Игорь Никулин - Добро Пожаловать В Ад Страница 6

— Где-то полдень. Как думаешь, Вов, сколько суток нам всыпят?

— Скоро узнаем, — пообещал Кошкин. — Дождаться только Килина…

Мокрое мыло норовило выскочить из-под сапожной щетки, которой ефрейтор Сургучев надраивал линолеум, настеленный в проходе между рядами двухъярусных кроватей. Мыльная пена растворяла грязь, но ничего не могла поделать с черными росчерками подошв солдатских сапог. Обливаясь потом, Сургучев ползал на корточках, с силой елозя щеткой по сажным полосам…

Он был силен, этот ефрейтор, отслуживший половину срочной, и по-военному подтянут. Брезентовый ремень затянут до отказа на мускулистом торсе, плотно облегающая, налипшая между взбугренных лопаток майка, лишний раз подчеркивала развитые мышцы.

Поднявшись с колен, он смерил на глаз пройденный щеткой отрезок линолеума, где орудовал тряпкой, собирая мыльную пену, его земляк Валера Быков, оглянулся назад, мысленно прикидывая расстояние до канцелярии. При лучшем исходе, работы еще часа на два с половиной.

Швырнув мокрую тряпку в ведро, Быков махнул тыльной стороной ладони по блестевшему бисеринками пота лбу.

— Надоело! — потер он поясницу. — Горбатишься, как молодой…

Ефрейтор кисло улыбнулся.

— Все же лучше, чем на «дизеле».

По коридору к ним шел прапорщик, старшина роты. Увидев его, Сургучев с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Итак тошно, еще он будет над душой стоять.

Но старшина, подойдя, ни словом не обмолвился о чистоте вымытого пола. Окинув взглядом красных от усердия солдат, как бы, между прочим, обмолвился:

— Хватит дурью маяться. Отдайте тряпки дневальным. Приведите себя в божеский вид, в четырнадцать часов вас ждет Васнецов.

На полковом плацу, выстроившись шеренгой, взвод занимался строевой подготовкой. Лейтенант в куцей шинели, натянув на уши шапку, мерз в яловых, одетых на обычный тонкий носок, сапогах. Поземка мела по недавно выскобленному до асфальта пространству, бросала в лицо колючий и мелкий, как крупа, снег.

— Выше ногу! — перекрикивая завывание ветра, командовал лейтенант.

Бойцы старались, как умели. Опустив, не в пример начальству, клапана ушанок, они вышагивали по невидимой прямой, круто разворачивались на повороте и вновь рубили, печатали шаг.

Перепрыгнув через сугроб, к лейтенанту подлетел дневальный. Ветер и на этот раз утопил в своем вое слова. Кивнув бойцу, взводный выкрикнул:

— Рядовой Мавлатов.

— Я! — донеслось из строя.

— Ко мне!

— Есть.

Выскочивший из шеренги солдат, неуклюже взмахивая руками, подбежал на положенное расстояние, перешел на строевой и, когда до лейтенанта оставалось не более двух метров, вскинул ладонь в трехпалой рукавице к обметанной инеем шапке.

— Таварищ лейтенант. Рядавой Мавлатов по вашему приказанию прибыл.

Терпеливо выслушав доклад, взводный приказал:

— Марш в расположение. У тебя час времени. Подшиться, умыться, погладить обмундирование. В 14.00 должен быть в штабе. Понял меня или нужен переводчик?

— Никак нет, не нужин! — с заметным кавказским акцентом отчеканил солдат. — Разришите идти?

— Идите. — Козырнул офицер.

Перемахнув снежный гребень, солдат на бегу обернулся. Взвод после минутной передышки по- прежнему, черной гусеницей полз по белому полю, и пурга давила еле слышные в ней команды:

— Р-раз… Раз… Раз, два, три!..

_______

Дисбат, «дизель» — дисциплинарный батальон.

В слесарке было тепло и по-домашнему уютно. Стены ее, побеленные лет десять назад, украшали ветхие, еще советских времен, плакаты по технике безопасности. На деревянных полках лежали всевозможные запчасти, валялись мотки провода и известные одним электрикам приборы.

Рядовой Сумин сидел за столом, млея от тепла раскалившегося калорифера, и перематывал медную бобину двигателя. Не так давно электродвигатель приводил в действие несколько грудных мишеней на стрельбище, но какой-то умник, стреляя из подствольного гранатомета, умудрился перебить осколками кабель. Вместе с кабелем, от короткого замыкания, мотор приказал долго жить.

Работал Саша Сумин один. Дедок-пенсионер, в помощь которому он и был приставлен командирами, дремал на лежанке, выводя носом такие замысловатые трели, что его самого тянуло в сон.

