Джон Пристли - Другое Место. Рассказы Страница 31

— И вам спасибо, — сказала хозяйка с автоматической любезностью, свойственной людям ее профессии. Она подтолкнула ко мне шиллинг и четыре медяка, которые стали мокрыми, проделав это путешествие через стойку. — Да, тут у нас довольно тихо. Но погодка сегодня такая, что все сюда сбредутся, только для наших еще рановато. А кто там у нас в малом баре? — Вытянув толстую короткую шею, она посмотрела в сторону маленького зала, после чего доверительно сообщила: — Всего один клиент. Зато постоянный, по мне даже чересчур постоянный, мистер Стренберри.

Я опустил стакан и обернулся, чтобы посмотреть на улицу. В открытую дверь был виден лишь кусок мокрой дороги. Дождь теперь лил ровно и неторопливо, и было ясно, что он зарядил надолго, небо же стало еще более пасмурным.

— А кто такой этот мистер Стренберри? — спросил я просто от нечего делать. Мне было все равно, кто он такой.

Хозяйка слегка наклонилась вперед.

— Он учитель из школы, которая у дороги, — ответила она шепотом, явно довольная тем, что заинтриговала меня. — Он сюда приехал… постойте-ка… да уж года четыре как, а то и все пять. Из Лондона. Да-да, из Лондона, жил рядом с Хрустальным дворцом.[4] Он сам мне сказал. Моя сестра тоже там неподалеку жила — двадцать годков.

Я промолчал, не зная, что говорить. Какая мне разница, где он жил? Поэтому я просто кивнул и стал набивать свою трубку.

В ее простодушных чуть вытаращенных глазах промелькнула легкая обида.

— Странный он, этот мистер Стренберри, — добавила она с чуть заметным презрением. — Чудной какой-то. Ей-богу чудной. Конечно, человек он умный, все-таки образованный, сами понимаете. А все ж таки какой-то странный.

— Чем же он странный? — вынужден был спросить я.

Она прикрыла рот рукой.

— Его жена бросила. Года два назад. И сыночка с собой забрала. Сказали, к родственникам, мол, уехала, так им все тут и поверили. На самом деле она его бросила. Собралась однажды утром и ушла, а с ней и мальчик. Славный такой мальчишка. И теперь он живет один, мистер Стренберри то есть. Попал человек вот в такой переплет, представляете? Вы только посмотрите, как он одет. Нет, долго ему тут не проучительствовать. В школе его уж несколько раз предупреждали, я точно знаю. И ведь их там тоже можно понять, верно?

Я послушно промямлил, что их действительно можно понять. Что в такой одежде и в таком переплете и при таких странностях ему и в самом деле долго не проучительствовать.

Хозяйка поджала губы и сокрушенно покачала головой.

— История известная. Стал чересчур увлекаться спиртным. Не скажу, что он напивается, до этого еще не дошло, а все ж таки перебирает, да, и больно часто сюда захаживает. Многие считают, что у нас одна забота — как бы напоить клиента. Я про тех, кто не любит этого дела, трезвенники всякие, — с горечью продолжала она, — вранье все это, наглое вранье! Хозяевам пивнушек и баров совсем ни к чему, чтобы клиенты перебирали. Уж я-то знаю. Да я сама несколько раз легонечко намекала мистеру Стренберри, чтобы он поосторожнее, да только он ноль внимания. И что тут поделаешь? Ведет он себя тихо, честь по чести, раз клиент желает, значит, ты должна ему налить, верно? Не скажешь ведь — вам уже хватит. Я вообще стараюсь лишнего не говорить. Только вы не думайте, что я считаю его странным из-за выпивки, это-то дело житейское. А вот вы бы послушали, что он говорит, и как… Это когда ему охота поговорить, правда, такое редко на него находит.

— Он что же, странно говорит? — машинально поинтересовался я, подумав, может, он действительно оригинал, этот их мистер Стренберри…

— Бывает, он ходит сюда неделю, а то и две, и от него словечка не дождешься, только «добрый вечер» да «спасибо», ведь держится он всегда, как джентльмен, этого у него не отнимешь, да. Так наши весельчаки стараются его расшевелить, поддразнивают, а он им — ни слова. Но иногда как вдруг разойдется, и ну молоть языком — не остановишь. И такое говорит, чего вы сроду не слыхивали! Мне-то самой его слушать некогда, да и неохота голову забивать всякой ерундой, но кое-что клиенты порассказывали. Конечно, зря эти охальники с ним так, может, у человека не все… — она выразительно постучала себя по лбу. — Вот я и говорю, что, может, из-за этих странностей у него и начались все беды, бросила жена, и дальше пошло-поехало. Кто знает его получше, чем я, они тоже так считают. И говорят, что он сам себе это устроил. А все равно его жалко, правда?

Она посмотрела на меня с похоронным видом, но тут же оживилась.

— Он сейчас как раз там, в малом баре, — сообщила она и засеменила к другому концу стойки, где два возчика требовали налить им по полпинты.

Я подошел к двери и немного там постоял, глядя на упорно ливший дождь. Похоже было, что еще верных полчаса придется здесь торчать. Поэтому я заказал пива и попросил хозяйку отнести его в маленький зальчик, где мистер Стренберри прятал свои странности от остальных завсегдатаев. Я побрел следом за нею и сел у окна, всего в нескольких шагах от мистера Стренберри.

Его стакан был почти пуст, а из уголка рта уныло свисала почти искуренная потухшая сигарета. Да и сам он весь был каким-то унылым. Долговязый, нескладный, реденькие седеющие волосы упали на лоб, нос длинный, с красноватым набрякшим кончиком, усы уныло обвисли, и даже челюсть вяло отвисла, словно бы от отчаянья. Взгляд — бессмысленный и туманный, как у закоренелого пьяницы.

— Скверная погода, — сказал я ему.

— Да. Погода дрянь, — высоким сипловатым голосом пробурчал он, и я подумал, что у него, наверное, постоянно такой недовольный тон.

Какое-то время мы молчали, и были слышны только шелест дождя на улице и голоса посетителей в большом зале. Я стал рассматривать сидящих за столами шотландских горцев и охотников, угощавших друг друга виски и портвейном.

— У вас есть спички? — спросил мистер Стренберри, похлопав себя по карманам.

Я протянул ему коробок и решил воспользоваться этой возможностью завязать более близкое знакомство. Ясно было, что его сигареты хватит на несколько затяжек, поэтому я протянул ему и портсигар.

— А тут у вас спокойно, — светски заметил я.

— В кои-то веки, — отозвался мистер Стренберри, и едва уловимое презрение мелькнуло в его взгляде. — Считайте, нам с вами повезло. В этом городе дураков больше, чем где бы то ни было, и все они обычно притаскиваются сюда. Свора идиотов с лужеными глотками. Я с ними не общаюсь, берегу голосовые связки. Они считают меня вроде как городским сумасшедшим. А мне плевать. — Он опустошил свой стакан, до последней капли, поставил его на столешницу и — резко отодвинул.

Я спешно допил свое пиво и сделал вид, что присматриваюсь к дождю.

— Минут пятнадцать точно еще придется здесь сидеть, — сказал я как бы между прочим. — Пожалуй, выпью еще. Не составите мне компанию?

Что-то пробормотав, он сказал, что с удовольствием, и вежливо поблагодарил.

Он заказал себе двойную порцию виски и немного содовой.

— Значит, по-вашему, здешние жители несколько глуповаты? — спросил я после того, как мы сделали по паре глотков. — Что ж, в маленьких городках это дело обычное.

— Ну да. Сплошь идиоты, — проворчал он. — Ни одного образованного человека. Но, в сущности, что такое образование? Фарс, больше ничего — просто фарс. Я прихожу сюда — должен же я куда-то ходить — сажусь в угол и молчу. Я знаю, что они все начинают думать при моем появлении. О, я видел, как они подталкивают друг друга, как подмигивают. Плевать. Было время, когда это все наверняка бы меня задело. А сейчас это не имеет никакого значения. В сущности, ничто не имеет значения.

Я мягко укорил его в чрезмерном пессимизме.

— Сам знаю, — буркнул он, мрачно глядя на меня. — Можете мне не говорить. Я вижу, вы человек мыслящий, это совсем другое дело. Но и вам лучше со мной не спорить, и я скажу вам, почему. Вы ведь не знаете того, что знаю я. О, меня ничуть не трогает, что они считают меня странным. Я и в самом деле немного не в себе. И вы бы стали таким же, если б увидели то, что видел я. А вот они бы не стали, потому что им не хватило бы ума…

Он умолк и пожал своими худыми покатыми плечами. На лице его появилось то особое упрямое выражение, какое часто бывает у слабых людей. Очевидно, он решил, что сказал слишком много.

Я был заинтригован.

— Не знаю, что именно вы имеете в виду, — осторожно начал я. — Наверное, вам пришлось пережить что-то весьма неприятное, но ведь каждому из нас иногда такое выпадает. — Я вопрошающе на него уставился.

— Да при чем тут это! — произнес он чуть повысив голос, на этот раз с некоторой надменностью. — Я совсем о другом. Впрочем, вам не понять, если я не расскажу. И даже если расскажу, совсем не обязательно, что вы поймете. Трудно это. Нечего и пытаться! — Он залпом допил свое виски.

— И все-таки хотелось бы послушать.