Южный ожог - Александр Александрович Тамоников Страница 21

окраину населенного пункта осаждал кустарник, с обратной стороны он карабкался на скалы, покорял вершины, теснился в узких расщелинах. Пространство защищалось от ветра с одной стороны меловыми горами, с другой – лесом. Здесь накапливался снег, который почти не выдувался. Машины буксовали, но медленно продвигались к деревне. В нескольких избах теплилась жизнь – топились печки. Противник отсутствовал, но расслабляться не стоило.

– Евсеев, тормози! – Глеб спрыгнул с подножки грузовика, махнул прилипшим к борту бойцам: – К машине! Коваленко, командуйте! Осмотреть каждый дом – аккуратно и осторожно! Эй, вы там! – Он замахал пассажирам второго грузовика. – Осмотреть окрестности, прочесать скалы и занять позиции на господствующих высотах! Установить пулеметы на равном удалении друг от друга! Позднее вас сменят! Марголин! – Он побежал к третьему грузовику. – Отправить людей в юго-восточном направлении. Дистанция шестьсот метров! Противник может подойти слева! Укрыться, наблюдать, на виду не торчать!

Именно этот участок вызывал наибольшее беспокойство. Если немцы появятся, то только с юго-востока, со стороны Изюма. При этом неизвестно, по какому берегу они пойдут. Для начала отправят разведку. Могут использовать транспорт – дорога на левом берегу тянулась через деревню и пропадала в лесу. Но пройдет ли транспорт по заваленной снегом дороге? Значит, от некой точки в пространстве предпримут пешую прогулку? Ясность отсутствовала – когда и в каком количестве появится противник (если вообще появится). Покрикивали командиры взводов. Красноармейцы разбегались, не задавая вопросов.

– Приготовим мост к подрыву, товарищ капитан? – деловито осведомился Прыгунов. – Чуток взрывчатки взяли, проезжую часть можем вывести из строя.

– Вот ты вроде неглупый, Прыгунов, – покачал головой Шубин, – а дальше сиюминутной выгоды ни черта не видишь. Взорвем мост – и как наши из шестой армии пройдут? А у них, между прочим, танки, артиллерия, куча прочей техники. Прикажешь все в поле бросать под артиллерийскими ударами, а самим по тонкому льду переходить?

– Да все я понимаю, – возразил сержант. – Наши подойдут – фрицы все равно артиллерией бабахнут и мост разнесут.

– А вот это не твоего ума дело. Разнесут, не разнесут – бабушка надвое сказала. Часть войск в любом случае успеет пройти. Наша артиллерия тоже не дремлет. Ставлю задачу сохранить мост в целости и сохранности. А вот заминировать подступы к нему на правом берегу – дело стоящее. Фрицы могут и по дороге подъехать. Вот и займись со своими парнями, Прыгунов. Мост не трогать, дорогу заминировать и держать под огневым контролем. Появятся наши – извини, мины придется снимать.

– Да понимаю я, товарищ капитан, все сделаем.

Место было подходящее, только здесь можно переправить крупное количество войск. На других участках проблематично и сопряжено с потерей всей армейской техники. И пехота провалится под лед, если повалит толпой… Шубин заспешил в деревню. Первая задача – оборудовать собственный штаб, желательно в тепле и уюте. В движении морозец не чувствовался, но в состоянии покоя подмерзали ноги.

Немцев и «бродячих» полицаев в деревне не нашли. В нескольких избах обнаружили жителей: пожилые люди, молодая женщина с двумя маленькими детьми, ее муж, способный передвигаться только с костылями. С семьей произошел конфуз: Велиханов чуть не бросил гранату в подпол, где отсиживалась супруги с детьми. Смутил голос молодого мужчины. Исмаил уже выдергивал чеку, когда спохватился любитель лирической поэзии Ярцев и не дал произойти непоправимому. Он с Исмаилом едва не подрался! Потом из подвала донесся женский голос, и Велиханов начал краснеть, бормоча слова оправдания. «Русские мы! – громче всех кричал он. – Русские солдаты! Выходите, ничего не бойтесь!» – и со злобой косился на смеющихся товарищей. Плакали дети, закутанные в рубище, он извлекал их по одному, галантно подал руку малопривлекательной молодой женщине, помог покинуть подвал ее супругу-инвалиду. Тот бормотал, заикаясь, что он никакой не полицай, нога высохла еще в молодости от чудовищного артрита, и его не берут ни в какую армию, даже в полицию.

Во дворе бросалась под ноги и громко лаяла лохматая псина (видно, член семьи, раз не съели). Красноармеец Панчехин пытался с ней договориться, но животное не имело представления, кто свой, а кто чужой. Когда псина едва не прокусила бойцу ногу, тот в сердцах вскинул автомат. Собака дурой не была, поняла, что это не палка, поджала хвост и убежала в дальний угол двора.

– Мужики, здесь баня! – восторженно закричал красноармеец Шеин – парень из сельской тамбовской глубинки (из кулачья, по некоторым признакам, что не мешало ему защищать свою страну). – Товарищ капитан, как насчет бани?

– Положительно, боец! – отозвался Глеб и закончил под хохот бойцов: – Сначала я тебе лично шею намылю, а потом немцы придут, добавят!

В крайней избе, где проживала неговорящая старушка с добрыми глазами, он оборудовал командный пункт, назначил связным долговязого Сенченко. В избе было натоплено, из-под стола мяукала ободранная кошка, под половицами пищали мыши (видимо, заключили пакт о ненападении). Старушка смотрела добрыми глазами и тяжело вздыхала. Ей не очень нравилось, что в ее доме теперь штаб. Но от подарка в виде банки тушенки отказываться не стала.

Ноги отогрелись, Шубин вышел во двор. Водители «полуторок» загоняли свои транспортные средства под скалу, нависшую гигантским козырьком. Бойцы отдыхающей смены обживали соседние дома. И там обнаружилась баня, о чем кричали с каким-то детским восторгом.

«Может, и вправду устроить им баню? – подумал Глеб. – А немцы пусть подождут, война не убежит».

День разгорался, солнце пряталось за пушистые облачка, похожие на комья ваты. Но вскоре и они рассосались, день предвещал быть солнечным, хотя и коротким.

Солдатские сапоги уже протоптали тропинку через кустарник. Шубин выбрался к подножию скал. Настало время осмотреться. Ноги проваливались в снег. Он взобрался на пару террас, пригнулся. Здесь находились «смотровые» площадки (туристы бы оценили). Дул ветер, бойцы прятались за камнями, кутались в полушубки. На этой позиции, протянувшейся метров на двести вдоль реки, расположилась половина роты. Здесь разместили четыре из шести ручных пулеметов Дегтярева, одно из двух противотанковых ружей. Большинство солдат надели маскхалаты, чтобы их не высмотрела разведка противника. Вставать в полный рост командиры запретили. Люди переползали с позиции на позицию. Фактически это были отдельные очаги обороны, разделенные сползающими к берегу расщелинами. Соваться в эти пропасти, заваленные булыжниками, явно не стоило. Отдельные расщелины можно было перепрыгнуть, но для этого пришлось бы вставать в полный рост.

Скальный массив справа от моста Шубин решил не занимать – вряд ли немцы пойдут на столь глубокий охват. Ограничился расчетами пулемета и ПТР: бойцы вырыли себе норки у подножия скал и контролировали съезд с моста.

– Справляетесь, парни? – Он на корточках подобрался к большому камню,