Лью Уоллес - Бен-Гур Страница 36

— Он ушел. Он вернется?

— Верный Малух идет за ним, и приведет, когда я буду готов.

— Когда это будет, отец?

— Скоро, очень скоро. Он думает, все свидетели мертвы. Но остался один, который обязательно узнает его, если это сын моего хозяина.

— Его мать?

— Нет, дитя, я поставлю перед ним этого свидетеля, а до тех пор предоставим все Господу. Я устал. Позови Авимелеха.

Эсфирь позвала слугу, и они вернулись в дом.

ГЛАВА V

Роща Дафны

Выбираясь со склада, Бен-Гур чувствовал, как мысль о новой неудаче в поисках родных заволакивает его непроницаемой пеленой абсолютного одиночества, которое, как ничто другое, умеет изгнать из души последний интерес к жизни.

Тенистая и холодная речная глубина под пристанью поманила его желанным прибежищем. Ленивое течение, казалось, совсем замерло, ожидая. Оставалось сделать последний шаг, но в этот момент в памяти промелькнули слова попутчика: «Лучше быть червем на тутовнике Дафны, чем царским гостем». Он повернулся и быстро зашагал вдоль пристани к караван-сараю.

— Дорога к Дафне? — повторил распорядитель, удивленный вопросом. — Неужели ты еще не был там? Ну так считай, что сегодня счастливейший день в твоей жизни. А ошибиться дорогой невозможно. Следующая улица, если повернуть налево, ведет через гору Сульпия с алтарем Юпитера и Амфитеатром; иди до третьего перекрестка, где она пересекается Колоннадой Ирода, там поверни направо и иди по старому городу Селевкидов до бронзовых ворот Епифания. Оттуда начинается дорога к Дафне — и да хранят тебя боги!

Оставив несколько указаний относительно своего багажа, Бен-Гур отправился в путь.

Найти Колоннаду Ирода оказалось нетрудно; а оттуда он шел к бронзовым воротам под непрерывными мраморными портиками среди толп народа, смешавших в себе все торговые нации земли.

Было около четырех часов дня, когда он вышел из ворот и оказался в одной из кажущихся нескончаемыми процессий к знаменитой Роще. Дорога делилась на полосы для пешеходов, всадников и колесниц, а те, в свою очередь, на половины для направляющихся в Рощу и из нее. Разделительными линиями служили низкие балюстрады, прерываемые массивными пьедесталами мраморных скульптур. Справа и слева от дороги простирались ухоженные газоны, которые разнообразились купами дубов и сикамор, а также заплетенными виноградом летними домиками для отдыха уставших путников, каких на обратном пути оказывалось множество. Дорожки для пешеходов были вымощены красным камнем, а для всадников — посыпаны песком, укатанным, но не настолько, чтобы звенеть под копытами и колесами. Количество и разнообразие фонтанов поражало — все подарки царственных визитеров, носившие их имена. От ворот до Рощи дорога тянулась мили на четыре с небольшим.

Пребывающий в упадке чувств Бен-Гур едва замечал царственную непринужденность, с которой была построена дорога. Не большее внимание, поначалу, привлекала и толпа на ней. По правде говоря, помимо самососредоточенного настроения, в этом проявлялось отчасти и пренебрежение провинциальными церемониями, свойственное римлянину, только расставшемуся с бесконечным празднеством вокруг золотого столба, установленного Августом в центре вселенной. Провинции просто неспособны были предложить что-либо новое и более интересное. Он только старался воспользоваться каждой возможностью, чтобы протолкаться вперед между идущими слишком медленно для его нетерпения спутниками. Однако добравшись до Гераклии, пригородной деревушки на полпути к Роще, он успел несколько подустать и приобрел способность замечать происходящее вокруг. Сначала его внимание привлекла пара коз, сопровождаемых прекрасной женщиной, украшенной, как и животные, яркими лентами и цветами. Потом — могучий белоснежный бык, оплетенный свежесрезанными виноградными лозами, на спине которого сидел в корзине изображающий юного Бахуса ребенок, цедящий в чашу сок спелых ягод и пьющий его с застольными речами. И далее Бен-Гур уже примечал, чьи алтари собирают больше даров.

Мимо проскакала лошадь с подстриженной по моде того времени гривой и великолепно одетым всадником. Он улыбнулся, отметив, что человек и лошадь явно и равно гордились своими аксессуарами. После этого он уже часто поворачивал голову на шорох колес или глухой стук копыт, неосознанно начиная интересоваться стилями колесниц и седоков, обгоняющих его и движущихся навстречу. Прошло немного времени, и он уже рассматривал людей вокруг. Там были мужчины и женщины всех возрастов и состояний, все в праздничных одеждах. Некоторые группы несли флаги, другие — курящиеся кадильницы; одни шли медленно, распевая гимны, другие останавливались, услышав музыку флейт и бубнов. Если такое шествие направлялось в Рощу Дафны каждый день года, то какой же должна быть сама привлекавшая процессии роща!

