Степан Калинин - Размышляя о минувшем Страница 36

Адъютант записал фамилии. Решили пока взять их с собой, потом, если удастся установить, из какой они дивизии, вернуть в комендантскую роту. Но летом сорок первого года при всем желании сделать этого было нельзя. Так и остались все трое с нами. Постепенно привыкли и к обстрелам, и к свисту снарядов, и к бомбежкам. Умело выполняли обязанности связных.

…Ночь в районе станции Канютино прошла спокойно. Немцы избегали ночных боев, предпочитали с наступлением темноты отдыхать. Наши же подразделения до самого утра окапывались, укрепляли оборону.

К рассвету все было готово: отрыты окопы полного профиля, замаскированы. Еще затемно я в сопровождении Вани Галкина пробрался на западную окраину деревни Мытики Первые, где находился наблюдательный пункт капитана Орлова. Окружающая местность просматривалась отсюда очень хорошо. Впереди лес. Где–то там, за деревьями — немецкие танки. Справа и слева — открытое поле. Позади — железнодорожная линия, станция Канютино с водонапорной башней. Рядом с деревней, несколько левее ее крайних домов, виднелись стволы зенитных пушек, направленные на запад. Это заняла оборону одна из зенитных батарей 519 ОЗАД. Чуть южнее — тоже зенитные пушки — огневые позиции других батарей.

Утро 3 октября выдалось тихое, ясное. А тишина перед боем особенно заметна. Она становится как бы ощутимой физически. Слышно — стучат часы, стучит сердце, стучит дятел на сухом дереве. Молчат только люди, томимые ожиданием. Капитан Орлов почти не отрывает бинокля от глаз. Лицо от бессонной ночи серое, под глазами темные круги. Следы усталости заметны на лицах и других товарищей.

Вдруг тишину нарушил далекий гул, похожий на знакомый рокот тракторов во время пахоты или уборки. Но мы–то знали, что это такое… На дороге, выходи–вшей из леса, показались вражеские танки. Один, другой… пятый… Они двигались в колонне, словно на параде.

— Смело идут, — сказал Орлов. — Надеются, что путь на восток свободен. Без моей команды огня не открывать, — отдал он по телефону распоряжение зенитчикам. — Подпустим танки поближе, чтобы бить наверняка.

Прошло несколько томительных минут. До головного танка оставалось не более полукилометра, когда капитал спокойно приказал командиру зенитного дивизиона:

— Давай, браток…

Будто и не было тишины. Грохот орудий перекрыл все остальные звуки. Вот на дороге задымил и остановился один танк, за ним — другой… Остальные, отстреливаясь, повернули назад и скрылись в лесу.

— Разведали. Теперь надо ждать настоящей атаки, — сделал вывод капитан Орлов.

В одиннадцать часов в наступление на Мытики Первые двинулось до полка вражеской пехоты с танками. Наступавшие развернули свои силы по обе стороны дороги. Их поддерживали артиллерия и минометы. Завязался ожесточенный бой. Наши зенитчики действовали смело и решительно, сосредоточив главный удар по танкам.

— Нужно отрезать пехоту, — сказал я капитану Орлову. — Если немецким автоматчикам удастся просочиться в наши тылы, нам трудно будет удержаться.

По фашистской пехоте открыли фланговый огонь две батареи зенитных пушек. Умело действовали и бойцы батальона охраны. Попытка немцев прорваться вперед была отбита. Гитлеровцы отошли к опушке леса, оставив на поле боя четыре горящих танка и не менее двух десятков трупов. Наши потери были незначительными. Но день только начался. Следовало ожидать новых атак. Я поставил задачу — контратаковать противника с фланга, как только он станет приближаться к переднему краю нашей обороны.

Примерно через час над деревней появилась девятка вражеских самолетов. За первой группой бомбардировщиков последовали вторая, третья… Загорелись дома. Пожары возникли и в районе станции. Наши зенитки молчали. Мы берегли снаряды для отражения танковых атак, представлявших главную опасность. К бомбежкам за несколько месяцев боев все уже привыкли, знали, что окопы и щели — надежная защита от авиабомб, прямые попадания не так уж часты.

Не успел стихнуть грохот бомбежек, как танки и пехота противника начали новую атаку. На этот раз бой затянулся до наступления темноты. Дважды гитлеровцам удавалось врываться в расположение наших подразделений, но под ударами стрелявших прямой наводкой зенитных орудий и огня стрелковых батальонов враг откатывался назад. У нас выбыли из строя многие командиры. Были эвакуированы в тыл тяжело раненные политрук Гребешков и старший лейтенант Марков. Капитан Орлов тоже получил ранение в руку, но продолжал оставаться в строю, не прекращая руководить боем.

