Абиш Кекилбаев - Плеяды – созвездие надежды Страница 36

Русские согласились, сняли рубахи, закатали штаны. Их повели на широкую равнину, за ними увязался весь аул - от мала до велика.

У зеленого пышного луга все остановились. Гости и говорят баю:

- У нас есть условие... Мы не просим у вас ни скота, ни людей. Договорились так: сначала побежит один из нас. Туда, где он упадет от усталости, вы отвезете на коне второго... С того места, где упадет второй, побежит третий... Сколько мы пробежим втроем, столько земли вы нам отдадите. Такое у нас условие!

- Ну что ж, я согласен! Пусть будет по-вашему! Охотно согласился Кумарбай, а про себя подумал: «Вот чудаки, отар и табунов моих не просят, просят лишь землю! Сколько они смогут пробежать...»

Гости одолели пространство с бег жеребенка и забили там железный кол с цепью. Накарябали что-то на клочке бумаги и приложили к нему палец Кумарбая. С тем и отбыли.

Как-то бай заскучал опять и послал к своим новым знакомым сына: пусть, мол, приедут еще двое-трое, развлекут нас!

Бородачи не заставили долго себя упрашивать, наведались в аул и к прежней земле добавили участок с бег жеребенка. Так им досталась зеленая равнина между аулом бая и русским поселением.

Любитель развлечений Кумарбай перекочевал на другое место. Потом перекочевал еще и еще раз: быстроногие гости бегали как ветер, без устали, а бай очень рад был бесплатному удовольствию.

Подошла осень. Насмеявшись всласть, Кумарбай откочевал в Каракумы на свое зимовье. Детишки из его аула забыли свои прежние игры, забросили белые кости и палки, на которых раньше скакали как на лошадках.

Увлеклись новой игрой: стали бегать наперегонки, задрав штаны и виляя задами. Взрослые аулчане больше всего любили вспоминать, как гостили у них русские, как здорово их развлекли.

Наступило лето. Кумарбай отправился на свои сочные джайляу, где табуны и отары пасли еще его предки. И что же он увидел? Луга распаханы вдоль и поперек. Его знакомые бегуны чуть не приставляют дула ружей к его груди: а ну, мол, поворачивай назад, не топчи наши посевы!

Кумарбай хотел огреть наглецов пятихвостой камчой, да устрашился нацеленных на него ружей: сам он сроду не держал в руках ружья. Решил убраться от греха подальше! Обматерил бородачей, которые оставили его с носом. Вдвойне обматерил себя за то, что дал провести себя вокруг пальца, за дурость свою! Повернул назад, летовал у своих сватов - кипчаков.

Вот какая цена бестолковому любопытству! Вот какая цена бездумным развлечениям!

А русским, какое дело до степных зевак. Их становилось все больше и больше, и откуда они только брались? Поначалу они были смирнее овцы. Но шло время, и русские стали выкидывать разные штучки... Вспахали землю, развели какие-то грядки и чуть что, стали хвататься за ружья и кричать: «Не топчите наши посевы, не трогайте наши грядки». Камчи казахской не боялись, кривые сабли с поясов не снимали, а страшные ружья были всегда при них - за плечами.

Стало казахам не до смеха. Перестали потешаться, наблюдали издали и чесали в затылках: «Надо же, копошатся как муравьи, так их, растак!..» Поняли наконец, что и на божью землю есть, оказывается, спрос!

Начали хорохориться, задирать русские поселения у водопоев и бродов. Уничтожали посевы, выпускали в реки рыбу, пойманную бородачами, - так хохотали, что чуть шапки на землю не падали. Потом степняки разохотились и при случае ловили русских, брали в плен и продавали как рабов на базарах Хивы, Бухары и Самарканда. Заступиться за русских было некому - уж больно далеко находились их войска. Это не казахи, джунгары или башкиры: угонишь у них сегодня паршивую овцу - завтра лишишься целого табуна!

Попробовав что-нибудь разок, казах так просто не угомонится!

Нашлись задиры, которые не давали русским даже избы возводить, - налетали, все разносили в пух и прах. Или того хуже: совершали набеги на русские поселения, которые давно и прочно стояли на границе.

Как тут не разойтись, не разгуляться, когда русских этих защитить некому! Нет у них ни родов, ни племен, ни жузов, ни улусов! Русские от них, казахов, впервые узнали, что это такое. Спросишь их о родичах - оказывается: если и есть таковые, то находятся они за тридевять земель, куда ни то что за месяц, за годы не доберешься. Русским, которые обосновались в казахских степях, похоже, вообще дела нет до тех русских, что живут в Петербурге! Иной раз такое сказанут о своем царе, такое словцо отпустят, прямо как о дурной жене своего ровесника! Аж страшно! Хватались казахи за ворот и шептали: «О аллах, прости их, грешных! И меня прости за то, что я такое слушал!..»

