Жан Маркаль - Жизор и загадка тамплиеров Страница 32

Признаем, что было бы, по меньшей мере, глупо отказываться от услуг таких людей: это противоречило бы первоначальному идеалу ордена Храма, торжественно узаконенному Бернардом Клервоским: вести к вечному спасению грешных рыцарей, предложив им аскетичный образ жизни. Подобное изменение, внесенное в устав, полностью соответствовало призванию ордена тамплиеров — обратить и привести на службу христианству целый социальный слой, особенно непокорный и часто сбивающийся с правильной дороги. Но здесь крылась несомненная опасность. Если бы орден Храма стал пристанищем для маргиналов всего христианского общества, не превратился бы он постепенно в своего рода «Иностранный легион»? Упреки, адресованные тамплиерам в том, что они принимали в свое братство «сорвиголов», зачастую не были лишены основания. В связи с этим не будет лишним напомнить о нескольких случаях, самым показательным из которых является история Жоффруа де Мандевиля.

Эта история произошла в Англии во время войны между Стефаном Блуаским и императрицей Матильдой, оспаривавшими друг у друга английскую корону. Жоффруа де Мандевиль, крупный англо-нормандский барон, попытался вернуть себе три замка, которые некогда отняли у его семьи. Благодаря вмешательству Стефана Блуаского он получил требуемое. Но Жоффруа не успокоился и стал интриговать в пользу Матильды. В 1143 году он был арестован и в обмен на освобождение вернул королю все свои крепости. Тогда он превратился в настоящего изгоя, грабя и убивая без пощады. Он захватил аббатство Рамсей и остров Или. Смертельно раненный стрелой в 1144 году, он агонизировал в течение долгих дней и скончался не причастившись. Таким образом, он был навеки проклят и не мог быть похоронен в освященной земле. Но, по словам хроники аббатства Вальден, которое Жоффруа основал и чьи монахи остались ему верны, у тела покойного появились рыцари тамплиеры, покрыли его плащом с красным крестом (это было новшеством, поскольку официально право носить такой плащ было признано за братьями ордена только в 1148 году) и, сославшись на свои привилегии, увезли его в Лондон. Там тело поместили в гроб, который подвесили на дерево в саду резиденции Храма, чтобы не осквернять освященную землю. Спустя двадцать лет монахи из Вальдена добились посмертного прощения для основателя своего монастыря и получили разрешение похоронить его по-христиански. Но затем они узнали, что тамплиеры уже погребли Жоффруа в новом гробу на орденской территории…

Странная история… Детали, конечно, были выдуманы монахами Вальдена для своих целей, но в целом ясно, что между Жоффруа де Мандевилем и тамплиерами существовали особые отношения. Чем объяснить этот интерес братьев ордена к рыцарю, ставшему особо опасным преступником? Было ли в обычае у рыцарей Храма общаться с такими персонажами в нарушение статьи № 57 латинского устава, которая запрещала встречи с отлученными от церкви?[24]

Если рассуждать логически, орден тамплиеров вряд ли смог успешно пополнять свои ряды, если бы не обратился к отлученным рыцарям. Можно долго и красиво разглагольствовать о высокой духовной миссии тамплиеров, их тайной доктрине, их еретических — предположительно — воззрениях, одно представляется совершенно очевидным: орден рыцарей-монахов нуждался больше в суровых солдафонах, нежели метафизиках. Мистики и созерцатели могли выбирать между цистерцианцами, клюнийцами или бенедиктинцами. В ордене Храма мы встречаем бойцов. Не то чтобы их веру можно подвергать сомнению, но просто тамплиеры предоставляли забиякам всех мастей возможность почетного отступления. Они знали, что ордену Храма нужны стойкие и воинственные люди. И разве вступление в орден Храма не было достаточно сильным искушением для тех, кто чувствовал себя полностью исключенным из христианского общества, кто не знал, как жить дальше? Именно тогда можно говорить об «Иностранном легионе». В общем, реальное сходство есть. Эти люди находили средство обеспечить себе материальные условия и спасение в ином мире — и этим не стоит пренебрегать. Конечно, тамплиеры проносили обет нестяжательства, но все же орден был богат и не давал своим братьям погибнуть с голоду. Выполняя предписания устава, трудясь в соответствии со своими способностями, рыцарь без единого су и кольчуги (а таких хватало в XII веке!) получал возможность «свести концы с концами»: вступив в орден, он обеспечивал себе хорошее питание, крышу над головой и Рай после смерти. Эта констатация, возможно, граничит с цинизмом и может возмутить поклонников тамплиеров, но она соответствует реальности.

