Александр Доронин - Кузьма Алексеев Страница 57

Мясо ее прибавило им сил. Из леса пришла Алена с корзиною грибов. Перед распахнутой дверью села чистить их. Взглянув в сторону Алены, Зосим сердито сверкнул очами: очень уж она легко, по-мирски одета. Пестрая кофта на груди в обтяжку, гляди того, лопнет. Вчера, когда Тимофей вышел из пещеры, она стала при Зосиме переодеваться. До шеи подняла свою черную юбку — из-под нее груди белые, пухлые, как булки, выскользнули. В душе Зосима поднялась буря. Он схватил со стены сыромятные вожжи, которыми таскал дрова, и огрел Алену по голой спине. Она взвыла:

— Сдурел, что ли, игумен?

Игумен, так Зосима Тимофей называл, снова вожжами замахнулся. Алена повалилась на лежанку, плечи ее затряслись. Плакала она, сунув руки под живот, дразня Зосима полуголыми ляжками. Чтобы больше не испытывать себя, он вышел из пещеры, бросив на пол вожжи.

Тимофей шил сапоги, сам думал о Зосиме. Сердит его друг, но без него в пещере этой им не выжить. Умеет мясо коптить, хлеб печь. Недавно сшил Алене беличью шапку, положил на скамейку — она им маковкой часовни казалась. Если бы к шапке приторочить серебряный крестик, хоть молись перед этим маленьким храмом.

— Хорошо бы знать, что теперь Гермоген делает, — неожиданно сорвалось с языка Тимофея. — Попался бы он мне один на один — в грудь ему прямехонько вонзил бы вот эту штуковину, — потряс он в воздухе остро отточенным шилом.

— Хватит о нем… надоело! — обратно вернувшись в пещеру, нахмурился Зосим и снова покосился в сторону Алены. Теперь он каялся, что зря ее обидел. Не надо было.

В последнее время Тимофей все чаще собирался в дорогу, чтобы убить Гермогена. Как Зосим его ни уверял не делать этого, приятель свое бубнил:

— Пусть за все злодейства отвечает…

Вот и теперь, закончив шить сапоги, он прилег на широкую скамейку, глядел на высокий потолок. В воспаленных его мозгах вертелись сумеречные, уродливые тени.

— Нет, я его на березе повешу! Как он нас с тобой! — Тимофей от этой мысли даже вскочил на ноги. — Тебя что, комары кусают? — теперь Тимофей кинулся на Козлова. — Когда мне долг отдашь? Пятьдесят копеек, которые ты брал у меня взаймы в Оранском монастыре?

— Зачем тебе деньги в лесу? Свободу бы себе купил, да? — усмехнулся Зосим.

— Для Алены платье куплю. Перед тобой чтоб нарядная ходила.

Алена подошла к единоверцу и хлесть! его по лицу:

— Закрой рот свой дырявый, дурачина! Чего плетешь! Позову-ка я Гермогена, он тебе язык быстро укоротит.

— Зови, зови, он остальные твои пальцы отрубит!

Алена схватила метлу — и за ним. Тимофей выскочил из пещеры.

Долго молчали Зосим с Аленой, оставшись одни. Наконец Алена обратилась к Зосиму:

— Так ты правда думаешь, что в красоте грех?

— Великий грех, — подтвердил Зосим, а сам вонзил свой взгляд в круглые ягодицы женщины. — Ты это… запросто меня не вводи во гнев. — И уже мягче сказал, успокаивая ее и себя: — Ты, это… За вчерашнее меня не ругай, ладно? Прости меня.

— И ты меня прости! — У Алены глаза заблестели. — И неожиданно спросила: — Тимофей-то когда нас оставит?

— Это уж у него спроси… — застыдился Зосим. Что-то хотел еще добавить, но вошел Тимофей и объявил с порога:

— Дождь будет, все небо заволокло. Лесные дороги закроются, никакие псы нас не отыщут…

Вскоре и в самом деле лес глухо застонал, хлынул сильный дождь. Трое беглецов, тесно прижавшись друг к другу на одной лежанке, вскоре уснули. Тимофей спал на краю, в середине — Зосим, около стенки — Алена.

Нередко у каменной пещеры рыбаки останавливались. Кланяясь, все просили: «Благослови, святой отец!» Думали: Елизар жив. Вместо него на свет божий выходил Зосим Козлов. В длинной рясе, на голове колпак, который сам и сшил себе. Благословлял людей, читал над их склоненными головами молитвы и отправлял восвояси. Рыбаки благодарно кланялись, оставляли на берегу свой улов и уплывали.

В это утро на том берегу реки вместо рыбаков его поджидало трое полицейских.

— Эгей, мы ищем убежавшего монаха из Оранского скита! Уж не ты ли прячешь его у себя, святой отец? — спросили незваные гости.

— Беглецов тут нет! — бросил им в ответ Зосим, а у самого поджилки затряслись.

— Гляди, не дай бог обманешь, самого заберем! — пообещали полицейские.

Зосим оглянулся назад — на пороге пещеры сидел, скорчившись, Тимофей. Алена держала его за рукав, что-то ласково говорила.