Наконец раздалось хлопание множества ладоней и радостные крики; он проследил за направлением вытянутых пальцев и увидел у подножия холма ворота с небольшим храмом над ними — вход в священную Рощу. Гимны зазвучали громче, темп музыки ускорился; подхваченный течением толпы, разделяя ее нетерпение, он устремился к воротам и — сказывался романизированный вкус — присоединился к общему поклонению пред божественной местностью.

За сооружением, украшавшим проход, — чисто греческий стиль — он остановился на широкой эспланаде, мощеной полированным камнем; вокруг сновала шумная толпа в пестрых одеяниях, чьи цвета преломлялись в кристальных струях фонтанов; впереди уходил на юго-запад веер тропинок, ведущих в сад и далее в лес, над которым стояла голубоватая дымка. Бен-Гур медлил, не зная, какую тропу выбрать. И тут женский голос воскликнул:

— Какая красота! Но куда же идти?

Ее спутник в лавровом венке ответил, смеясь:

— Вперед, очаровательная варварка! В твоем вопросе звучит земной страх, но разве не решились мы оставить его на рыжей земле Антиоха? Здешние ветры — дуновения богов, так отдадимся же их воле.

— А если мы заблудимся?

— О робкая! Никому еще не удалось заблудиться в Роще Дафны за исключением тех, за кем эти ворота закрылись навсегда.

— О ком ты говоришь, — спросила она, все еще не избавившись от страха.

— О поддавшихся здешним чарам и решивших жить и умереть здесь. Подожди немного, я покажу тебе их, не сходя с места.

По мраморной мостовой засеменили ноги в сандалиях, толпа расступилась, говорящего и его миловидную спутницу окружила группа девушек, поющих и пляшущих под звуки своих бубнов. Женщина в испуге прижалась к мужчине, а тот обнял ее одной рукой, помахивая другою над головой в такт музыке. Волосы танцовщиц летели по ветру, их члены просвечивали сквозь тонкие одеяния. Слова не могут описать всей чувственности танца, совершив быстрый круг которого, шалуньи упорхнули сквозь толпу так же легко, как появились.

— Ну, что ты скажешь теперь? — кричит мужчина женщине.

— Кто они? — спрашивает она.

— Девадаси — жрицы храма Аполлона. Здесь их целая армия. Из них составляется хор на празднествах. Это их дом. Иногда они наведываются в города, но все, что зарабатывают там, обогащает храм бога-музыканта. Идем?

В следующее мгновение пара скрылась. Бен-Гур удовлетворился заверением, что никто еще не заблудился у Дафны, и двинулся вперед наугад.

Вскоре его внимание привлекла скульптура на великолепном пьедестале. Это была статуя кентавра. Надпись сообщала несведущему гостю, что перед ним точное изображение Хирона, любимца Аполлона и Дианы, обученного ими чудесным искусствам охоты, медицины, музыки и ясновидения. Надпись также советовала чужестранцу взглянуть в определенную часть ночного неба в определенный час, чтобы увидеть покойного живым среди звезд, куда перенес доброго гения Юпитер.

Тем не менее мудрейший из кентавров продолжал служить людям. В руке он держал свиток, где было выгравировано по-гречески:

О Путник! Ты чужестранец?

I. Слушай пение ручьев и не бойся струй фонтанов — тогда наяды полюбят тебя.

II. Зефир и Нот — избранные ветры Дафны, нежные носители жизни, они соберут для тебя все ее сладости; если дует Эвр, значит Диана вышла на охоту; когда же обрушивается Борей — прячься, Аполлон гневен.

III. Сень рощи принадлежит тебе весь день, но ночью она переходит к Пану и его Дриадам — не беспокой их.

IV. Будь осторожен, вкушая лотос у обочин, если не хочешь избавиться от воспоминаний о прошлом и навсегда стать сыном Дафны.

V. Обходи ткущего паука — это Арахна трудится для Минервы.

VI. Если увидишь слезы Дафны, сорвешь хоть почку с лавровой ветви — умрешь.

Будь осторожен!

И будешь счастлив в этой Роще.

Бен-Гур предоставил другим, быстро окружившим его, толковать мистические письмена, сам же оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть проходившего рядом белого быка. За мальчиком в корзине следовала процессия, за ней — женщина с козами, потом танцовщицы с флейтами и бубнами и новая процессия, несущая дары божествам.