Лев Мей - Стихотворения Страница 16

"Не хвались на пир идучи,

А хвались с пиру идучи".

Вт'апоры выходит татарин из б'ела шатра

И садится на добра коня.

Не два в поле слеталися,

Не две тучи небе сходилися, -

Сходилися-слеталися два уд'алые витязя:

Ломалися копья их острые.

Разлетались мечи их булатные,

И сходили они с добрых коней,

И хватались в рукопашный бой.

Одолел Алеша Татарина:

Валил его на сыру землю,

Скакал ему на белы груди,

Вынимать сердце с печенью.

Отколь тут не взялся черный ворон,

И вещает он человеческим голосом:

"Ох-ты, гой еси Алеша-Поповаич - млад!

Ты послушай меня, черна ворона:

Не пори ты Татарину белых грудей,

А слетаю я на сине море,

Принесу тебе мертвой и живой воды;

Вспрыснешь ты Добрыню мертвой водой, -

Срастется его тело белое;

Вспрыснешь ты Добрыню живой водой, -

Тут и очнется добрый м'олодец…"

Вт'апоры Алеша послушался ворона, -

И летал ворон на сине море,

Приносил живой и мертвой воды.

Вспрыскивал Алеша Добрыню мертвой водой, -

Срасталось его белое тело,

Затягивались раны кровавые;

Вспыскивал его живой водой, -

Пробуждался м'олодец от сна смертного.

Отпускали они Татарина.

Было так - на восходе красного солнца,

Вставал Илья Муромец раньше всех,

Выходил он на Сафат-реку,

Умывался студен'ой водой,

Утирался тонким п'олотном,

Помолился чудну образу.

Видит он: через Сафат-реку

Переправлется сила басурманская,

И той силы добру молодцу не объехати,

Серому волку не обрыскати,

Черному ворону не облетети.

И кричит Илья зычным голосом:

"Ох, где уж вы, могучие богатыри,

Удалые братья названые? "

Как сбегалися на зов его витязи,

Как садилися на добрых коней,

Как бросалися на силу басурманскую:

Стали силу колоть, рубить.

Не столько витязи рубят, сколько их добрые кони топчут.

Билися три часа и три минуточки -

Изрубили силу поганую.

И стали витязи похвалитися:

"Не намахалися наши могутные плечи,

Не уходилися наши добрые кони,

Не притупились наши мечи булатные! "

И говорит Алеша-Попович - млад:

"Подавай нам силу нездешнюю -

Мы с тою силою справимся! "

Как промолвил он слово неразумное,

Так слетели двое воителей,

И вещали они громким голосом:

"А давайте с нами, витязи, бой держать;

Не глядит, что нас двое, а вас семеро".

Не узнали витязи воителей.

Разгорелся Алеша-Попович на их слова,

Поднял он коня борзого,

Налетел на воителей

И разрубил их пополам со всего плеча:

Стало четверо и живы все.

Налетел на них Добрыня-м'олодец,

И разрубил их пополам со всего плеча:

Стало восьмеро - и живы все.

Налетел на них Илья Муромец,

И разрубил их пополам со всего плеча:

Стало вдвое более - и живы все.

Бросилися на силу все витязи,

Стали они силу колоть-рубить…

А Сила все растет и растет,

Все на витязей с боем идет…

Не столько витязи рубят, сколько их добрые кони топчут.

А Сила все растет и растет,

Все на витязей с боем идет…

Билися три дня, три часа и три минуточки:

Намахалися их могутные плечи,

Уходилися их добрые кони,

Притупились мечи их булатные…

А Сила все растет и растет,

Все на витязей с боем идет…

Испугались могучие витязи:

Побежали в каменные горы, в темные пещеры…

Как подбежит витязь к горе, так и окаменеет;

Как подбежит другой, так и окаменеет;

Как подбежит третий, так и окаменеет;

С тех - то пор и перевелись витязи на земле русской!

(1856)

ПЕСНЯ ПРО КНЯГИНЮ УЛЬЯНУ АНДРЕЕВНУ ВЯЗЕМСКУЮ

Посвящается князю

Петру Андреевичу Вяземскому1

Что летит буйный ветер по берегу,

Что летит и Тверца по-под берегом,

Да летит она - брызжет слезами горючими.

Буйный быструю допрашивал:

"Ты по ком, по чем, лебедушка,

Встосковалась - закручинилась,

Что слезами разливаешься,

О пороги убиваешься?

Передай тоску мне на руки,

Перекинь мне горе за плечи:

Унесу тоску я за море,

Горе по полю размыкаю".

Поплыла белой лебедью быстрая,

Повела она речь тихим пошептом…

Богу весть, что промеж было сказано,

Только взвихрился буйный, разгневался,

Закрутился по чисту полю

И понесся на сине море…

Горе он размыкал по полю,

Да тоски не снес он за море:

По пути тоска распелася.