Можно ли сказать, что все тамплиеры были неотесанными тупицами? Нет, конечно, хотя в их рядах встречались и такие персонажи. Но в любом случае, тот факт, что устав ордена Храма в 1139 году был переведен (или, скорее, адаптирован) на французский язык, подтверждает, что среди храмовников лишь немногие были неграмотными. Не стоит заблуждаться относительно значения термина «неграмотный» в средневековых текстах: он значил, что человек не знал латыни. Однако я не хочу сказать, что каждый тамплиер умел читать по-французски (или на каком-нибудь общем или местном языке), обладал солидным культурным багажом или богословским образованием. В принципе рыцарям Храма не было необходимости ни в культуре, ни в идеологии. Им достаточно было верить и подчиняться. Нет сомнений, что в Средние века, особенно в XII–XIII веках, не знать латынь означало быть в стороне от настоящей культуры, не понимать фундаментальные религиозные тексты, которые не были переведены. Кроме того, латынь был официальным языком — не только Церкви, но и политических институтов. То, что последний великий магистр тамплиеров Жак де Моле был неграмотным, многое говорит о культурном уровне руководителей ордена Храма — по крайней мере, официальных руководителей, тех, кто находился на авансцене. В этом вопросе позволительны сомнения, и вполне можно задаться вопросом: а не управляла ли орденом Храма тайная иерархия, поручившая заметным или известным лицам поддерживать связь между рыцарями-монахами и наряду с секретными властями нести ответственность за братство. Не стоит забывать, что институт «подставных лиц» так же стар, как и человечество.

Итак, устав ордена — особенно с того момента, когда он был переведен с латыни на французский язык, — был предназначен для распространения среди членов ордена Храма. С 1139 года он больше не изменится, но неоднократно будет дополняться, в особенности статьями, чье составление восходит ко времени правления великого магистра Бертрана де Бланкефора (1156–1169), того самого, кого некоторые «секретные» документы так называемого Приората Сиона выдавали за уроженца края Разе, возле Ренн-ле-Шато, и кто на самом деле — исторические документы это неопровержимо подтверждают — принадлежал к знатному семейству, жившему в области Бордо. Были и другие добавления, в 1230 и 1260 годах, уточнявшие детали монашеской жизни, дисциплину и наказания, так же как и правила принятия в орден. Этот устав и все его дополнения нам прекрасно известны.

Так чем же был этот устав для тамплиеров? Известно, что основной устав оглашали, по крайней мере, в сокращенном виде во время церемонии принятия нового храмовника в орден. Примечательно, что устав зачитывался новому рыцарю только после принятия в орден, а никак не до, что может показаться странным. Ритуал вхождения в орден от 1260 года также упоминает, что следует вкратце излагать основные статьи устава и главных дополнений. В этот момент все предписания составляли вместе примерно шестьсот семьдесят восемь статей, поэтому необходимость краткого изложения была очевидна.

Много спорили об этом чтении «резюме» устава: в нем часто видят свидетельство неотесанности рыцарей Храма. Ведь не удовольствовались тем, что перевели и устав, и библейские цитаты, но еще и зачитывали их громким голосом. Скорее всего, большинство братьев ордена действительно не умело читать. Но были и исключения, о которых упоминает устав. Так, тамплиерам запрещалось «брать в руки устав, иначе как с позволения начальства». Выходит, орден следит за тем, у кого из братьев был устав. И причины, объясняющие это ограничение, довольно странные. Кажется, хотели, чтобы устав не попал в руки человека, который мог бы его использовать во зло: «Устав иногда попадает к оруженосцам, они читают его и рассказывают о наших правилах мирянам, что может повредить нашему братству. Чтобы не происходили такие вещи, нужно, чтобы начальство указало, чтобы никто, кроме бальи, уставом не владел; а бальи должен пользоваться уставом только для выполнения своей службы» (статья 326).

Итак, яснее ясного: устав и приложения никоим образом не должны попасть в руки «простых смертных». Оруженосцам, которые принадлежат к ордену, это разрешается, но больше никому. Налицо глубокое недоверие по отношению ко всем тем, кто не входит в братство тамплиеров, и почти навязчивое стремление нагнетать атмосферу секретности. Однако ни в уставе, ни в приложениях нет ничего, что противоречило бы католической доктрине, поэтому подобная недоверчивость не может не удивлять. Если верить статье, распространение устава может повредить нашему ордену. На самом же деле как раз отчаянная попытка сохранить устав в тайне и повредила тамплиерам, ибо во время судебного процесса 1307 года их не переставали в этом упрекать; стремление рыцарей Храма к секретности стало важной составляющей, если не обвинения, то, по крайней мере, сомнения в отношении подлинной мотивации храмовников.