Иван Днестрянский - Раненый город Страница 67

Крава, Волынец и оба наших молдаванина — Сырбу с Оглиндэ, его нестройным хором поддерживают.

— Уже выбрали, — отзывается взводный. — Значит, решено. Каски, шмаски — ничего лишнего с собой не брать. И так надорветесь! Пока все работают, четверка в охранении с автоматами. По два автомата берите, чтобы в случае чего раздать. И гранаты. Остальное оружие оставить!

Остаток ночи проходит, как у египетских рабов на постройке пирамиды. Среди мечущихся, шарахающихся от нее людей и автомобилей бронемашина своим ходом прошла до упора, глубоко въехав в один из дворов на Пушкинской. А дальше началось… Для чего эти треклятые жители понаставили столько гаражей и сараев?! На каждом метре какая-то срань, которую надо валить, убирать, перекатывать и, надрываясь, толкать через все это бронемашину. Движком подработать нельзя, демаскирует… Никаких слов, кроме матерных, вскоре не остается. На последних метрах, где и говорить уже нельзя, чтобы враги не услышали, не остается даже мата. Один змеиный шип. Наконец через добротный каменный забор, тихо разобранный руками по кирпичам, вкатываем машину в широкий двор училища, в котором уже сидят наши наблюдатели. Ну, теперь есть маневр!

— Морду набить этим с-строителям, — пыхтит Витовт. — Забор отгрохали — будь здоров!

— Ус-с-с… Нога! Уй-юй-юй!

— А ну, б…дь, заткнитесь! Кто без оружия, марш отсюда к долбаной матери!

— Яволь! Ир бефель…[50]

— И ты заткнись, замок, фашист проклятый! Марш все назад! Пшли отсюда, пушечное мясо, дохлятина ходячая!

Чудо! Нашу возню не услышали. Получив обратно свой автомат, подхожу к взводному, который тихо переговаривается с экипажем, проверяет, может ли бээрдээмка с того места, куда ее вытащили, быстро вывернуть на улицу. Во дворе напротив уже открыли ворота, чтобы ее быстро впустить.

— Лучше бы, конечно, ПТУРСами. Но так тоже ничего. Дистанция подходящая.

— Если гада не будет, залп вдоль улицы — и назад! А что не так — бросайте к чертовой матери свою железяку и бегите дворами!

— Уяснили! Жить, знаешь, хочется!

Результаты пуска снарядов просто в сторону ГОПа будут скоре всего нулевые. Но мы не можем долго быть тут. Чем больше светает, тем больше шансов, что нас обнаружат. Перекресток пуст. Где же этот подлючий танк?

Шепотом обсуждаем, не удастся ли забрать тела погибших во вчерашней атаке. Но как пройти мимо школы? Даже если возьмем тела, времени для отхода враг нам не даст. Бээрдээмка-то отступит, а вот люди с тяжелой ношей вряд ли. Немыслимо…

Минут пять как рассвело. Отсюда видно то, что нельзя было рассмотреть вчера. Водоотводная канава по ту сторону перекрестка превращена полицаями в траншею. Но мелко, лениво борцы за воссоединение с Румынией поработали. У изгиба канавы мелькают две каски. Их берут на мушку гранатометчик и Серж, которому принесли его винтовку. За подбитым «КамАЗом» тоже могут быть окопчики. Судя по одному слишком свежему холмику, так оно и есть. Ожидание становится невыносимым. С минуты на минуту полицаи могут направить в нашу сторону разведгруппу. На их месте мы бы сами так поступили, чтобы убедиться в том, что за ночь изменений не произошло. Остался последний шанс: надо врага спровоцировать…

Хлопки выстрелов со стороны Комсомольской. Затем пулеметные очереди… Отсюда хорошо видно, до какой степени эта стрельба с дальнего расстояния бесполезна. Ду-ду! Ду-ду! С оглушительным треском рвутся на перекрестке гранаты агээса. Вот это было здорово! Гранатометчик и вправду молодец!

Каски в траншее дергаются и разбегаются. Мули отпрянули от стен, опасаясь, что агээс даст выше и хлестнет сверху осколками. Один залег вниз и уже так просто не поднимется, а второго, отбежавшего в сторону вояку, теперь от задницы до головы прекрасно видно. Смотрю на Али-Пашу. Он поднимает вверх ладонь и ободряюще улыбается. Кто-то дергает меня за рукав. Что такое?! И вдруг слышу лязг. Взревывает мотор. Наша цель номер один лезет из своего отнорка на перекресток! Вот он! Башня с длинным стволом повернута в нашу сторону. Екает где-то за сердцем. Но она тут же плавно поворачивается прямо. Застывает. Нет, шевелится слегка, опускается длинный ствол!

— Давай!

Заводится за спиной мотор бронемашины, распахиваются ворота, и бээрдээмка выскакивает на улицу, прямо на проезжую часть.

Шр-р-рах! Дымные следы НУРСов подсвечиваются появившимися на танковой броне вспышками. И тут же в его борт бьет выпущенная из РПГ граната. Автоматный огонь в десяток стволов метет перекресток. Стреляю со всеми вместе и снова не вижу в кого. Бью наудачу, просто в сторону ГОПа. Бээрдээмка умчалась через улицу в открытый проезд напротив. Там она развернется, чтобы отступить.

