Николай Скоморохов - Резерв высоты Страница 31
Николай Скоморохов - Резерв высоты читать онлайн бесплатно
Зима входила в свои права. Падал снег, было холодно, ветер пронизывал до костей, но они шли, не обращая внимания на непогоду, и не ощущали холода. Эльза поведала Нине о тех днях, которые она провела вместе с Надеждой Петровной.
— Недели через три после того, как вы ушли рыть окопы, в городе началась паника. Народ повалил через Дон. Я предложила Наде пойти с людьми, которые переправлялись на ту сторону реки. Она смерила меня удивленным взглядом и ответила: «Зачем? Бегут темные, напуганные люди. В панике человек плохо контролирует свои поступки и бежит со страху. Немцы — цивилизованная нация, нам с тобой они вреда не принесут».
Я была настроена не так оптимистически, как твоя мама, потому что почувствовала на себе уровень их «цивилизации» под Севастополем, но переубедить Надю не смогла. Оставлять ее одну не решилась.
Наши войска после тяжелых боев оставили город. Ворвались немцы. Как только Надя услышала стрельбу и увидела падающих от пуль женщин, детей, стариков, она выскочила на улицу, остановила одного из мотоциклистов и что-то резкое сказала ему. Тот посмотрел на нее, махнул рукой, поехал дальше. Она остановила бронетранспортер, тоже что-то говорила, пытаясь вразумить немецких солдат, что не надо стрелять в мирных жителей, что их ждали как людей, а они вошли как бандиты. Так продолжалось до самого вечера. Некоторые немцы грозили ей оружием, но гнев в ее глазах, решительные жесты и блестящее владение немецким, видимо, останавливали их. Фашисты не решались стрелять в нее.
Я пыталась объяснить тщетность ее замыслов, говорила: «Надя, ты всерьез надеешься, что они прекратят стрелять и бесчинствовать в городе?» Она ответила: «Эльза, ты же знаешь, что немецкая нация — разумная нация, и если Гитлер маньяк, то народ останется нацией». — «Надя, — стояла я на своем, — если Гете, Цвейг, Гейне и другие — гордость немецкого народа, это не значит, что все немцы такие». — «Эльза, ты же прекрасно знаешь, что в Германии до прихода Гитлера около половины населения голосовали за компартию. Это же сила! Мы в своей стране строим коммунизм, но ведь он зародился в Германии — это ты знать должна», — ответила она на мои доводы.
Я снова пыталась вернуть ее к действительности: «Надя, не буду с тобой спорить, но в Германии не все пошли за Карлом Либкнехтом и Тельманом. В Германии есть не только славные сыны нации, там есть и Гитлер, и его соратники». — «Да, конечно», — ответила она. «И ты, безусловно, знаешь, говорила я дальше, — что уже более восьми лет, как эта коричневая чума взяла верх в своей стране и шагает по Европе. Третий год идет мировая война, немцы одерживают легкие победы. Они привыкли властвовать, получать с фронта подарки, посылки, использовать дармовую рабочую силу. И, как знать, Надежда, тот немец, который тебе угрожал автоматом, может быть, он бывший социал-демократ? Я, живя в Прибалтике, с уважением относилась к немцам, к их порядку и аккуратности. Правда, коробила их необузданность и пренебрежение к другим…»
…Их разговор тогда прервал бесцеремонный стук в дверь. Эльза открыла, у порога стоял здоровый рыжий солдат. Мешая русские и немецкие слова, он пытался объяснить, что здесь будет жить сам господин капитан. Надежда Петровна сказала: «Господин солдат, вы можете свободно говорить на немецком, мы вас поймем». Немец обрадовался, поклонился, бросил «извините, пожалуйста» и удалился. Через некоторое время приехал худощавый, щеголеватый капитан. Надежда Петровна предложила ему располагаться в кабинете мужа, но он повертел головой и указал на спальню, сказав, что в кабинете будет располагаться денщик. Женщинам предстояло жить в комнате Нины. Надежда Петровна поспешила напомнить офицеру, что воспитанные люди, и в первую очередь немецкие офицеры, всегда отличались галантностью. Немцу это не понравилось. Отведя на кухню Надежду Петровну, Эльза умоляла ее не настаивать, не спорить с немцем. Однако она стояла на своем.
Немец расположился в Нининой комнате, женщины в спальне. Прошла тревожная ночь, наступил еще более трудный день.
Надежда Петровна без конца обращалась к немецкому командованию, чтобы в городе прекратились расстрелы и избиения, но, конечно же, кроме наглых смешков и издевательств, ничего в ответ не получала. Только вместо щеголеватого капитана в квартире появился гестаповец. Он неплохо говорил по-русски, галантно раскланивался, рассуждал о поэзии. Надежда Петровна оживилась, начала улыбаться, прочла несколько строк из Гейне и была полностью уверена в том, что ее правда наконец восторжествовала. Гестаповец о чем-то расспрашивал ее, она охотно отвечала. Но эта игра быстро наскучила немцу. Он вплотную подошел к Надежде Петровне, произнес: «Пора кончай комедия… Марш в гестапо, госпожа генераль. — И перешел на немецкий язык: Там расскажете дальше о немецкой поэзии, а заодно и о вашей шпионской работе».
