Генри Фильдинг - Опера Граб-стрита, или у жены под башмаком Страница 4

Свитисса. Подумаешь, со знатной дамой! Да у меня могло быть по три лорда на день! Однажды я отвергла человека с такой вот лентой через плечо, ну точь-в-точь перевязь катафальщика! А это, говорят, самые важные люди в королевстве.

Робин. О Свитисса, в утюгах, которыми ты орудовала, прежде чем стала служить при хозяйке, меньше меди, чем у тебя во лбу.

Свитисса. О Робин, Робин, серебряные канделябры, что на твоем попечении, такие же пустые внутри, как ты.

Робин. О Свитисса, ты фальшивей всех румян, которые извела на хозяйку, фальшивее даже ее бровей.

Свитисса. У тебя любовниц - что стаканов в буфете!

Робин. А у тебя любовников - что мушек у твоей хозяйки!

Свитисса. Сколько б их ни было, а не про вашу я честь!

Робин. Тем лучше. Потерять жену - выпутаться из беды, потерять невесту - избежать несчастья, особенно если она побывала в руках у другого. Брак цена добродетели. Уличные обходятся дешевле. (Поет.)

Да, женщина - что чашка:

Покуда цела - хороша.

А чуть она треснет, бедняжка,

Не дам за нее ни гроша.

В Сент-Джемсе признаешь богиней,

Гляди на нее, дуралей:

Что стоит в Сент-Джемсе сто гиней

Идет за пустяк в Дрюри-Лейн.

ЯВЛЕНИЕ 12

Свитисса, Марджери.

Свитисса. Неблагодарный, бессердечный негодяй!

Марджери. Что случилось?

Свитисса. Ах, Марджери! Робин...

Марджери. Опять сделал какую-нибудь подлость?

Свитисса. Да еще какую! Я и представить себе не могла! Он порочит мою добродетель!

Марджери. Твою добродетель?

Свитисса. Да, Марджери, добродетель, которую я держала под замком, словно в буфете. Такую добродетель вздумал чернить! Он, как последний грубиян, заявил, будто это вовсе и не добродетель. Я все могла бы стерпеть, но уж не такое. Я готова, сохранности ради, спрятать свою добродетель в котомку и пронести ее по всему свету. Я охотнее стала бы женой последнего бедняка, чем любовницей богача. И меня, которая устояла бы перед самим королем, обвиняют, будто я сделалась подружкой лакея!

Марджери. Печально, что и говорить!

Свитисса. Ах, Марджери! Мужчины не знают цены добродетели! Лакеи научились распутничать не хуже своих господ, и скоро добродетель пойдет лишь на то, чтоб затыкать бутылки. (Поет.)

Без пользы беречь свою честь

Не станет любая из нас.

А если такие и есть,

Их в дуры запишут тотчас.

Лакеи, под стать шаркунам,

Невинность привыкли ругать.

Так, может быть, стоит и нам

Хозяйкам своим подражать?

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ 1

В полях Апшонес и Молли.

Апшонес. Пойми, дочка, я сомневаюсь в честности его намерений. Нельзя доверять этим льстивым барчукам. Для них соблазнить бедную девушку - значит одержать славную победу, все равно как для солдата - овладеть городом, и часто родители даже поощряют их. Научив сына льстить женщинам и обманывать их, они уже считают, что дали ему хорошее воспитание, в называют его светским джентльменом.

Молли. Не подозревай моего Овена, отец. Он совсем не такой.

Апшонес. А мне говорили, что этот милый юноша, когда жил в Лондоне, обегал все театры, чтоб сыскать себе любовницу. Да ты сама слышала о его проделках в нашем приходе. Разве не он соблазнил дочь скрипача?

Молли. Тут сам скрипач виноват. Ты же знаешь, что он продал свою дочь и получил деньги под расписку.

Апшонес. А разве не поссорил он нескольких мужей с женами? Сама ведь знаешь, что он гоняется за каждой юбкой, хотя, как видно, у него еще молоко на губах не обсохло.

Молли. Даже у ангела, нет такой нежности во взгляде.

Aпшонес. При чем тут ангел? Павиан! Вот на кого смахивают наши щеголи. Нежный, говоришь? Нет, сладенький, как апельсин, когда в нем гниль завелась. Если у наших женщин цвет лица свежей и вид здоровее, чем у лондонских, так потому, что у нас меньше щеголей. Выкинь ты его из головы! У меня нет на него никаких видов, и я не допущу, чтоб он на тебя имел виды. Если он еще хоть раз здесь появится, я пожалуюсь его матери.

Молли. Прежде чем так опрометчиво прогонять его, ты бы хоть проверил, в самом ли деле у него нечестные намеренья.

Апшонес. Я не дам согласия на тайный брак. Пусть знатные грабят друг друга и нас, если угодно, - я докажу, что бедняк может быть честен. Я желаю только уберечь свою дочь, а за сыном своим пусть они сами приглядят.

Молли. Если вы заботитесь о своей дочери, пощадите ее любовь. (Поет.)