Когда казахи сообразили, что никто к ним не заявится, не потребует за обиженных своих сородичей кун, никто не отомстит, они стали обменивать на базарах этих чудных, безродных русских на материю в пять-шесть обхватов или пару мешков зерна.

Однако казахи просчитались. Оказалось, что за проданных в рабство русских и за порушенные их села есть кому спросить - и спросить строго...

В этом убедились и Тауке, и его подданные... Тауке постоянно опасался, что набеги на русских не приведут к добру. К тому же могут вызвать смуту между своими, ведь не напрасно говорят: обнаглевший корсак готов рыть землю ушами.

И потому еще в начале своего правления, в 1680 году, он предпринял серьезный шаг: отправил на Тобол к русскому наместнику посольство во главе с батыром Ташимом.

Тауке поручил Ташиму вызнать, чем дышит Тобольский правитель, и пригласить русских купцов на казахские базары. Если, учил Тауке, русский правитель с сияющими на плечах погонами нахмурится грозно: «Попались, голубчики. Ишь, чего захотели! Прежде чем торговать — покоритесь русскому царю!» — тогда надо не мешкая, не вступая в споры и переговоры, возвращаться домой. Если же русский правитель примет посольство тепло, тогда заверить его, что казахи готовы к добрососедству. Не юлить, не расстилаться чересчур, а высказать надежду, что русские не нападут на казахов с тыла, не упрутся мечом в спину, если джунгары нацелятся копьем в грудь.

Русский наместник выслушал Ташима и отпустил его, не причинив ему ни вреда, ни обиды. Чтобы не дать остыть теплу, возникшему после этого посольства, отправил Тауке в Сибирь в течение последующих семи лет пять посольств.

Батыр Кабан повез в Тобольск дары для царского двора, а также заверения: «Давайте забудем прежние обиды и раздоры! Набеги больше не повторятся! Будем действовать сообща, в мире и согласии». В то же время в 1697 году Сары-Батыр и Кельдей-бий прибыли к другому русскому воеводе на озеро Ямышево. Они должны были вести переговоры о расширении торговли между Россией и Казахским ханством. Казахи попросили татарских и узбекских купцов быть посредниками в этих переговорах.

Оба посольства начались успешно, все шло гладко, пока не стряслось непредвиденное осложнение. Степные султаны, которым союз с Россией был что нож острый, напали на русские поселения, которые располагались на степном берегу Иртыша и занимались соляным промыслом. Напали и разгромили их.

В шатер к Сары и Келдею явился русский начальник. Куда девалась его приветливая улыбка.

- Какому из ваших слов прикажете верить? — с порога обрушился он на послов.

Без вины виноватые, они почувствовали, что попали в западню, пытались оправдаться, что-то объяснить:

- Таксыр, мы многочисленный народ, мы обитаем на землях от Иртыша до Яика! Никто нас не считал, никто толком не знает, сколько на свете живет казахов, сколько имеем мы скота. Среди такого большого народа есть всякие люди - не без этого! Однако нас послали к вам не какие-нибудь безответственные, безмозглые задиры, размахивающие своими камчами и палками. Нас послали к вам лучшие мужи страны, те, которые держат в своих руках повод страны. Сам Тауке-хан направил, перед которым преклоняются все казахи. Мы надеемся, что белый царь не станет гневаться на вас из-за чужих глупостей, из-за дурости разных пустозвонов. Не изменит свое милостивое отношение к нам. Но поверит, прислушается к словам и желаниям самого хана, а также истинных казахских владык!..

Русский воевода видел, как искренне переживают и высказываются послы.

- Господа, я чувствую, что вы прилагаете немало усилий, чтобы между казахами и русскими был мир и согласие, — ответил он. - Не правда ли?

- Истинная правда! — с радостью поддакнули послы. — Зачем же вы, зная, что среди вас, казахов, есть противники русского царя и союза между нами, пригласили на степной берег Иртыша русских промысловиков? Может быть, кому-то из ваших разбойников захотелось легкой добычи? ~ гневно повысил голос русский.

Послы заволновались, вскочили, заметались в беспокойстве.

- Таксыр, ни хан Тауке, ни мы, его послы, - снова начал оправдываться Сары, - не имеем никакого отношения к этим неслухам. Наш хан, уверяем вас, еще даже не слышал об этом безобразии! До него отсюда шесть месяцев пути! Когда он узнает, то, конечно, не оставит без последствий этот досадный случай! Мы головами ручаемся за это. Нашими головами!