Южный ожог - Александр Александрович Тамоников Страница 27

– Товарищ капитан, мы видели, как вы мотоциклистам дали прикурить! – Марголин пытался перекричать стрельбу у своего уха. – И чуть грузовик не прошляпили! Но успели, среагировали! Они к деревне хотели прорваться, по вам с тыла ударить, но не знали, что мы здесь… Подпустили их поближе, ну и… Грузовик набит солдатней, их дюжины две, в принципе не страшно… Рассыпались вдоль дороги, отстреливаются, прорваться уже не пытаются… Грузовик горит, мы им серьезный урон нанесли, отползают… Но будет туго, если подкрепление получат…

– Марголин, держись, пока можешь! Я пришлю тебе людей.

– Пока не надо, товарищ капитан, справляемся.

Едва Шубин успел переодеться, как Файзуллин схватился за наушники, начал что-то быстро писать.

– Товарищ капитан, полковник Макарчук спрашивает, как у нас идут дела…

– Хреново, разве могут идти по-другому? – взорвался Шубин. – Ответь, что отбиваем атаку, убедительно просим прислать подкрепление…

– Из штаба передают, что пока не могут пробиться, там какая-то история с вражеским десантом, но они прикладывают все старания… Передовые части шестой армии подойдут через несколько часов… если их ничто не задержит…

«И почему я уверен, что никто не подойдет?» – мелькнула печальная мысль. Глеб вывалился во двор, машинально сунул в зубы папиросу, поджег. На востоке продолжали стрелять, но уже не с таким остервенением. Похоже, пассажиров грузовика отогнали к лесу. Может, не все так плохо? Но нет, через калитку бежал красноармеец Панчехин – явно гонец с плохими новостями.

– Товарищ капитан, немцы на правом берегу, их там туча… – У бойца срывался голос, стучали зубы. Боимся, товарищи, когда страшно? Это нормально, только дураки не боятся…

По тропке, протоптанной к скале, Шубин мог бежать с закрытыми глазами, изучил уже. Машинально он отметил: к вечеру дело двигается, еще немного, и смеркаться начнет. А то, что немцы по ночам не воюют, к сожалению, миф… Запыхавшийся Глеб рухнул рядом с сержантом Бойчуком, схватился за бинокль. Но и так все понятно. К мосту приближались два закамуфлированных «БТР-251». За ними пара грузовиков, набитых пехотой. Шубин ругнулся сквозь зубы: много, слишком много.

– Без команды не стрелять! – прокричал он.

Стали подбегать красноармейцы, отдыхавшие в деревне. Они полезли на скалы. Калманович тащил громоздкий пулемет. Ярцев еще что-то жевал, подавившись, закашлялся. Как обычно, матерился Павленко – его всегда что-то не устраивало.

Пулемет, установленный на бронетранспортере, изрыгал пламя. Пули чиркали по скалам, красноармейцы пригибались. «Вон, смотри, мимо пролетела!» – веселился Зиганшин.

Грузовики «Опель-Блиц» остановились на безопасном удалении. Пехотинцы начали выпрыгивать из кузовов, растягиваться в цепь. Подтягивались БТРы. Пулеметчик продолжал стрелять, не давая поднять голову. Очевидно, мертвые мотоциклисты подействовали на него удручающе: стрелок долбил с каким-то бессмысленным ожесточением. В кузове находились десантники, но немного, они пригнулись так, что их было не видно. Головная машина приближалась к заминированному участку.

Шубин, залегший за камень, следил за ней. Вот уже рядом, вот сейчас… И чуть не раскричался в сердцах, когда колеса проехали мимо взрывателя и машина с утробным ревом стала забираться на мост. А вот вторая не проехала! Сверкнуло под колесами, раздался хлопок, БТР чуть не подбросило. У него слетела гусеница. Стальная махина окуталась дымом. Красноармейцы торжествующе завопили.

– Гол! – громче всех ликовал Зиганшин.

Бронетранспортер получил серьезные повреждения и не мог продолжать движение. Десантников в этой машине не было. Раскрылся боковой люк, в снег упали два члена экипажа, поползли в ближайшую борозду. Первый БТР уже гремел по мосту. Пулеметчик не унимался. Но вот замолк – то ли перегрелся, то ли ленту менял. Дождались момента!

– Огонь! – тотчас закричал Шубин.

Часть бойцов из второго взвода стала вести огонь по пехоте. Большого урона она нанести не могла, но фрицы залегли, стали передвигаться ползком.

– Вот так-то лучше, господа! – засмеялся кто-то. – Рожденный ползать летать не может!

Другие бойцы пытались достать членов экипажа, бороздящих носами снег. Основная масса огня обрушилась на уцелевший БТР. Он находился внизу, с минуты на минуту мог оказаться в слепой зоне. В отсеке для десанта сидели несколько человек. Двое успели покинуть машину. Один свалился в кустарник под мостом, вроде выжил, второму повезло меньше – рухнул на лед и мгновенно был прошит пулями. О том, что противник будет наверху, эти люди почему-то не подумали. Оставшиеся в кузове превратились в кровавый фарш, их расстреливали смачно и со вкусом. Но машина ползла. Вновь оживился пулеметчик. БТР съехал с моста, вклинился между скалами. В узкие окна кабины никто не попал – то же самое, что в глаз оленя стрелять. БТР уже практически находился в слепой зоне. Красноармейцы злились. Все забыли про бойцов, расположившихся внизу именно на этот случай. Они лежали под скалой, контролируя съезд с моста. У одного был пулемет, у другого противотанковое ружье. Первый заряд из ПТР чиркнул по покатому капоту БТРа, боец невозмутимо перезарядил ружье, снова припал к прицелу. Вторая пуля точно поразила передок, пробила не такую уж усиленную сталь. Вспыхнула кабина и все, что находилось внутри. Истошно заорал обожженный механик. БТР потерял управление, врезался в обломок скалы и остановился. Из люка выкатились два члена экипажа, пустились наутек. Пулеметчик спокойно дождался, пока они подбегут к мосту, положил обоих одной очередью.

Наступающую немецкую пехоту эти действия сильно нервировали. Теперь поддержать ее было некому. Солдаты, злобно перекликаясь, подбирались к берегу. Эта публика отличалась выдержкой, наступательный порыв не потеряла. Немцы вели прицельный огонь из автоматов, перебегали к обрыву. На мост предпочли не соваться – самоубийц среди них не было. Эсэсовцы прятались в неровностях местности, забирались в канавы. Дистанция позволяла им вести прицельный огонь.

Красноармейцы несли потери, несколько человек были убиты. Затарахтел «МГ-34», единый пулемет вермахта. Раненый боец скатился с террасы, застонал, зажимая руками простреленный живот.

Орали сержанты: «Прекратить огонь, отползать в укрытия!» Немцы тоже перестали стрелять, и на короткое время установилась тишина. Ее прервала пулеметная дробь на востоке – снова кто-то лез на парней Марголина. Грохнул дружный залп – возможно, отбросили незваных гостей. Атака по фронту выглядела самоубийством, и все же противник на нее решился. Под прикрытием пулемета эсэсовцы перебегали к берегу, несколько человек съехали с обрыва, зарылись в прибрежном кустарнике. Скатилась еще одна группа, используя неровности береговой полосы.

Шубин уловил краем глаза движение. Из укрытия выполз на огневую позицию красноармеец Селин. Видимо, ему надоело валяться без дела! Он припал к пулемету, но снова расплющился на земле – пули хлестали по