В ночку темную, осеннюю

Ходит ветер вдоль по улице,

Ходит буйный, распеваючи,

Под воротами, под окнами.

Деды старые, бывалые

Переняли песню буйного -

Малым внукам ее пересказывают:

Коль по сердцу прийдет, так и слушают.

Было в городе во Новом во Торгу,

Об вечернях, в самый Духов день случилося…

Выходили новоторжане

Изо всех ворот на улицу:

Старики - посидеть на завалинке,

Под березками окропленными,

Пошуметь, погуторить, пображничать.

А старухи-то их уж и поготово -

Разгулялися и забражничали,

На цветной хоровод заглядевшися:

У иной из них горе - невестушка

Белошеею лебедью плавает -

И уплыть не уплыть ей от сокола;

У другой девка - дочь подневестилась,

Молодою зарницею вспыхивает…

По посаду - народ, по людям - хоровод.

Что на парнях рубашки кумачные,

Сарафаны на девках строченые,

Да и солнышко - ярышко

Разгорелось для праздника:

Пышет красное с полнеба полымем

На леса, на дубровы дремучие,

На поля, на луга на поемные,

На Тверцу - реку, на город,

На собор - золоченые маковки

И на все, что ни есть, православное.

Ай люли - люли! - льется песенка,

Ай люли - люли! - хороводная:

Не одно плечо передернуло,

Не один-то взор притуманило.

Веселись, народ, коль весна цветет,

Коль в полях красно, в закромах полно,

Коль с заутрень день под росой белел,

Коль по вечеру ведро приметливо,

Да и ночь не скупится казною господнею -

Рассыпает с плеча звезды ясные,

Словно жемчуг окатный с алмазами крупными,

Что по бархату, по небу катятся.

Веселись, народ, коль господь дает

Князя крепкого, с веча да с волюшки,

Да простор на четыре сторонушки.

А что крепок на княженьи Юрий - князь,

Крепок он, государь Святославович,

Прогадал он Смоленскую отчину,

Не умом, не мечом - божьей волею,

Прогадал во грозу перехожую;

А в Торжке, под Москвой,

Он, что дуб под горой,

И грозу поднебесную выстоит:

От татар, от Литвы отбивается,

Всяким делом мирским управляется;

Держит стол стариною и пошлиной.

Ай люли - люли! - льется песенка,

Ай люли - люли! - хороводная.

Заплетися, плетень, расплетися,

Веселися, народ, оглянися -

По земле весна переходчива,

В небе солнышко переменчиво.

Вот тускнеет оно, будто к осени,

Вот венец - лучи с себя скинуло,

Вот убрус, шитый золотом, сбросило,

Стало месяцем малым, сумеречным, И рога у него задымилися,

И легла по земле тень багровая,

И проглянули звезды, что в полночи…

Испугалися тут новоторжане -

Стали вече звонить во весь колокол…

А князь Юрий Смоленский дослышливый:

Как ударили в колокол, так он и на площадь.

Шапку снял, поклонился очестливо

И повел с миром речь княженецкую:

"Господа новоторжане, здравствуйте!

Вот господь насылает нам знаменье,

Да его убояться не надобеть:

Убоимся греха непрощенного…

Волен бог и во гневе и в знаменьи,

А к добру или к худу - нам видети…

Я спроста да со глупого разума

Смею молвить: все так и сбывается,

Как сам Спас наказал нам в Евангельи:

В дни последние явятся знаменья

В небеси - на звездах и на месяце;

Солнце ясное кровью обрызнется;

Встанет взбранно язык на язык;

Встанут царства на царства смятенные,

Брат на брата, отец пойдет на сына,

И предаст друга друг пуще ворога,

И пройдет по земле скорбь великая,

А затем, чтобы люди покаялись

Со честным со крестом да с молитвою.

Осударь Новый Торг, сами знаете:

По молитве и день занимается,

И красно божий мир убирается,

И сам грех да беда, что на ком не живет,

Покаянной молитве прощается.

Так бы вовремя нам и покаяться:

Все мы петые, в церковь ношенные,

Все крещенные, все причащенные,

И казнил бы нас бог, православные,

Да не дал умереть непокаянно!"

Говорил князь, а вече помалчивало,

В перепуге все кверху посматривало:

Глядь - ан солнце и вспыхнуло полымем

И опять разыгралося по небу.

Вздохнули тут все новоторжане,

Словно беремя с плеч наземь сбросили.

Загудел вдоль по городу колокол,

Растворилися двери соборные,

Повалил Новый Торг к дому божьему,

А вперед Юрий - князь - ясным соколом.

Отслужили молебен с акафистом,

Ко иконам святым приложилися

И пошли ко дворам, словно с исповеди.