Павел Зябкин - Герой не нашего времени 2 Страница 24

У Вовы челюсть отвисла от восторга. Пятачок зажатый многоэтажными домами весь кишел молодыми девушками и парнями. Вот это да!!! Как на рынке в базарный день. Кроме Вовы, там ходило еще несколько «покупателей» и выбирали «товар». К Вовке подошла средних лет женщина и показала на свой «товар» вот по пятьдесят, а вот по сто. Выбирайте. Пока он растерянно хлопал глазами, все таки живые же люди, не манекены, к нему подошел мужчина и спросил по деловому.

— Почем?

— По пятьдесят и сто, говорят. — Ответил Вовка, продолжая таращить глаза.

— А ты за сколько? — продолжил расспросы мужчина.

— За пятьдесят наверное. Разницы не вижу. — Небрежно ответил Вовка. Еще не понимая куда клонит мужик.

— Ну пошли, раз за пятьдесят.

— Так я еще не выбрал никого.

— Блин, так ты клиент сам? — Удивился мужик. — Во дела. Извини, я думал что снимаешься.

— Да ладно, — Вовку пробил смех.

Во дела, за гомика приняли. А мужчина тем временем уже разговаривал с парнями стоявшими в сторонке, которых Вовка принял поначалу за охранников или сутенеров. Там мужик быстро нашел себе пару по приемлемой цене. А несостоявшийся гей положил свой взгляд на молодую темноволосую девушку, стоявшую с подругой.

— Ну что, поедем со мной, — предложил он ей.

Девушка испуганно посмотрела на подругу и обреченно кивнула головой. Тут же появилась и их командирша. Которой Вова стал отсчитывать деньги. Вовке все время было не по себе от пугливого взгляда девушки, которая буквально вцепилась в свою подругу.

— Ладно, смотрю вы тут не разлей — вода, — рассмеялся он. — Гулять так гулять. Пошли вдвоем со мной.

Он отсчитал еще денег «командирше» и сел с девчонками в машину. Теперь путь лежал к вокзалу, где сдавали комнаты старушки.

Не успели проехать, как путь преградил милицейская палка именуемая жезлом. Проверили документы. С Вовкой и водителем проблем не вышло. А вот у девчонок прописки не было.

— Это жены мои, — ни моргнув глазом нашелся Вова.

— А чего две? — как ни в чем не бывало спросил гаишник.

— Да я ислам принял, вот двух жен взял, — веселость от предстоящего не покидала Вову. — Давайте калым за них заплачу. Сколько?

— Триста рублей за каждую, — улыбнулся мент.

Остановивший машину на следующем перекрестке гаишник, сразу обратился к Вовке: «Ну что мусульманин, калым готовь». Пришлось снова платить «калым», те же расценки. Больше правда их не останавливали. Водитель нашел комнату по сходной цене. И вот Вова в компании девушек оказался на месте. Те как замороженные сели на диван.

— Чего, как на похоронах, давайте пока стол накрывайте, — сказал Вовка. — А я пока искупаюсь схожу. Ну не сидите, вон доставайте что есть, — он кивнул на пакет. — Выпейте пока, чтоб не скучать.

Выйдя из ванной он увидел, что бутылки даже не откупорены, а девчонки продолжали с опаской поглядывать на него. Взяв инициативу в свои руки он плеснул по рюмкам и застолье началось. После второй рюмки с Наташа и Катя, так звали спутниц Володи, немного осмелели.

— Слушай, — осторожно спросила Катя, — а ты нас бить не будешь? Ничего такого?

— Блин, — рассмеялся Вовка, — это вы меня скорее побьете. Вас то двое, а я один. Это мне бояться надо. А чего так испугались?

— Да знаешь, — осмелела Наташка, — часто такие козлы попадают. Побить, помучить, бутылкой могут… Катьку вон вчера исщипали всю. Берет один, придешь домой, а там толпа. А ты точно один?

— Да один я, один. Я козел, извращенец, импотент, садист и гомик. Вот, а еще у меня день рождения сегодня и из Чечни вчера вернулся. Так что гуляем девчонки. Вы мои гостьи.

— Наташка, отдыхаем сегодня, — радостно воскликнула Катька, крепко обнимая Володю.

И понеслось. Что было дальше, пусть читатель представит сам, в меру своей испорченности или целомудрия. Как бы там ни было, но к вечеру следующего дня довольная и счастливая компания расходилась кто куда. Кто на дальнейший промысел. Кто в дорогу до дома.

