София Черняк - Луч во тьме Страница 28

Этой весной Днепр широко разлил свои воды. Но изумительная красота половодья мало кого радовала. Люди останавливались на набережной, чтобы бросить взгляд на левый берег, который темнел безлистной еще массой леса. Оттуда, с левобережья, ждали освобождения.

Сейчас там было тихо. Днепр замер, словно прислушиваясь к чему-то величественному, неповторимому, что приближалось и скоро должно было разыграться на его берегах.

…Трое сбежали вниз, к воде, сели на согретую солнцем старую опрокинутую лодку. Это были Кочубей, Демьяненко и Загорный.

В руке Бориса — удилище. Он медленно раскручивает леску, сажает живца на крючок, размахивается и закидывает его в реку.

— Ловись, рыбка!

— Завтра выходим, — сказал Кочубей. — А вы, ребята, оставайтесь в Киеве, хозяйничайте, держите связь.

— Надо установить новые явки и переменить пароль, — заметил Борис и подсек леску. Толстоспинный лещ взлетел в воздух и плюхнулся на песок.

— Жертва конспирации, — усмехнулся Кочубей, чертя на песке хворостинкой затейливые узоры. — Квартиры Малышевой и Омшанской держатся хорошо. Их, по-моему, можно оставить. Запасные явки на Воздухофлотском мосту и на Житном базаре.

— Пусть будет так, — согласился Демьяненко. — А как насчет пароля?

— Может, такой: «Где достать жареного леща?» — улыбнулся Кочубей.

— Поймай и съешь, — сострил Загорный.

— Вот и пароль!

Друзья рассмеялись.

На следующее утро двумя группами из Киева вышли двадцать шесть подпольщиков. Среди них — Николай Шешеня, старик Бойко, Сергей Билецкий, Виктор Левченко, Петр Сорокин, Алексей Кучеренко, Григорий Кочубей. Рядом с Григорием шла Тамара Струц.

Подпольщики уносили с собой типографию. Она еще пригодится в лесу.

Перейдя на левый берег, Тамара немного отстала от всех.

— Тома! — окликнул ее Кочубей. — Что там?

— Прощаюсь с Киевом, — грустно ответила она. — Может быть, в последний раз гляжу на него…

Утро бросало на кручу, покрытую молодой зеленью, золотистые лучи. Он был прекрасен, истекающий кровью, гордый, непокоренный Киев!

— Нет, мы вернемся, Тома. В Киеве начнется новая жизнь. Она будет прекрасна.

…Тамара Струц возвратилась в освобожденный Киев одна. Кочубей погиб в бою под селом Кобыщею 25 июля 1943 года.

Глава восьмая.

НАВСТРЕЧУ ОСВОБОДИТЕЛЯМ

Ночной лес замер. Сквозь густые ветви не пробивается свет звезд.

Сергей Ананичев волнуется. В нескольких шагах от него пробирается Шешеня. Сумеет ли Николай неслышно, чтобы и травинка не шелохнулась, миновать полицейский заслон? Им только бы добраться до Труханова острова. Там они наденут элегантные весенние костюмы, в руку возьмут тросточку, в зубы— ароматную папиросу, в карманы — документы за подписью генерального комиссара, на рукав — повязку, разрешающую находиться во всех зонах Киева. Поглядеть на них — настоящие фашистские молодчики.

…Опасная дорога позади. Нарядно одетый Шешеня фланирует по Воздухофлотскому мосту. Он дожидается Демьяненко — секретаря подпольной парторганизации. Им надо договориться о дальнейших действиях. Правда, их осталось сейчас немного, всего две группы: Бориса Загорного — в Киеве и Толи Лазебного — на 49-м километре Житомирского шоссе. Нужны данные о графике движения воинских эшелонов, дислокации войск киевского гарнизона, расположении огневых точек, о стоянках военных кораблей на Днепре. Эти сведения запросила Москва.

Михаил Демьяненко ведет под руку Марию Омшанскую. У красавицы Маши в руке свежий букет черемухи.

— Привет, господа! — встречает Шешеня друзей.

Веселая компания расположилась на скамейке посреди бульвара Шевченко. Вокруг как будто ничего подозрительного. Можно разговаривать.

Шешеня кратко объясняет задание. Демьяненко тоже не любит тратить лишних слов.

— Место, день, время предстоящей встречи? — спрашивает он.

— Через неделю. Около кассы причала. Возможно, приду не я, а кто-либо другой. Запомни пароль: «Цветок распустился. Будет роза». Ты ответишь: «Белая или желтая?» Тебе скажут: «Красная». Как будто все? Прости меня, Маша, ведь самого главного я тебе не сказал. Тебе подарок — майский, праздничный. Из штаба партизанского движения передали: Георгий, твой муж, живой, воюет на фронте.

