницу? А потом…

– Что – потом? – судорожно сглотнув слюну, спросил он.

– А то, что Мал меня любит. Уверена, что ради своей любви ко мне покроет мой позор и признает ребенка своим. Он бесшабашный, отчаянный, но отходчивый человек. Пройдет время, многое забудется. Буду жить с ним. Поживем – слюбимся, в семейной жизни так бывает часто.

Игорь долго удрученно молчал. Наконец произнес тихо:

– Ты все рассчитала…

– Я ничего не рассчитывала. Я до конца верила, что ты возьмешь меня замуж. Что стану твоей законной женой. А выпалила тебе сгоряча. Что сердцем чувствовала, то и высказала.

Они снова долго молчали. Наконец Игорь стал говорить, медленно подбирая слова:

– Не все потеряно. Я поговорю с моим дядей… князем Олегом… Попробую уговорить… К тому же…

– Я не в обиде на тебя, – прервала она его. – Ты не можешь поступить по-другому. На то ты и мужчина. Не дело мужчине гоняться за бабьими юбками. Ты должен стать великим князем Руси, и ты станешь им. Прости, что хотела сбить с пути…

В это время появился Легостай.

– На той стороне болота мелькают огоньки, – сказал он. – Не иначе как люди Мала с факелами пробираются. Как бы не вышли к сараю…

Елица на мгновение замерла, прислушиваясь. Проговорила озабоченно:

– Тебе пора. Мал может нагрянуть. Пойдем, выведу тебя на перекресток.

Они взяли коня с обеих сторон под уздцы, и пошли по тропинке. Шли молча. Каждый думал о своем. Игорь был потрясен упорством и целеустремленностью Елицы и был растерян. Внутренне он чувствовал ее правоту, но не мог смириться с потерей любимой женщины. Он шел и придумывал слова, которые скажет ей и которые смогут переубедить ее, но таких слов не находилось, и им постепенно овладевало чувство бессилия. Он так рвался к ней, столько преодолел препятствий, был уверен, что они воссоединятся навсегда, и вдруг все рушилось на глазах, и он терял ее, терял навсегда. Он готов был завыть от душевной боли и бессилия.

Елица, наоборот, с каждым своим шагом все больше крепла в убеждении, что она приняла правильное решение. Она ждала Игоря и была убеждена, что они поженятся. Ей и в голову не приходило, что он предложит ей стать наложницей, поэтому была уязвлена до глубины души. Но она уже хорошо знала его мягкий, уступчивый характер, стремление сгладить острые углы в жизни и уже не верила, что он пойдет против своего дяди, князя Олега. Как видно, не судьба им жить вместе, и с этим приходилось смириться.

Но вот и перекресток. Она указала рукой на восход:

– Поедешь прямо. Через час попадется охотничий домик. Найдешь припасы, переночуешь. А потом весь день будешь держаться той же тропинки, она выведет на дорогу из Вручего на Киев.

Он кивнул головой, вздохнул. Спросил робко:

– Может, поедешь со мной?

Она ничего не ответила. Стояла, бессильно уронив руки. Ему стало мучительно жаль ее, и он привлек ее к себе.

– Решайся, Елица. Меня пугает то, что ждет тебя дома. А вместе мы все преодолеем и будем счастливы.

У нее не хватало сил на слова, она только помотала головой и вдруг зарыдала, надрывно, взахлеб, по-бабьи горько и безутешно. Рыдания сотрясали ее тело, по лицу текли обильные слезы, которые вымочили его рубашку. Он гладил ее по волосам, спине, плечам, бормотал бессвязно:

– Ну что ты… Я люблю тебя… Я приеду за тобой… Только дай время устроить все как надо… Жди, жди меня, я приеду…

Она внезапно затихла, только всхлипнула пару раз. Вытерла ладонями слезы, виновато улыбнулась Игорю, проговорила уже спокойно:

– Поезжай. Давай я тебя на прощанье поцелую.

Она поцеловала его в губы, мягко и нежно. Он прижал ее к себе. Потом отстранился, вскочил на коня, ногами подал его вперед, крикнул на прощанье:

– Жди! Я обязательно вернусь!

С ближайшей ветки сорвалась сорока и метнулась в чащу леса, своим стрекотом заглушив топот лошадиных копыт… И наступила полная тишина.

ГЛАВА 2

I

Последнее время Олег все чаще пребывал в тяжких раздумьях о судьбах созданной им огромной державы, простиравшейся от Финского залива до Днепровских порогов. Каково место Руси в мире, каким образом она должна проявить себя, добиться признания и уважения со стороны ближних и дальних стран?

Постепенно он приходил к выводу, что укрепление влияния Руси в мире будет способствовать еще более тесному объединению племен вокруг Киева, что эти два вопроса – повышение влияния Руси в мире и укрепление ее единства, – являются одной большой задачей, разрешение которой в сильной степени укрепит Русь.

Он видел, что страна может расползтись на племенные объединения, словно изъеденная червями шкура. Древляне на своем вече приняли решение едва ли не вдвое уменьшить дань Киеву. Многочисленное племя кривичей вдруг повысило пошлины на провозимые через их земли товары. Что касается Новгорода, то он с самого начала ревниво следил за усилением влияния Киева и при удобном случае старался подчеркнуть свое независимое положение. Случись какая-нибудь заваруха в стране, не замедлят отложиться и Новгород, и кривичи, и тем более древляне, находившиеся в постоянной вражде с полянами.

Эту опасность Олег видел с первого момента создания Руси. Он понимал, что только какое-то большое дело смогло бы увлечь за собой все племена, всех жителей державы – от князей, бояр до горожанина и пахаря. Таким делом могла быть только борьба с внешним врагом. Он вновь и вновь рассматривал и всесторонне разбирал отношения с соседними странами, чтобы прийти к какому-то решению.

Русь установила близкие отношения с Волжской Булгарией. С ней иногда случались военные стычки из-за влияния на финские и славянские племена, но они не доходили до крупных войн. В военном отношении эта страна не представляла опасности, она была слаба, ресурсы ее ограничены, поэтому булгарские цари опасались ввязываться в серьезные конфликты с Киевом.

Сложнее было с Хазарией. Некогда могучая держава, она постепенно, но неуклонно двигалась к упадку. Уже удалось вырвать из-под ее влияния полян, кривичей и некоторые финские племена. Борьба шла с переменным успехом, но в целом Русь одолевала.

За полудикими литовскими племенами располагалось Польское королевство, но оно было далеко, прямых столкновений с ним не было, за этот угол страны можно было не опасаться.

Главным вопросом были взаимоотношения с самой могущественной державой мира – Византией. Хитрые и изворотливые ромеи, славившиеся своим коварством и лживостью, плели интриги между различными странами и народами, натравливали их друг на друга, а иногда направляли свои первоклассные войска и могучий флот, чтобы добиться своего. С таким государством надо было держать ухо востро.

Из бесед жрецов и сказителей старинных преданий Олег знал, что несколько столетий назад правитель Руси Кий с почетом был принят византийским императором. Потом он со своей дружиной ходил на Дунай, основал городок Киевец, намереваясь, как видно, закрепиться на дунайской земле. Однако это не устроило ромеев и они вытеснили его в пределы Среднего Приднестровья – на Русь.

В 810 году объединенные силы славян, ильмеров и жмуди под руководством новгородского князя Бравлина Второго пошли от озера Ильмени к Днепру, перезимовали в Киеве, а потом обрушились на византийские владения в Крыму. Десять дней осаждали они главную крепость – Сурож и, взломав железные ворота, овладели им.