Южный ожог - Александр Александрович Тамоников Страница 31

– Эй, люди! – заволновался сержант Прыгунов, оглохший на левое ухо. – Мы там три мины установили, одна сработала, а как же еще две? Одна из них точно была противопехотная…

Сработали, как ни странно, обе. Возможно, противотанковая мина сдетонировала от удара противопехотной. Наступающие рассыпались, на снегу остались несколько тел. Ветер с реки донес стон. Бойцы оживились, стали едко комментировать произошедшее. Скалился красноармеец Велиханов, готовя к бою пулемет.

Ловушка сработала. Немцы перекликались растерянными голосами, орали командиры: вперед, священный рейх не забудет вашу сакральную жертву! Солдаты шли без энтузиазма – а вдруг еще мины установлены?

– Огонь! – скомандовал Шубин.

Укрепрайон открыл автоматно-пулеметный огонь. Двое упали, остальные бросились обратно во мрак. Силы на открытом участке сконцентрировались немалые, заработали пулеметы. Солдаты лежали в бороздах, готовые к атаке, ждали своего часа. Свинцовый ливень хлестнул по скалам. Ахнул Калманович, перекатился на бок, зажимая простреленное плечо. Вторая пуля поразила его в голову, он умер мгновенно. Шубин скрипнул зубами: еще одна семья с малыми детками осталась без кормильца…

Под прикрытием огня двинулась штурмовая группа. Она бежала по мосту, и это было скверно. Если штурмовики закрепятся на левом берегу, станет тяжко… Группа из пятнадцати человек одолела половину пролета, когда ее внезапно озарил яркий свет! Это был не прожектор – откуда ему взяться? – а немецкий вездеход, ранее перешедший к бойцам Шубина! Видно, кто-то проявил смекалку, забрался в машину, завел, вывел ее к мосту… Оптика на этих машинах была вполне приличной, мощные фары пробивали сумрак. Озарились растерянные лица фрицев. Солдаты щурились, закрывали глаза руками. Дрогнули первые ряды. На поле прекратили стрелять, вылупились на это неопознанное явление.

– Это же Гагарин, товарищ капитан! – ахнул Старчоус. – Я видел, как он спускался, еще подумал, что сбежать хочет…

Но нет, такие не сбегают! Ожил пулеметчик под скалой, уже сослуживший однажды добрую службу. Кто там лежал, Шубин даже не помнил. Пулеметчик открыл кинжальный огонь по озарившимся мордам. Немцы падали как в тире, мертвые тела устилали пролет. Выжившие пятились, стреляли для проформы, потом пустились наутек, но пули настигали бегущих, валили. Пулеметчик крыл без пауз, торопясь выработать боезапас. Воодушевленные его примером, красноармейцы открыли огонь, стреляли из всего, что было под рукой. Спастись удалось единицам – они сгинули во мраке зализывать раны. Спохватившись, вражеский пулеметчик перенес огонь на другую цель, накрыл береговую полосу за мостом. Пули осыпали подбитый БТР, досталось и вездеходу. Откатить его в тыл Гагарин не успел, пулеметчик разнес фары, и снова настала темень.

Замолчал пулемет под скалой. Но пауза была недолгой. Из темноты снова поползла нечисть. Немцы подползали к мосту, а вражеские пулеметы, прикрывая их, снова работали на износ, вынуждая красноармейцев лежать без дела. Положение создавалось критическое. Никакие временные успехи не могли отменить наступления фашистов.

Справа что-то зашевелилось, покатился камень. Охнув от боли в отдавленной ноге, на уступ взобрался Гагарин – живой, здоровый, но какой-то взъерошенный. Он растянулся рядом с командиром, передернул клык затвора.

– Молодец, Гагарин, будешь представлен к награде, – похвалил Глеб. – Рассказывай…

– Да хрен с ней, с наградой, – проворчал боец. – Мне бы фрицев извести побольше, и это было бы лучше всякой награды… Тюрина благодарите, это он молодец, атаку отбил. Правда, нет больше Тюрина, убили его, сам пытался его оживить. Пулемет всмятку, там еще боец с ПТР был, не помню его фамилию, он тоже мертв. Меня самого в вездеходе чуть к стене не прибило, он же небронированный. Как-то сумел вывалиться… В общем, тут я, товарищ капитан.

– Присоединяйся, – подал голос Зиганшин. – Здесь тоже нескучно.

Вторую атаку предварил плотный пулеметный огонь. Подставившийся боец скатился со скалы. Теперь не кланялись пулям. Оставшиеся пулеметы хлестали по полю, стрелки не видели мишеней, но все равно попадали. Двинулась очередная волна немцев. В паузах между выстрелами Шубин слышал, как работает пулемет на востоке – группа Голикова тоже подверглась нападению. Биться в таких условиях становилось сложнее. Шубин стрелял из автомата по перебегающим фрицам, уже не думая о том, что одна из пуль может прилететь за ним. Рано или поздно обязательно прилетит, а те, кто выживет, выполнят поставленную задачу.

Прикрываясь огнем, немецкий штурмовой отряд выбежал на мост, топая по мертвым товарищам. Троих положили, остальные залегли. К мосту подтягивались подкрепления. Работа «дегтярева» их раздражала, и особой активности эти люди не проявляли. Пулеметы замолчали почти одновременно: в одном кончилась лента, у второго от беспрерывной стрельбы перекосило затвор. Затейливая матерщина взмыла в воздух.

– Патроны мне! – хрипло заорал красноармеец Велиханов. – Вы что, шайтаны, спите?!

Полтора десятка немецких пехотинцев почти безнаказанно перебежали на левый берег. По ним вели огонь из стрелкового оружия. Двое рухнули в воду, еще один растянулся у съезда с моста, и об него дружно спотыкались все подряд. Продвинуться дальше по дороге маленькое подразделение не смогло – умирать эсэсовцы не хотели. Те, кто выжил, ныряли под обрыв. Пули откалывали заледеневшую глину, комья засохшего дерна. Это было очень нехорошо. Враг подкрадывался, захватывая куски обороняемой территории.

Велиханов вставил в пулемет новый диск, открыл огонь, и очередная порция смельчаков, выбежавших на мост, с потерями откатилась.

Шубин еще не утратил рычаги управления. Трое бойцов спустились с обрыва на тыльной стороне, побежали к дороге. Они ползли под скалой, мимо обстрелянного вездехода, мимо подбитого бронетранспортера. Потом поднялись, выбежали на открытое пространство. В обрыв полетели гранаты. Каждый успел бросить по паре штук, прежде чем пуститься наутек. Двое ушли, третьего подстрелили в ногу, он упал и стал пытаться ползти, подтягиваясь на руках. Товарищ бросился к нему, чтобы оттащить, но вторая пуля прибила раненого к земле.

Гранаты, брошенные бойцами, попали точно в цель – по крайней мере, часть из них. Эсэсовцев, засевших под обрывом, рвало в клочья. Двое успели выбежать на реку, спасаясь от осколков, но лед уже вставал горбом, разбитый взрывами, и солдаты, упав в реку, беспомощно забили руками, захлебывались в ледяной воде…

И все же противник наседал. Немцы пере-бегали, прятались за телами мертвых – уж этого добра на мосту хватало. Такая тактика приносила плоды: противник медленно продвигался. Пулеметчики в поле усилили стрельбу, и уничтожать эти огневые точки уже не могли. Рота несла потери, в строю оставалось все меньше людей. Подтягивались бойцы второго взвода, они перемещались ближе к мосту – их тоже оставалось ничтожно мало. Хромая, к Глебу приблизился бледный как мел лейтенант Комиссаров.

– В контратаку пора,