«Упрямец» и другие рассказы - Орлин Василев Страница 32

— Ну что ж… Распорядитесь, как там нужно… Я согласен… Значит, вы писали этот доклад?

— Да, господин министр.

— Отличный доклад. Хвалю за усердие. Трудитесь. Вы молоды, но… Хорошо, хорошо…

— Я с юных лет учился, господин министр.

— Да, да… Буду иметь вас в виду.

Когда же министру приходило время покинуть министерство, он никогда не забывал сказать своему преемнику:

— Есть тут один начальник. Умная голова. Можете ему довериться. Способен совершенно самостоятельно готовить доклады хоть для Народного собрания! Вы его не забывайте.

Под началом у министерства находился ряд солидных самостоятельных учреждений. По некоему старому, ни в каком законе не записанному, но укоренившемуся обычаю вместе с министром сменялись директора и начальники этих самостоятельных учреждений. Вокруг освободившихся руководящих мест разгорались яростные битвы. Неделями и месяцами по коридорам министерства бродили орды депутаций, каждая из которых доказывала новому, вконец запутавшемуся министру, что лишь поддерживаемый ею кандидат достоин занять вакантный пост.

Приходило в движение и общественное мнение, то есть близкие кандидатов, рассчитывавшие получить из вторых рук назначение на дополнительные секретарские, библиотекарские, артистические и писарские места. В газетах и журналах появлялись такие биографические, судебные и клинические изыскания о каждом из кандидатов враждебной стороны, что министр, которому надлежало сделать выбор, хватался за голову. Кого ни назначь… «совершишь варварство, кое ляжет самым черным пятном на историю страны!»

Тогда министр вызывал своего начальника.

— Послушайте! Ну что мне делать? Вы видите, до чего дошло… Вон даже карикатура. Изобразили меня буридановым ослом, который не может решить, из какого стога сена ему начать есть. Они там между собой дерутся, а на меня все шишки валятся… Кому верить? Судя по их взаимным рекомендациям, все они ни к чему не способны, тунеядцы, тупицы. Вы опытный чиновник — посоветуйте мне что-нибудь.

— Лично я не берусь давать советы господину министру, — сдержанно улыбался добросовестный начальник. — Могу только сообщить господину министру, как поступал в подобных случаях его уважаемый предшественник, господин бывший министр.

— Говорите, говорите скорей!

— Чтобы не обидеть ни одну из сторон, каждая из которых считает своего кандидата наиболее достойным занять соответственный высший пост, господин министр назначал к исполнению должности одного из высших чиновников министерства. Таким образом ни одна из сторон…

— А ведь в самом деле! — ударял министр по столу ладонью. — Ну конечно же, конечно! И волки сыты, и овцы целы. Вакантное место занимает, так сказать, служебным порядком нейтральный в политике человек… Так, так! — радовался он. — А послушайте-ка! Не могли бы вы занять это место? В настоящий момент я не вижу более подходящего кандидата, чем вы.

— Как прикажет господин министр… Для меня всякая служба есть служение интересам государства. Если господин министр сочтет полезным…

— Да, да! Немедленно пишите приказ. То-то удивятся, когда узнают! Еще и довольны останутся, поверьте. Для них главное — чтобы не был назначен противник… Пишите приказ.

Много раз за последние тридцать пять лет сменялись господа министры, много раз их преемники, новые господа министры, спасались от стай службистов, назначая на вакантные руководящие посты нейтральных чиновников. И таким образом он, самый добросовестный из всех, сумел посидеть по разу, по два во всех начальнических и директорских креслах в подчиненных министерству самостоятельных учреждениях.

Иногда о нем забывали. Сменялись два и три министра, а он все отсиживался в тиши кабинета очередной дирекции.

Многие в кафе недоумевали, как старичок ухитряется вести столь разнообразную сложную работу во главе стольких разнородных учреждений.

Недоумевали, в сущности, лишь те, кто сам никогда не был чиновником. Лишь они не знали, что есть метод, с помощью которого последний болван может спокойно управлять не то что обыкновенным учреждением, а и целым государством.

Состоит этот метод в следующем.

Начальник выполняет лишь ту работу, которая одинакова для всех учреждений: проверяет, все ли чиновники расписались в присутственной книге; распределяет отпуска; заботится о приобретении дров и угля на зиму; читает входящие и подписывает исходящие; требует от подчиненных докладов по наиболее запутанным вопросам; опасные — откладывает на неопределенный срок; в конце года просматривает общий доклад-отчет заместителя о состоянии помещений и количестве полученных и отправленных бумаг и, наконец, заботится об общем порядке и чистоте во вверенном ему учреждении.

Что касается чистоты, об этом мы вынуждены рассказать подробнее, так как именно по причине особой начальниковой приверженности к чистоте гриб-паразит в конце концов отвалился от государственного древа, в которое успел так крепко впиться.

За несколько лет систематического наблюдения за жизнью в Германии наш безыменный герой проникся необыкновенной любовью немцев к чистоте.

Еще там, в Германии, он торжественно поклялся отдать свои молодые силы делу насаждения этой любви в сердцах малокультурного болгарского народа.

Поклялся — и остался верен своей клятве.

Каждое утро, в каком бы учреждении он ни был тогда начальником, наш герой — выутюженный, вычищенный, выбритый — отправлялся в обход коридоров и комнат.

Его сопровождали служащие.

Напряжение, в котором пребывали эти несчастные, было таково, что уравновешивало силу земного притяжения: они ступали, легкие как перышки, по следам своего директора. Глаза их неотрывно следили за белыми директорскими руками, небрежно заложенными за спину.

Стоило одной из ладоней дрогнуть, как служащие застывали на месте. В следующее мгновение правая рука директора возносилась к какому-нибудь укромному уголку стены, палец скользил по ее поверхности, затем белая ладонь взлетала вверх и, описав широкий круг, из-за директорского плеча показывала палец подчиненным:

— Это что?

— Пыль, господин директор! — отвечали дружно, но едва слышно подчиненные.

Директорская ладонь возвращалась на свое место, но пальцы ее уже неспокойно подрагивали.

В том же ритме начинали трепетать и тела подчиненных.

Обход продолжался. Вот рука устремилась к уголку стекла в чуланном окне.

— Это что?

— Это… Мухи, господин директор.

Обход уже близок к концу. Все снова стоят у дверей директорского кабинета. Трепещущая свита, не отрывая взглядов от начальственных рук, не замечает, как сама директорская голова наклоняется над дверной ручкой.

— С какого времени не чищена ручка?

— Со вчерашнего утра,