Подпольщики из группы Бориса Загорного налаживали связь с охраной заводов, узнавали, какую продукцию там изготавливают для фронта, высматривали, где фрицы устанавливают зенитки и артиллерийские батареи.

Незаменимую помощь в сборе разведывательной информации оказала Леониду Светличному босоногая команда мальчишек Труханова острова. Целые дни они проводили на реке, а по вечерам встречались со Светличным.

— Ну, докладывайте, орлы, что видели? — спрашивает Леонид и только успевает запоминать.

— Я насчитал десять кораблей, с пушками.

— И зенитные орудия на них есть.

— А я зенитки на крыше ГРЭС видел… Штук десять.

— На берегу, около завода, немцы окопы роют.

— На мосту пулеметы и зенитки… Сколько солдат? Двадцать девять человек насчитал.

— А что на Жуковом острове делается! — воскликнул один курносый разведчик и принялся докладывать…

27 мая, в 2 часа дня, как и условились с Шешеней, Демьяненко явился на набережную. В кармане у него лежал план оборонительных сооружений Киева, а также ряд важных сообщений, в том числе и такое: 30 мая из Киева отправляются на Харьков три эшелона с оружием.

Михаил Демьяненко вертелся около кассы причала, где работала Маша Омшанская, до самого вечера, но ни Шешеня, никто другой из отряда не явился. Не пришел связной и на следующий день. Больше ждать было нельзя.

Утром на станции Дарница к нежинскому поезду подошел высокий мужчина. От его брезентового плаща пахло свежей рыбой. На голове соломенная шляпа, в руках — сумка.

— Друже, подвези! — попросил он полицая, стоявшего у последнего вагона. — Вот наловил немного рыбы… Жена, видишь ли, померла. А дома четверо детишек, один другого меньше… Подвези, сделай одолжение. Голодные дома сидят… Я и с тобой поделюсь, — и сунул полицаю двух больших лещей.

— Садись уже, садись, — буркнул тот.

Рыбак, в котором и родная мать не узнала бы Светличного, юркнул в вагон, забрался на третью полку и сразу же заснул. На станции Бобровица он сошел.

Теперь предстояло самое трудное: добраться до сторожки лесничего. Дорогу ему описали подробно, но все же местность незнакомая. Он миновал село, пересек полянку, заметил старинный дуб, который сразу узнал по описанию. От него надо свернуть на тропинку, что ведет к озеру.

Вот и озеро. Леонид сбросил плащ, присел на берегу, освежил лицо прохладной водой. Солнце припекало… Вдруг до него донеслось лошадиное ржание. Светличный бросился в кусты. К озеру подъехали трое конных полицаев. Они напоили лошадей и двинулись дальше.

— Пронесло! — облегченно вздохнул Светличный и осторожно выбрался из кустов. Судя по всему, до сторожки лесничего оставалось не более двух километров.

— Дойду! — успокаивал себя Леонид. И он прибавил шагу.

— Стой!

В спину ударила автоматная очередь. Леонид упал на землю. По голова что-то потекло… Понял: ранен. Странно, но он не почувствовал боли.

Пришел Светличный в себя от того, что кто-то тормошил его.

— Дяденька, кто вы?

Он увидел над собой нежное девичье лицо.

— Не закрывайте глаз… Сейчас отец придет, слышите, дяденька, — шептала девушка, вытирая мокрым платком кровь, заливавшую ему глаза.

Скрипнула дверь.

— Кто это у нас, Оля?

— Папа, сюда!

Над Светличным склонилось бородатое лицо. Из-под косматых черных бровей смотрели молодые серые глаза.

— Папа, они в лесу лежали. Я притащила в дом… Тяжелые они очень, — звенел девичий голосок.

«Борода. Черные косматые брови… Да это же Иван!» — промелькнуло в голове, и Леонид, собравшись с силами, прошептал:

— Вы Иван?.. Лесничий?

— Иван, — сказал бородач.

— Цветок распустился… Будет роза.

— Белая или желтая?

— Красная, — шевельнул губами раненый и почувствовал, что голову сжали железные тиски.

Задыхаясь от боли и слабости, Леонид начал передавать лесничему сведения. Он часто останавливался, потом снова продолжал, пока не умолк совсем…

Тем временем из леса в Киев пробирался Шешеня. Два дня пришлось ему отлеживаться в лесу, так как он чуть не попал в расположение немецкой воинской части. Из-за его невольного опоздания погиб отважный подпольщик Леонид Светличный.

Шешеня принес подпольщикам большую пачку листовок, напечатанных в кочубеевской типографии, которая отметила свое третье рождение — в партизанском шалаше. Он сказал Михаилу Демьяненко:

— По всему видно, гитлеровцы готовятся к крупной операции. На восток днем и ночью движутся эшелоны с танками, орудиями, солдатами. Надо усилить наблюдение. Точные разведывательные данные помогут нашей армии скорее освободить Киев.