«Не дай бог их увидят, — пронеслось в голове Зосима. — От полицмейстера Сергеева не убежать тогда наверняка, это его люди по лесам рыскают».

— Пусти нас, чего пужаешься? — кричали с того берега. — Посмотрим, как ты маешься, может, помощь наша нужна?

— Богомолы пришли ко мне! — обманывал Зосим. — Некогда мне с вами лясы точить!

Полицейские сели в свои лодки и отплыли. Зосим смотрел за ним до тех пор, пока они не скрылись из глаз. В душе его скребли кошки.

Пещерным обитателям забот прибавилось. До сегодняшнего дня они верили, что святую обитель не тронут. Да вот и до них добрались… Теперь жди беды. Она не за горами…

К вечеру Лапоть пригнал лодку, привязал к камню и махнул им рукой. Зосим с Аленой спустили ему по веревке плетенку, подняли его наверх.

Ночь провели бессонную. При огне лампадки Зосим, как всегда, читал Библию. Алена что-то шила-штопала. Ни шороха, ни звука в пещере.

Лицо Зосима окаменело, в душе была пустота.

В Алене ежедневно, изо дня в день происходила яростная борьба. Поняла бабьими мозгами: не стоит лезть к Зосиму, он ведь брат по одной вере. Тело же требовало свое. Она приподнялась на локтях, тихо пожаловалась:

— Долго еще будешь мучить меня, а?..

Тимофей богатырски храпел и не мог ее услышать.

— До тех пор, пока стыд твой не проснется! — так же тихо ответил Зосим и снова опустил свои глаза в святую книгу.

— Чего же стыдиться-то? Нас Господь для любви создал, сам же ты читал…

— А потом из рая изгнал, как великих грешников.

Алена не стала больше спорить. Тем более, что Тимофей заворочался на своем ложе.

С наступлением утра Тимофей снова куда-то исчез. Вернулся он мокрый до нитки — на берегу хлестал дождь. Лязгая зубами, сообщил пренеприятнейшую новость: к берегу Теши причалили три лодки. У Зосима с Аленою лица позеленели.

И в самом деле, человек двенадцать полицейских были в лодках. Заметили они, конечно, стоявших на крутом берегу реки, один из полицейских даже крикнул:

— Спускайтесь сюда, еретники!

Полицмейстера Сергеева Зосим заприметил и узнал сразу же.

— Эй, арестанты оранские, позовите Елизара! — кричал Сергеев. — Мы с миром пришли. Не позовете, подымемся наверх, будем бороды ваши рвать! И вашу красотку заберем!

— Попробуйте поднимитесь, псы боярские! — Зосим зажег просмоленную паклю и бросил вниз, на лодки. Там поднялась паника. Раздались беспорядочные выстрелы. Зосим в ответ тоже бабахнул из ружья. Не по находящимся в лодках, а в воздух. Ради устрашения.

Полицейские залегли на днища своих лодок. Долго не поднимали голов.

— Уходите, покудова живы! — теперь Тимофей Лапоть угрожал стражникам. — Оранского игумена Гермогена коли привезти, тогда сюда подниметесь. Понятно говорю?

Вскоре лодки уплыли. Беглецы вернулись в свою каменную обитель.

— Игумен, отпусти меня в Орань, — вдруг попросил Тимофей. — Меня никто не заметит, я спуск нашел, он от нас недалеко.

— Ступай, да только назад не ворочайся, — вместо Зосима ответила Алена. — Здесь теперь опасно.

Тимофей собрал свои пожитки и, торопясь, вышел. В пещере наступило тяжелое молчание. Однако длилось оно недолго. Вскоре их брат вернулся снова, дрожа от страха:

— Ой-ой, лодки опять у берега! Мне не уйти!

Зосим сорвал со стены ружье и бегом пустился к берегу. Дождь утих, но не перестал. Дул холодный ветер.

На сваи полицейские прилаживали жерди, чтобы перейти реку. Прежние Тимофей разбросал недавно, и теперь меж столбами чернела бездонная тьма реки. Жерди оказались короткими. Было слышно, как они упали в воду, подняв фонтаны брызг. Полицейские начали строить новый настил. Тут Зосим, спрятавшись за камнем, вновь выстрелил. И снова полицейские удалились не солоно хлебавши.

Возвратясь в каменную пещеру, отшельники разожгли костер. Глядя на пламя, все трое думали, как не угодить в капкан.

— Вы оставайтесь, а я все же пойду, — ухватился за прежнюю свою мысль Тимофей.

— Дойдешь до Гермогена, скажи ему…

— Да ничего не скажу — нож под ребра у меня получит без всяких слов. — Тимофей вынул из котомки длинный нож, такими свиней режут.

Ушел. Зосим несколько раз выходил наружу. Было тихо. Темнела река, тихо плескались волны где-то внизу. Зосим вернулся в пещеру и опешил: Алена сидела на лежанке вся обнаженная. Зосим опустился перед нею на колени и, дрожа всем телом, прислонил не ведавшие женской ласки губы к ее ногам, бормоча под нос: