Александр Авдеенко - Над Тиссой. Горная весна. Дунайские ночи Страница 36

Зубавин терпеливо продолжал наблюдение за депо и станцией. Слесаря Белограя изучал особо. Он знал, что враг так илииначе, рано или поздно, но должен попытаться связаться со своими сообщниками, и ждал этой попытки. И вот - умные догадки пограничника Смолярчука, берлинские письма к Терезии Ивана Белограя и несколько веток сирени, к которым приколота орденская ленточка с прочитанной шифровкой.

Смолярчук оказался прав. Положив рядом письма, присланные Терезии из Берлина, и личное заявление демобилизованного старшины Ивана Белограя с просьбой, обращенной к начальнику депо, о принятии на работу, Зубавин без труда увидел существенную разницу в почерках. Свое впечатление он проверил специальной экспертизой и свидетельством Терозии Симак.

Вызвав девушку к себе для второй беседы, Зубавин показал ей заявление лже-Белограя и спросил:

- Знакомый почерк? Белограевский?

Она покачала головой и закрыла лицо руками.

Не ошибся и Василь Гойда, придя к Зубавину. Орденская ленточка с шифрованным посланием, описание воскресного путешествия по Закарпатью на «победе» и деньги, «подаренные» путевому обходчику Певчуку, тоже приобщены к делу как весьма существенные доказательства деятельности и замыслов пятого нарушителя.

В те же дни из нового, неожиданного источника к Зубавину поступили данные, окончательно прояснившие трагическую судьбу человека, убитого в Карпатах. Однажды Зубавину позвонил генерал Громада и сообщил, что пражским поездом в Явор прибыла известная Вера Гавриловна Мельникова, мать Героев Советского Союза Виктора и Андрея, погибших в боях с гитлеровцами за освобождение Чехословакии. На контрольно-пропускном пункте она попросила пограничников помочь ей добраться в колхоз «Заря над Тиссой», чтобы повидаться с демобилизованным старшиной, с которым она познакомилась месяц назад в поезде.

Майор Зубавин немедленно выехал на вокзал. Поговорив с Верой Гавриловной и дополнив ее рассказ имеющимися в деле документами, он установил, как, когда, кем и с какой целью был убит Иван Белограй, кто присвоил его имя.

Зубавин подвел парашютиста к окну, осторожно приоткрыл штору, спросил:

- Он?

Да, это был спутник по самолету. Карел Грончак сразу узнал его, несмотря на то что шеф был в другой одежде. Но с ответом Грончак не спешил. Мучительно хотелось сказать: «Нет». Увы, насмешливое выражение лица русского ясно предупреждало, что теперь уже не имеет значения для дела, скажет он «да» или «нет».

Парашютист молча опустил голову.

Темная, тихая Степная улица вывела Кларка на Железнодорожную. Держась ее левой стороны, где густо чернели низкорослые декоративные вишни, он вышел на подъездные пути станции Явор и направился к депо. Ни одной звезды не было видно в низком, закрытом тучами небе. Шел мелкий холодный дождь, начавшийся еще с вечера. По карпатским предгорьям ползли темные, с белыми зимними краями облака. Сквозь сетку дождя смутно прорезались прожекторы, установленные на стальных башнях. Подъездные пути Кларк прошел благополучно, не встретив ни одного человека.

Паровоз 50-49 стоял в дальнем, глухом углу территории депо, за поворотным кругом. Кларк узнал его по комсомольскому значку на дымогарной коробке и по нарядным медным поясам на котле. Два часа назад машина Гойды вернулась из трудной поездки в Карпаты и теперь, перед новым рейсом, отстаивается в горячем резерве, под малым давлением пара. На рассвете на паровоз 50-49 явится Василь Гойда, поднимет пар до нормального давления и поведет поезд через Тиссу, в Венгрию.

Кларк глянул на светящийся циферблат часов. Времени в его распоряжении оставалось мало, надо спешить.

Огонь в топке комсомольского локомотива поддерживал дежурный кочегар. На его попечении было несколько резервных машин, и ему приходилось кочевать с одной на другую. Так как время было предрассветное, то кочегар подолгу задерживался на каждом паровозе: дремал, привалившись к горячему кожуху котла.

Пользуясь этим, Кларк незамеченным проник под локомотив. Скибан давно затаился между колесными парами, под тендером. Кларк сжал его плечо и шопотом, неслышным уже на расстоянии метра, сказал:

- Пора! Все готово?

- Да. - Скибан прижался горячими, сухими губами к уху Кларка и коротко проинструктировал, что и как тот должен был делать.

- Ну, счастливо! Вот тебе деньги и явка…

Кларк пожал руку Скибану и затем ловко и быстро, будто делал все это в тысячу первый раз, справился со своими обязанностями: упаковал Скибана в двойной асбестовый мешок с продухом, закрытым густой марлей, и, подхватив беспомощную, судорожно окаменевшую куклу, всунул ее в поддувало головой вперед, лицом вниз, к решетке, через которую в топку паровоза поступал свежий воздух. Потом он пробрался на паровоз и при закрытых наглухо дверях основательно поворошил содержимое топки. Раскаленный шлак и несгораемая до конца угольная мелочь обильно просыпались через колосниковую решетку в поддувало и замаскировали асбестовое чучело.

На этом миссия Кларка была закончена, можно было и уходить, но он не торопился. Многочисленные удачи, сопутствующие Кларку на каждом шагу, как ему казалось, сделали его самоуверенным. Сидя на корточках под тендером, потягивая сигаретку, зажатую в кулак, он отдыхал и любовался делом рук своих. «Здорово придумал, собака! Воспользуюсь скибановским способом, когда придет время отдавать концы», - решил он.

Покурив, выполз наглухую сторону паровоза, под высокий бетонный забор, и, оглядываясь, сжимая рукоятку автоматического многозарядного пистолета, двинулся в обратный путь. Дождь все еще обильно кропил землю.

Ни один человек не встретился Кларку до самой Степной улицы. И позади, за целый квартал, никого не было видно. Все же он счел благоразумным даже теперь быть осторожным. Прошел мимо Степной, свернул на Виноградную и, пройдя ее почти насквозь, пропал на пустыре, заросшем высоким бурьяном. Затаившись около кирпичных развалин разрушенного во время войны дома, он напряженно вглядывался и вслушивался, не идет ли кто-нибудь по его следам. Было тихо.

За все время своего пребывания на советской земле Кларк не жил спокойно ни одного часа. Все как будто шло хорошо, тем не менее он всегда был настороже, всегда готов был к встрече лицом к лицу со своим смертельным противником. Чей-нибудь пристальный взгляд, чье-нибудь, может быть, и безобидное присутствие за его спиной сейчас же заставляли крепче сжимать рукоятку пистолета. Возвращаясь домой, он неизменно ждал засады.

Иначе и не могло быть. Несмотря на свои удачи в Яворе, Кларк не самообольщался: рано или поздно он будет расшифрован. Как показывал опыт провалов его предшественников, это чаще всего случается неожиданно, вдруг. Значит, надо быть всегда готовым к этому «вдруг».

Поселившись на Степной, Кларк тщательно искал и нашел несколько необычных входов на эту улицу и никому не известных выходов, которыми часто стал пользоваться. Кроме того, он изыскал надежный способ незаметно исчезнуть из дома в случае нужды: через отверстие, вырезанное в потолке чулана, и через большой подвал, имеющий два выхода - в кухню и в сад.

Кларк давно, еще будучи за границей, во всех деталях изучил город Явор и его окрестности. Большое внимание он уделил также району, прилегающему непосредственно к государственной границе. На случай бегства он выработал отличный маршрут: скроется в глухих высокогорных лесах, по соседству с румынскими Альпами, с тем Чтобы в одну какую-нибудь особенно туманную ночь прорваться через кордон.

Такая большая забота Кларка о своем отступлении нисколько не противоречила его сущности, ибо он столь же тщательно обучался отступать, сколь и наступать. За годы пребывания в школе американской разведки, систематически и упорно тренируясь, Кларк добился того, что лазил по скалам не хуже первоклассного альпиниста, мог перепрыгнуть реку, воспользовавшись канатом, привязанным к дереву, великолепно управлял мотоциклом, автомобилями всех систем, плавал, как рыба, нырял, неустанно бегал на десятки километров, стрелял без промаха, подражал голосам многих птиц и зверей.

Даже самый умный, смелый, отчаянный, глубоко замаскировавшийся агент, жизнь которого протекает в условиях, далеких от первобытных, должен быть, говорили школьные инструктора Кларка, универсальным спортсменом-рекордистом, готовым в случае необходимости воспользоваться в полной мере своей физической силой, ловкостью и сноровкой. А жизнь тайного агента чревата всякими неожиданностями. Засыпая, будь готов к нападению. Просыпаясь, жди удара из-за угла. Встречая всеобщее радушие, зорко ищи вокруг себя недоброжелателя, завистника, злопыхателя и т. д. Никогда не иди прямо, если можно сделать зигзаг. Скромно и беспечно улыбайся, но будь всегда тигром в душе. Опереди всякого, кто попытается надеть на тебя наручники.

Таковы были писаные и неписаные наставления школьных инструкторов Кларка. Он строго придерживался их в своей тайной жизни…