Борьбу с танками противника вели не только зенитчики, но и стрелки, вооруженные бутылками с горючей жидкостью, особенно когда одиночные машины врывались в деревню. При этом некоторые красноармейцы за уничтожение вражеских танков платили собственной жизнью. На моих глазах геройски погиб Ваня Галкин. Он залег с бутылкой, наполненной горючей жидкостью, возле полуразрушенного дома, когда в конце деревни показался фашистский танк. Непрерывно ведя огонь из пушки, танк ткнулся в пересекавшую деревенскую улицу канаву, затем с ревом начал выбираться из нее. Галкин выскочил из–за укрытия навстречу, ловко метнул бутылку. По броне вражеской машины медленно поползла горящая жидкость. И тут молодой солдат упал, скошенный пулей врага.

Поздно вечером в район станции Канютино прибыли слушатели курсов политруков 30‑й армии. Около ста человек. Многие из них уже побывали в боях. Я направил их к капитану Орлову. Начальник курсов сообщил, что сюда же должна подойти в полном составе школа сержантов во главе с полковником Костевичем, но она, видимо, где–то по пути вступила в бой с противником и не прибыла к нам.

Четвертого октября на участке Мытики Первые — Новики было относительно тихо. Враг перенес главный удар на наш правый фланг — против запасного полка и 528‑го зенитного дивизиона. На обороняемом ими рубеже развернулась для наступления почти в полном составе 6‑я немецкая пехотная дивизия, поддерживаемая большим количеством танков. Подразделения запасного полка и зенитчики сражались с исключительным мужеством, уничтожили несколько танков, более сотни вражеских солдат и офицеров, но под натиском превосходящих сил вынуждены были отойти, сначала к разъезду Никитинка, а к вечеру оставили и его. Закрепились на опушке леса за железнодорожной линией. Отряд капитана Орлова, чтобы избежать окружения, тоже отошел к станции Канютино, где занял оборону вдоль железнодорожной насыпи.

За два дня боев наши ряды значительно поредели. Оставшиеся были готовы стоять насмерть. Бойцы, командиры, политработники прекрасно понимали важность выпавшей на их долю задачи.

Все мои попытки связаться по железнодорожному телефону или телеграфу со штабом фронта не увенчались успехом. Связи с соседями тоже не было. Ничего не было известно и о том, где находилась группа генерала И. В. Болдина. Лишь значительно позже я узнал, что в течение 3 и 4 октября войска резерва Западного фронта под командованием И. В. Болдина вели бои с наступавшим противником на левом фланге 19‑й армии в районе ст. Яковская.

С рассветом 5 октября в воздухе появились большие группы бомбардировщиков. Не снижаясь над нашими позициями, они направлялись дальше, в тыл. Вскоре послышались приглушенные расстоянием взрывы. Бомбы рвались у Днепра, скорее всего в районе населенного пункта Холм — Жирковский (60 километров северо–западнее Вязьмы). «Значит, там тоже идут бои, — подумал я. — Немцы у нас в тылу и, несомненно, будут стараться сомкнуть кольцо по большаку от города Белый на Холм — Жирковский». Пытался хотя бы приблизительно представить себе общую линию обороны, но, не имея связи со штабом фронта и соседями, сделать это было невозможно.

Утро на нашем участке прошло спокойно. Только в полдень немцы предприняли атаку, однако, встреченные дружным огнем, остановились, залегли. Потом атаки повторялись, но менее настойчиво, чем вчера. Предположение, что противник где–то обошел нас, стало еще более очевидным. Для выяснения обстановки требовалась разведка. Направил адъютанта старшего лейтенанта Кузьмина с группой солдат на автомашине в район грейдерной дороги Белый — Холм — Жирковский с задачей — разведать, не движутся ли по большаку немецкие танки.

Разведчики возвратились быстро, привезли важные сведения: в деревню Петрово, что примерно в трех–четырех километрах юго–западнее большака, вступила колонна пехоты противника; из Бунакова на Холм — Жирковский проследовало несколько вражеских танков. В нашем тылу с каждым часом нарастал гул ружейно–пулеметной стрельбы.

Пока мы обдумывали сложившуюся обстановку, противник с фронта предпринял очередную атаку. Его танки ворвались на станцию Канютино. В этом бою был тяжело ранен последний из прибывших со мной командиров — капитан Орлов. Командование отрядом принял капитан Смирнов.