Затрезвонил на тумбочке телефон. Сняв трубку, Сумин привычно представился.

— Говорит подполковник Затеин, — услышал он бас своего непосредственного начальника, заместителя командира полка по тылу. — Время 13.10. Ровно через пятьдесят минут ты должен быть при полном параде в штабе полка.

Трубка запикала. Вдаваться в подробности неожиданного приглашения подполковник Затеин не пожелал.

Дверь загромыхала железом. Приподняв голову от нар, старшина Максимов покосился на вход. Там торчала тощая фигура первогодка в висевшем мешком обмундировании. Автомат с примкнутым штыком клонил щуплого новобранца на бок.

Вообще по уставу, когда в камеру входил часовой или, тем более, старший по званию, арестованный обязан был немедля вскочить, вытянуться в ниточку и отрапортовать, кто он и по какому случаю здесь пребывает.

Но старшина счел ниже достоинством строиться перед «молодым» и продолжал давить нары.

— Встать!

Он поднялся на локте, обнаружив около часового начальника «губы» прапорщика Килина и лениво спустился.

— Выходи в коридор.

Криво усмехнувшись, Максимов прошел мимо, задев плечом низкорослого прапора.

Камера за спиной закрылась.

Прапорщика Килина срочники боялись и встречи старались избежать. Попасть в его владения считалось худшим наказанием, потому как под чутким руководством служаки, который пятерней запросто сминал в блин солдатскую кружку, ломались даже нагловатые «старики» и пахали наравне с молодыми товарищами по несчастью.

Он вошел вместе с худощавым майором, у которого на рукаве кителя краснела повязка: «дежурный по штабу».

Кошкин и Турбин соскочили с нар и построились.

— Что, бойцы, головенки бо-бо? — смешливо спросил прапорщик. — Ничего, у нас здесь как в лазарете. Любую хворь лечим.

— Это потом, — оборвал его майор и выдал ремни. — Приводите себя в порядок.

В коридоре уже стоял понурый Вадик Коновалов и с ним рослый старшина в ушитой донельзя форме.

— За мной, шагом марш!

Глава четвертая

Дежурный офицер провел их в приемную. На стульях, составленных вдоль стены, смиренно дожидались аудиенции еще шестеро.

— Присаживайтесь пока.

Майор, постучав, вошел к Васнецову.

Не успела полированная дверь за ним затвориться, сидевший около окна — лица его, затененного лучами солнца, Юра не рассмотрел — голосом лейтенанта Черемушкина пообещал:

— Ну, орелики, вернемся в роту…

Чем закончится их возвращение в родную казарму, лейтенант в красках расписать не успел. Майор ужом выскользнул в приемную:

— Заходите. Вас ждут.

Нерешительно войдя в начальственный кабинет, солдаты разом поникли, не решаясь смотреть на сидевшего за столом Васнецова.

Некоторых из них Юра знал. Слева, теребя в смуглых руках шапку, стоял повар Мавлатов. Дагестанец, он только в армии выучился сносно разговаривать по-русски, умел великолепно готовить, за что сразу попал служить в офицерскую столовую. Поговаривали, что недавно его поймали за руку. Не доложил в котел мяса, и попытался сбыть его гражданским. Шуму было много, после чего Мавлатова турнули из поваров обратно в роту.

Сразу за ним понуро изучали рисунок настеленного на полу линолеума земляки-петербуржцы из третьей роты, оба спортсмены, бравшие призовые места в силовых многоборьях. Силу они испытывали не только на гирях и турнике. Не так давно, наводя в роте «порядок», поколотили шкодившего стукача, а тот, в свою очередь, сдал обоих с потрохами замполиту…

— Товарищ полковник… — Черемушкин вскинул ладонь к головному убору.

— Отставить, — отмахнулся полковник. — Ты, лейтенант, немного обожди в коридоре. У нас будет разговор особый… А вы садитесь, что застеснялись?.. Кто из вас вчера употребил алкоголь?

Юрий невольно вздрогнул и вспотел. Казалось, испепеляющий взор командира полка застыл именно на нем.

— Устроить пьянку, когда в полку идет проверка, когда представители округа спят и видят, за что зацепиться!.. Мы идем на любые ухищрения, чтобы показать полк с благовидной стороны, а вы своим поведением всю работу списали на нет. Впрочем, после драки кулаками не машут. Допущено серьезное ЧП, бросившее тень на весь без исключения личный состав. Виновные понесут наказание, от моего заместителя по воспитательной работе до взводного, которого вы подставили… — Васнецов умолк, но то была лишь краткая передышка.