Южный ожог - Александр Александрович Тамоников Страница 22

– Над седой равниной моря все в порядке, товарищ капитан, – пошутил Егоров. – Немцы пойдут – мы вам скажем.

– Немцы не пойдут толпой и во всей красе, – предупредил Шубин. – Появятся передовые дозоры, возможно, в маскхалатах, вот их и надо выявить в первую очередь.

– Надо – значит выявим, – уверил Панчехин. – Пару часов протянем… если не замерзнем. Ветерок сегодня такой бодрящий.

– Ты лежи, не намекай, – проворчал Егоров. – Бог терпел и нам велел. Когда-нибудь сменят, пойдем греться…

С высоты открывался вид на реку, скованную льдом. С правого берега вид был живописнее, чем с левого. За мостом простиралась равнина, прореженная перелесками. Данный участок был идеален для обороны: местность за рекой можно было простреливать на несколько километров. Влево убегали макушки скал, занятые красноармейцами. Еще дальше разместились люди Марголина, но пока от них не было вестей. Оба берега заросли ивняком, но зимой он укрытием не являлся. На другом берегу в районе моста ковырялись люди из отделения Прыгунова: зарывали в снег противотанковые и противопехотные мины, помечали места, чтобы потом их быстро удалить. В арсенале имелся десяток таких вещиц. Работу закончили, побежали к мосту, переправились на левый берег и пропали в мертвой зоне.

Шубин сполз с террасы, стал протаптывать свежую тропу в деревню. Навстречу уже бежал, махая руками, красноармеец Сенченко – заметил же командира…

– Товарищ капитан, старший лейтенант Марголин по рации докладывает… Они в шестистах метрах отсюда, держат левый фланг. Позиция неудобная, и улучшить ее невозможно. Под ними дорога… вот эта самая, она засыпана снегом, проехать сможет только вездеход… Товарищ старший лейтенант боится, что, если немцы пойдут, его взвод окажется отрезанным, и придется к вам пробиваться с боем…

– Пусть выберет позицию на свое усмотрение, но не ближе четырехсот метров. Он должен контролировать левый берег на протяжении как минимум километра и в случае необходимости ударить с тыла.

– Понял, товарищ капитан, скажу радисту, чтобы отстучал. – Сенченко развернулся и припустил в деревню.

Глеб добрался до калитки, внимательно осмотрелся. Бойцы попрятались, деревня казалась вымершей. Грузовики стояли под скалой и просматривались лишь с нескольких позиций. Маскировку портили протоптанные дорожки, а еще, если присмотреться, долговязый Калманович, курящий на крыльце соседней избы.

Через полчаса ситуация не изменилась. Замерзших бойцов сменили, при этом старались не отсвечивать на открытых участках. «Сидеть по домам, – предупредили командиры. – Вести себя смирно и помогать по хозяйству местным жителям». Кое-где уже «раздавался топор дровосека» – помощь старушкам была в разгаре. Работали обе рации в режиме ожидания: одна, оснащенная телефонной трубкой, предусматривала голосовую связь; вторая, «дальнобойная», – только азбуку Морзе. Вопросительно уставился на вошедшего в дом командира радист Файзуллин, сдержанный чернявый паренек, окончивший на родине в Казани радиотехнический техникум.

– Свяжись со штабом в Харькове, – приказал Глеб.

Радист буркнул: «Слушаюсь» – и стал прощупывать эфир. Полковник Макарчук божился, что его люди будут круглосуточно сидеть на рациях. Связь наладилась очень быстро. Шубин принялся диктовать, Файзуллин – стучать ключом. В Харьков ушел лаконичный доклад о проделанной работе. Единственное место для сдерживания противника, рвущегося через Северский Донец, – здесь, в районе Гусянки. На скалы можно поднять легкую полковую артиллерию. Мост цел, расположен в удобном месте, в случае его повреждения можно навести понтонную переправу. Противник пока не виден… «Противник будет обязательно», – пришло ответное сообщение. Вряд ли немцы будут смотреть сквозь пальцы, как уходят отступающие советские войска. Придется стоять и защищаться. Отступающая армия Харитонова менее чем в дневном переходе. Отходить ей приходится по равнине, под плотным артиллерийским огнем. В данный момент части армии находятся у Стахановки. Сообщение в штаб Харитонова уже отправлено: даны координаты Гусянки, туда и двинутся войска. В своих не стрелять и не забыть убрать мины с моста, когда подойдут передовые колонны!

Прозвучали также слова благодарности. Поблагодарили за оперативное выдвижение и занятие позиций. А еще подкинули горькую пилюлю: выслать к ним подкрепление нет возможности. В районе памятной развилки у Бахтино противник сбросил парашютно-десантную роту при полном марафете, идет отчаянный бой, противник держит господствующую высоту, и прорваться вряд ли удастся.

– Все плохо, товарищ капитан? – сделал грустное лицо Файзуллин.

– Все хорошо, боец. Скоро скучать не придется. А то закисли вы от безделья. Или посидим еще, все зависит от того, как карты лягут. В общем, поживем – увидим.

Еще один час пролетел в томительном ожидании. Хоть молись, чтобы немцы не пришли. А побитые части 6-й армии без потерь переправились на левый берег. Теоретически это было допустимо, не все на этой войне подчинялось логике…

Красноармейцы и граждане понемногу выходили из домов. Не самые дисциплинированные воины затеяли перестрелку снежками.

– А ну отставить! – недовольно покрикивал сержант Бойчук. – Не настрелялись еще? Ничего, скоро фашисты вам эту возможность предоставят…

Из третьей по счету избы доносились странные звуки: кто-то бормотал, причмокивал. Будто шаман совершал камлание, постукивая в бубен (ладно, если во славу русского оружия). Поколебавшись, Шубин вошел в калитку и поднялся на крыльцо. Дверь из сеней в горницу предательски скрипела. Но люди увлеклись делом, не обратили на скрип внимания. За столом сидели Зиганшин и Старчоус и яростно молотили деревянными ложками. Уровень похлебки в мисках падал на глазах. Они ели с таким аппетитом, что зависть брала. Спешили, словно боялись, что отнимут. И правильно боялись. Зиганшин зажмурился от удовольствия, куски картошки вываливались изо рта в миску, он их ловил и отправлял обратно. За печкой сидела пожилая женщина в платочке и, сложив руки на коленях, с какой-то бабушкиной любовью смотрела на оголодавших воинов. Этой парочке несказанно повезло – бойцы попали на домашние харчи.

– Так, открыли избу-едальню, товарищи военные? – строго спросил Глеб. – Не наедаемся, обчищаем обездоленных мирных жителей?

– Еще и избу-читальню, товарищ капитан… – В соседней комнатушке заскрипели кроватные пружины, поднялся уже поевший Ярцев с потрепанной книжкой в руках. – Я старую литературу нашел, представляете, товарищ капитан? Первый том «Тихого Дона» Шолохова в журнале «Октябрь» за двадцать восьмой год, а еще «Красных дьяволят» Павла Бляхина.

– Товарищ капитан, разрешите доесть? – взмолился Зиганшин, и Старчоус с полным ртом энергично закивал, поддерживая товарища:

– Такая вкуснятина, мочи нет. Самая настоящая домашняя пища, и наплевать, что без мяса… Никого мы не грабили, Анна Ильинична сама нас за стол усадила и запретила вставать.

Старушка кивала в такт его словам как китайский болванчик.

– Проходи, миленький, садись, и тебя угощу, а то вон какой худой вырос. Я вчера целое ведро наварила – как