Откуда-то вдруг появилась свора солдат, женщин схватили и потащили на улицу, бросили в закрытую машину.
Так они оказались в гестапо. Начались допросы, пытки. Надежда Петровна держалась твердо. Она очень изменилась, постарела и даже сгорбилась. Видно было, что, кроме физической боли, ее угнетала и боль нравственная, рушились устои, взгляды — все, во что она верила, чем жила.
Скоро они почувствовали, что немцев вот-вот вышвырнут из Ростова. Фашисты стали спешно собираться и заметать следы: сжигали документы, целыми партиями расстреливали наших людей. А потом пришел и их черед. Женщин вывели из камеры, посадили на машину и вместе с другими повезли к пустырю около аэродрома. Там их разделили, они оказались в разных группах. Простились лишь взглядами. Неожиданно поблизости началась перестрелка — это наступали наши. Фашисты быстро вытолкали всех из машины, а сами поехали обратно, стреляя на ходу по обреченным людям. Несколько человек упали замертво, Эльзе и еще нескольким повезло. Вскоре в город вошли наши. Эльза поспешила к месту казни. Там она встретила женщину, которая и рассказала о последних минутах жизни Надежды Петровны…
Эльза замолчала. Нина тоже шла молча, а потом тихо попросила:
— Эльза, пожалуйста, доскажи.
Вздохнув, Эльза продолжала:
— Твоя мама вела себя достойно. Перед расстрелом рванулась и начала говорить по-немецки что-то призывное. У нее совершенно изменился голос, он стал резким, металлическим. Гитлеровцы растерялись, искали глазами старшего, но его среди солдат не было. Люди, прижавшись друг к другу, слушали ее. Она говорила, с каждой фразой ускоряя темп, словно боясь, что автоматная очередь остановит ее. Подбежал офицер, замахал пистолетом… Последние слова она произнесла по-русски: «Люди, я верила в немецкую нацию, но эти изверги растоптали мою веру. Смерть фашистским людоедам! Прощайте!» Офицер выстрелил в нее несколько раз, и она упала. Вот так было, — закончила Эльза.
— Спасибо, — глухо ответила Нина.
Эльза взглянула на нее и поняла — прежней Нины нет.
— Не надо так, — тронула ее за локоть Вика.
— Обо мне не беспокойтесь, — ответила Нина. — Лучше скажите, кто со мной пойдет в военкомат?
— Я пойду, — сразу откликнулась Вика.
— Я токе, — сказала Эльза.
В военкомате с сочувствием и пониманием отнеслись к их просьбам. Эльза умела хорошо печатать на машинке, ей сразу же предложили работу в одном из отделов, Вике пообещали скорую отправку на фронт, а Нине сказали: таких, как она, знающих немецкий, приказано взять на учет. Скоро поступит распоряжение, куда их направить, а пока нужно ждать.
3Анатолий быстрым шагом шел к своим самолетам, где его ожидали Вася Овечкин и Ваня Гончаров. Фадеев открывал в них все новые качества. Овечкин, медлительный в разговоре, привыкший точно выражать свои мысли и действовать решительно, летает смело, но техникой пилотирования пока не блещет. Гончаров совсем другой — весельчак, разговорчив, порой даже болтлив, никогда не унывает и не обижается. Легко соглашается с другими, хотя и не всегда разделяет их суждения. На вопрос, почему так делает, отвечает: «Чтобы не обидеть, человека». Летает Гончаров слабее Овечкина, в бою смел, но драться не умеет, то и дело допускает ошибки. Анатолий понимал, что в этом не столько вина, сколько беда Гончарова, так же как, между прочим, и многих других летчиков, оказавшихся не подготовленными к ведению воздушного боя.
Года за два до войны, в целях борьбы с летными происшествиями, курсантам школ запретили выполнять многие фигуры сложного пилотажа. За осторожность тех, кто был в то время у руля ВВС, кровью и жизнью теперь приходилось расплачиваться молодым летчикам. Наверное, в жизни часто случается так, что ошибку делают одни, а расплачиваются за нее другие.
Фадеев стремился использовать каждую минуту для того, чтобы учить своих ведомых технике пилотирования и элементарным приемам боя. Он выпросил у командира эскадрильи разрешение после выполнения задания, если останется горючее, отрабатывать технику пилотирования над аэродромом. Все шло хорошо, но однажды Овечкин зазевался и чуть-чуть не был сбит немцами. Благо, Анатолий с Ваней находились недалеко и смогли вовремя отбить атаку пары «мессершмиттов», которая пыталась атаковать Овечкина на выводе из пикирования. После этого Богданов отменил свое разрешение. Но Фадеев продолжал искать и находил возможности и время помогать ведомым в совершенствовании летного мастерства, при каждом удобном случае отрабатывая с ними фигуры сложного пилотажа и всевозможные тактические приемы.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.