На вокзале Вовка понял, что начисто забыл камеру хранения и номер кода. Да черт с ними. Решил он. Ничего особо ценного там не было. Не став делать обширные поиски он просто сел в поезд. В голове и душе было пусто. Не хотелось даже встречаться ни с кем из старых знакомых и родных. У всех была своя жизнь. За прошедшие годы все так поменялось. Он заметил, что окружающие так увлеклись добычей денег, что ничего вокруг не замечают. Из душ и умов людей ушло все лишнее, мешающее потреблению. Странно, раньше Бог был официально изгнан из жизни марксизмом, но люди были менее материалистами. Ныне, власть имущие, позвали Бога обратно. Но люди, люди нашли другого бога, «их бог — чрево», как было сказано у апостола Павла. И бог этот весьма ревнив и требователен. Инакомыслия и ересей он не прощает. Владимир с ясностью понимал, что не хочет чтобы чрево было его богом. Но жить то среди адептов этого идола. Он знал, что первый заданный ему вопрос будет: «Сколько ты заработал?», и «Все ли тебе заплатили?» А потом либо зависть, что много, либо недоумение, что мало. Для кого как. А потом опять, хождение по поискам работенки. Да еще смотри в оба. Обманут, глазом не моргнут. Пропашешь за так. И все время неуверенность в завтрашнем дне. Чертова жизнь. И как удается другим ни о чем не думать. Жить вот так, одним днем. Без всяких рассуждений о добре и зле. Добро, то что идет мне на пользу, что помогает набить мое чрево. Зло, то что этому мешает. Как просто и как сложно. Просто, бери от жизни все. Все, что можешь взять. Отбирай это у других, у тех, кто слабее тебя. Неужели вся последующая жизнь будет погоней за материальным. А надо ли это?

Вовка понимал, что деньги полученные за службу ему сильно то и не нужны. Куда дороже те впечатления и воспоминания что он там приобрел. Он понял, что поехал бы и не за деньги. Просто так, посмотреть тот мир. Но попробуй скажи это окружающим. Тебя тут же посчитают сумасшедшим. Не таким как все. Это страшное клеймо: не такой как все. «Да, я не такой как все, — с грустью подумал Владимир. — Не смогу я принять мир голого материализма. Голой наживы. Миру тому нужны люди-роботы. Люди — зомби. Без души, просто живущие условными рефлексами. Показали денежку, погавкаю, убрали — уйду. Другое не интересно». Головоломка усложнялась тем, что теперь он был не один. Росла дочь. Чему учить ее? Легко говорить заученные фразы о добре и порядочности, честности и чести, как учили его самого родители, в свое время. А вышло что? Все прописные истины не выдержали под напором реальной жизни. Легко объяснить неудачи нарушением заповедей. Мол живешь вот не порядочно, вот и идет у тебя все не так. Так объясняла мир мать Владимира. Может быть, он бы и поверил ей. Но после увиденного и пережитого за последние годы, как удовлетвориться таким объяснением. Сколько раз жизнь показывала совсем обратное. Как все это объяснить ребенку? А вдруг он не прав? Как объяснить дочери двойную мораль мира? Как научить тому, чего сам не умеешь, хотя и знаешь?

Владимир заметил, что чем больше узнавал мир, тем больше понимал, как мало он знает. Как много еще неизведанного. И тут же в памяти всплывали многие знакомые, не покидавшие пределов дома, не учившиеся нигде и не прочитавшие в жизни и пары книг, но уверенные что все для них ясно. Замкнувшись, как в ракушке, в своих сиюминутных потребностях они действительно познали жизнь. Вернее, ту ее сторону, что нужна для поддержания физической жизни. Остальное выбрасывалось, как ненужный хлам, занимающий лишнее место в ракушке. Проще так жить. Проще и удобнее. Не напрягайся, избегай ненужных эмоций. Не смотри по сторонам — это вредно. А главное, не думай, не ищи ответов на вопросы. Верь тем кто сверху, презирай тех кто снизу. А всегда ли правы кто в верху? Такие ли они беспорочные и честные? А так ли плохи те, кто внизу? Может они то и внизу из-за того что просто не сумели отнимать и цепляться в глотку? Немудрено, что святые бежали в пустыню. Прочь от мира, от людей. Эх, был бы один, тоже ушел бы в пустыню. Но нельзя. Нельзя бросить ребенка.

Утром поезд пришел в родной город. Ежась на легком морозце, Вовка стоял на остановке, равнодушно разглядывая полгода невиданные родные места. Ни радости, ни тоски ничего не было. Ни с кем не хотелось встречаться. Ни с кем разговаривать. Незамеченным проскользнув в подъезд он нажал кнопку звонка на двери.

Все повторялось. Радость матери. Ее суета на кухне. Но никакого дела Владимиру до этого не было. Взяв бутылку вина, он лег на диван и стал медленно потягивать его. Последнее время он полюбил именно вино. Оно не сразу заволакивало разум. Можно было не торопясь тянуть его один на один со своими мыслями. Вот так, как сейчас. Лежать и смотреть в потолок. Дозируя помутнение рассудка. Никуда не тянуло. Совсем никуда. Оцепенение. Приятная слабость — дома. Завтра не надо никуда вставать рано утром. Снова непривычная тишина. Чистая постель и горячая ванна. Ешь когда и что захочешь. Только вот исчезло ощущение единства с БОГОМ и природой. День — два и лавиной хлынут мелочные заботы, заслоняющие собой вечность. Но сегодня ничего не хотелось, только одиночества. О чем говорить с родственникам и друзьями? Он не знал. Багаж его мыслей и переживаний был не нужен здесь. Здесь нужно совсем другое, то чего у него почти не было.