А танк-то горит! Из него все гуще валит дым и показалось пламя. Вдруг оглушительный грохот покрывает все. В облаке искр и дыма башня отрывается и подлетает на несколько метров вверх. Тяжелую, обращенную вниз дугу описывает ее ствол, и она рушится обратно на корпус, косо застыв на нем дымящимся нутром к небу, бессильно уткнувшись концом ствола в бендерскую землю.

— Ур-р-ра!!!

Мы дружно вопим. Захлестывает радость. Кажется, я никогда еще не был так счастлив в жизни! Снова бьет РПГ. К ГОПу улетает последняя наша граната. На улицу снова выскакивает бээрдээмка. Под защитой ее брони, дорогу перебегают ребята, что сидели на противоположной стороне улицы, и бронемашина на полной скорости уезжает в тыл.

— Сматываемся! Прекратить огонь!

Бежим как зайцы, той же дорогой, что пришли, благо поваленные ночью заборы уже не мешают. Через пару минут националы начинают панический минометный обстрел. Считаем пущенные по пустому месту мины. Тут же спор: двадцать пять или тридцать? В итоге со счета сбиваются все. Да, они на боеприпасы не скупятся! Довольный Серж принимает поздравления. Он таки застрелил полицая в траншее. Похоже, я один не видел, как тот свалился.

— Эй, а чего вы рядом с БРДМ бежали? Сели бы в нее да умотали на колесах!

— Да ну ее к черту! Лучше пуля, чем сгореть в этой банке!

Всеобщее оживление и ржачку вызывает гранатометчик. Стрелял то он, в отличие от Гуменяры, удачно, но перед этим сподобился сунуть в уши сигаретные фильтры. Один из них ему воздухом затолкало внутрь, в слуховой проход. Еле достали. И смех, и грех. Зато понятно теперь, почему кто-то из вчерашних эрпэгэшников искал наушники, любые, хоть сломанные, не остались ли где такие. Напоследок Али-Пашу с досадой озаряет, что не подумали о подствольниках, гранатами из которых можно было закидать внутренний двор и задворки ГОПа. У нас не было этих гранат, но их, оказывается, вчера горбатовцы нашли за кладбищем вместе с автоматами, оборудованными для такой стрельбы…

А в центре продолжается паника, все бредут к мостам беженцы, подгоняют друг друга слухами о румынах и бегстве из города приднестровцев.

— А мы кто такие? — спрашиваем.

— Ой, ой! Обманули, наверное, нас, — безумно таращатся в ответ.

От центральной улицы слышится рык мотора. Секунда — и выскакивает бронетранспортер с десантом на броне. На счастье, вышел так близко, что и мы, и поднявшие было оружие десантники сразу понимаем: все свои! Ур-р-ра!!! Вернулись гвардейцы! Страшная ночь позади, и мулям снова сделали нос!

И как прорвало плотину на Днестре — идут обратно тираспольские ополченцы, казаки, другие части, уставшие от двухдневного отстоя в Парканах… Любо-дорого смотреть! До полудня все прекрасно и расцвечено красками новых надежд. Затем националы возобновляют обстрел города. На счастье, особо выгодными, как я видел, их позиции не назовешь. Только из пятиэтажного общежития по улице Кавриаго они могут простреливать большой кусок нашего фронта. Но этому дому противостоят две наши пятиэтажки на Первомайской. А горотдел полиции с его низкими зданиями, закрывающими просвет между улицей Дзержинского и железкой, годен только для обороны. Из-за постоянной стрельбы нормального отдыха после ночного надрыва опять не выходит. И жрать почти нечего. Зато есть что выпить. За победу и еще потому, что нечего жрать, приходится пить.

60

Радовались недолго. Чуть стемнело — снова обвальный грохот. Сплошные стрельба и канонада. Сверху одна за другой виснут ракеты. Изредка их призрачный свет перекрывается сиянием осветительных мин. Все подняты в ружье. Ждем атаку националистов. От постоянного обстрела вновь потери. Шарахнуло волной и мелкими осколками Андрюху Сергеева у черного хода, а в частном секторе — просто труба. Чтобы не терять людей, приходится вновь оставить угловые кварталы перед кинотеатром.

Утром становится ясно, чего добивались мули и что у них неплохо, прямо надо сказать, получилось. Воспользовавшись нашим отходом из-под обстрела, они вновь, и на этот раз прочно, заняли кинотеатр «Дружба», проломили стену зрительного зала напротив разделительной полосы улицы Коммунистической и оборудовали там огневую точку. Теперь контролируемый ими отрезок улицы рассекает наши порядки, затрудняя доступ в кварталы на другой ее стороне. А чтобы мы не подобрались к кинотеатру, на крышу одного из домов за парком враги затащили скорострельную 23-миллиметровую зенитку. Обложились там мешками с песком и балками, и «шьют» из нее частный сектор напротив кинотеатра и нависающие сбоку над «Дружбой» наши дома на Калинина. Дуэли с этой пушкой и прикрывающими ее пулеметными гнездами опоновцев в общежитии по улице Кавриаго шесть, мы не выдержим.