В глубинах сердца моего

Есть Овена портрет.

И ваша Молли без него

Покинет белый свет.

Бывает, в боевом пылу

Солдат стрелой пронзен,

Но вынь из сердца ту стрелу

И вмиг погибнет он.

Апшонес. Ну, ну, любовь излечивается любовью. У меня на примете другой жених. Одену тебя во все новенькое, и сыграем свадьбу. У него, доложу я тебе, такое состояние, что женщина познатнее тебя забыла бы о своих увлечениях.

Молли. Ничто не возместит мне потери Овена. А если он чего лишится, женившись на мне, так я своей лаской заставлю его забыть об этом.

Апшонес. Бедняжка, как мало она знает свет! Скудость средств не искупают никакие достоинства, а за богатство прощают любые пороки.

Молли. Я уверена, мой Овен думает иначе. (Поет.)

С любимым не страшна беда,

Желанья его - закон.

Счастлива буду я всегда,

Когда доволен он.

Что мне богатства знатных дам!

Они меня бедней.

За пышный титул не отдам

Простой любви своей.

Апшонес. Больше ничего не желаю слушать! Запомни, что я тебе сказал, и следуй своему долгу, или ты мне не дочь.

Молли. Как я несчастна! Мне приходится выбирать между отцом и мужем. Как быть, что делать? Любовь стоит за мужа, долг - за отца. Но тот же долг требует, чтоб я подчинялась мужу! Впрочем, я еще не замужем... Ну что ж! Придется мне предвосхитить события и выполнить свой долг заранее. А если он и вправду обманщик? Я потеряю и отца и мужа. Но нет, это невозможно, обман и Овен несовместимы. (Поет.)

Любовник забудет силу чар,

Забросит дама свой наряд,

И врач разлюбит гонорар,

И поп покинет маскарад,

Старуха скорей оставит кадрил *,

Чем поверю, что Овен меня разлюбил.

ЯВЛЕНИЕ 3

Овен, Молли.

Овен. Дорогая Молли, пускай мысли о прежних моих похождениях не волнуют тебя. Поверь, я давно устал от этих вечных перемен - новые женщины, новые костюмы. Я на опыте убедился, что все равно больше одного костюма на себя зараз не наденешь и одной женщины с человека довольно. (Поет.)

Беспутству жизни холостой

Я говорю "прости".

В объятиях Молли дорогой

Я все могу найти.

Все любят что-нибудь одно:

Тот - выезд, тот - дома.

А мне навеки быть дано

От милой без ума.

Молли. Я верю тебе, милый, и решила с сегодняшнего дня делить с тобой все тяготы жизни. Пусть твои богатые и мои бедные родители говорят, что им угодно, давай теперь думать лишь о том, чтобы самим сделаться родителями.

Овен. С радостью, дорогая! И чем скорей мы начнем любить друг друга, тем скорее это случится.

Молли. Начнем любить? Разве мы еще не любим друг друга, милый?

Овен. Я не о теории любви, мой ангел. Мне так долго пришлось ходить в учениках, что просто не терпится приняться за дело.

Молли. Так пойдем к пастору. Я не меньше твоего хочу, чтоб мы поженились.

Овен. При чем тут пастор, моя дорогая?

Молли. Без него нельзя стать мужем и женой. Овен. Но любить можно и без него. Зачем венчаться, когда мы и так любим друг друга? Брак - плохая дорога к любви. Счастлив, кто достигает любви, минуя этот тернистый путь. (Поет.)

Не вынуждай меня сказать

То, что без слов могла понять

По этим взорам скромным,

По этим вздохам томным.

Подскажет в роще каждый куст

Слова для выраженья чувств,

И голубь горлинку зовет,

Пример нам верный подает.

Молли. Теперь-то я вас поняла! Нет, пусть это и тернистый путь, я с него не сверну. Я знаю, есть еще одна дорога, но пойти по ней - значит угодить прямо в грязь. Всякий, кто на это отваживался, приходил к цели таким замаранным, что уже не мог отмыться.

Овен. Раз чистота не в моде, кто решится ходить чистым? Знатные дамы замараны с ног до головы, - тебе ли стыдиться одного пятнышка?

Mолли. Знатные дамы могут не заботиться ни о своей репутации, ни о платье, перед ними все равно будут преклоняться. Но бедная девушка должна быть скромной, иначе о ней пойдет дурная слава. Всякой женщине необходимо хоть одно хорошее качество: только знатным дозволено не иметь их вовсе.

Овен. Ты судишь слишком строго. Природа не может внушать нам преступные желания. Если человеку запрещено наслаждение, дозволенное всякой твари лесной, природа тут ни при чем, это поповские выдумки. Но зачем я доказываю тебе то, что ты сама прекрасно знаешь? Зачем оспариваю твои слова, когда твой ласковый взор сам их опровергает? (Поет.)

Могу ль поверить я словам,

Суровости твоей?

Глаза, глаза, я верю вам,

И - нет! - не верю ей.

Язык солжет,

Убережет

Желанья, мысли, чувства.