Южный ожог - Александр Александрович Тамоников Страница 29

сперва эти скалы взять хотели, потом плюнули, собирались просто по дороге проскочить, но мы им показали, что такое закрытая дверца… – Губы сержанта исказила страшноватая ухмылка. – Трудно пришлось, чего уж там. Десять человек потеряли, включая старшего лейтенанта – он гранату неудачно кинул, подставился под пулю. Еще вон Мухин блуждает между тем и этим светом.

– Молодцы, что продержались, Голиков. Но хорошего помаленьку. Темнота сегодня не на нашей стороне. Техника вас не обойдет, но пешие, да на лыжах могут. Отрежут твоих парней от основных сил, и пиши пропало. А если минометами накроют, то совсем хана. Отводи людей по этим скалам к деревне. Похороните ребят – и сразу отходите. Обустраивайте позиции в районе околицы. Учитывайте вероятность минометного или артиллерийского огня, то есть укройтесь за камнями, используйте расщелины. Пару человек с гранатами посади в сарае на околице, пусть контролируют дорогу. Немцы опять пойдут, не могут не пойти, им эти позиции крайне нужны. Уяснил задачу, сержант? У нас не больше часа, учти.

– Задачу понял, товарищ капитан. Скажите… – сержант облизнул сухие губы, – а долго нам держаться? Наши-то когда подойдут? Нет, мы выполним приказ, умрем, если надо… Но пожить бы еще, товарищ капитан.

– Думаешь, я не хочу? Поживем. Может, не все, но кто-то поживет. Части Харитонова уже неподалеку, им нет резона тянуть резину в чистом поле под обстрелами. Подмога из Харькова уже шла, да на дороге что-то случилось, диверсанты проезд закрыли. Дай бог, пробьются, придут. В общем, не унывай, сержант, выполняй приказ.

Шубин снова выбежал на дорогу. Ветер стих как-то подозрительно. Затишье перед бурей? Над районом установилась хрупкая тишина. Противник не спал, накапливал силы на всех направлениях. Насчет подкрепления из Харькова Шубин явно приукрасил. Час назад наши еще могли прорваться. А сейчас, когда противник перекрыл дорогу на правом берегу, это всего лишь приглашение в западню. В каком бы количестве помощь ни шла, ее неумолимо превратят в фарш…

Что и подтвердили по рации радисты полковника Макарчука.

– Дважды выходили на связь, товарищ капитан, – сообщил Файзуллин. – А может, и больше – я отлучался на несколько минут… – Боец смутился, покосился на автомат, стоящий в углу.

– Кто разрешил оставить пост? – нахмурился Глеб.

– Так я же не в самоволку, товарищ капитан… Стрелять начали – ну что, думаю, сидеть, на бабу Римму любоваться? Она, кстати, в подвал спустилась и до сих пор там сидит, так что приходится и за печкой следить… Я на пять минут всего лишь отлучился, пострелял по фрицам – и обратно.

– Больше так не делай, – усмехнулся Глеб. – Захочешь пострелять по фрицам – меня предупреди. Давай, крути свою шарманку.

Извиняться за пропущенный сеанс как-то не хотелось. В эфир полетело сообщение: рота держится, потери пока не критические. Враг понес тяжелый урон, отбит по всем направлениям, но отступать не собирается. Снова пойдет в атаку, а люди и боеприпасы у Шубина небесконечны. Бойцы будут стоять до последнего, но когда сопротивляться станет некому, немцы займут высоты, и тогда судьба остатков 6-й армии будет предрешена. Как и возможность выстроить оборону на Северском Донце.

– Товарищ капитан, а умирать обязательно? – севшим голосом спросил радист. В свете огарка свечи его лицо казалось безликой маской.

– Нет, Файзуллин, необязательно. Даже воспрещается, поскольку мертвые задачи не решают. Но выполнить приказ мы обязаны – а там уж как карта ляжет…

Ответное послание было неутешительным: 6-я армия топчется у Талызино. Немцы зашли во фланг, легкая бронетехника пытается перерезать дорогу. Ударно-штурмовые группы, сформированные Харитоновым, пытаются отбросить немецкие войска. Если угрозу ликвидируют, до Северского Донца им останется километров пятнадцать. Шубин должен стоять, клочок земли вокруг Гусянки немцам не отдавать. Даже если противник разрушит мост – здесь самое узкое и мелкое место, пехота может перейти вброд, а саперы за час наладят понтонную переправу.

Сеанс связи завершился. Потрескивала печка. Приоткрылась крышка погреба, выглянула хозяйка с добрыми глазами, вопросительно уставилась на Шубина.

– Не стоит, мамаша, – покачал головой Глеб. – Забирайте теплые вещи и обратно – в подполье. Чем черт не шутит…

Затишье было хрупким, обманчивым. Стих напористый ветер, только поземка ворошила снег. Ветер разогнал тучи. Кромешной темноты этой ночью не было: мерцала луна, переливались звезды. Деревня замерла в тревожном ожидании. «Нас чуть больше пятидесяти, – подумал Глеб. – Насколько реально продержаться хотя бы час?» На месте не сиделось, он покинул хату, побежал через дорогу проверять позиции. Командиры знали свое дело – поредевшая рота готовилась к отражению атаки. Люди затаились в щелях. О холоде уже не думали – да и не настолько холодным выдался этот вечер, чтобы замерзать. Все, кто хотел, утеплились – крестьяне охотно делились шерстяными вещами.

– Присаживайтесь, товарищ капитан, гостем будете, – сказал сержант Бойчук. – Правда, присесть здесь некуда…

Подошел, прихрамывая, лейтенант Коваленко – ухитрился где-то повредить ногу.

– Докладывай, лейтенант.

– Ага, присяду, только чтобы не маячить столбом… Прожектор бы сюда, товарищ капитан, или даже парочку, а то не видим, что на сцене происходит. Мы же не кошки, верно? Хотели двух бойцов отправить на ту сторону, чтобы понаблюдали за противником, но передумали – если немцы пойдут, они на мосту прекрасной мишенью станут. Так что сидим, ждем…

– Разогрели мы их, товарищ капитан, – усмехнулся сержант. – Обязательно пойдут, не могут не пойти. Это же СС, им плевать на все, у них там рай после смерти и полный наградной список на том свете.

– Да какой там рай? – фыркнул Коваленко. – Сдохнут, и все. Нет никакого рая. Долго еще наших ждать, товарищ капитан? Все ждалки прождали, кровь, понимаешь, мешками проливаем, а они…

– Жди уж, вы же не сильно перетрудились? Есть возможность покурить, о жизни потрепаться, пожевать чего-нибудь. Докладывать будешь, Коваленко?

Глеб напряженно всматривался в даль. На открытом пространстве между лесом и мостом все было тихо. Выделялась полоса лесного массива, там что-то мерцало, горели костры, но это понятно: неприятель грелся. Незримое присутствие противника ощущалось всеми фибрами души. Лишь бы незаметно немцы не подкрались…

– Все гляделки проглядели, товарищ капитан, – бурчал, не унимаясь, Коваленко. – К мосту они точно не подбирались. На поле почудилось движение, но сколько ни всматривались, ничего не выявили. Возможно, зайцы бегают или суслики какие-нибудь… В лесу они, товарищ капитан, даже не скрывают этого.

Напряжение нарастало. «Время спать, а мы еще не воевали», – пошутил кто-то из бойцов и сладко зевнул. Сон не ощущался ни в одном глазу. Отдыхающих этой ночью не было, всех, кто прохлаждался в деревне, Шубин отправил на рубеж. Он снова бегал к Голикову. Полтора десятка его ребят