Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти - Гэнки Кавамура Страница 19

– Я только на днях узнал…

– Ну вы и тормоз, конечно, – усмехнулся Нагаи, сунул телефон в карман и направился к раковине. – Такое разве что слепой не заметит.

– Какие все внимательные друг к другу…

– Да нет, это просто вы непроницательны. Отпуск эта парочка брала на одно время, со всех мероприятий они всегда уходили вместе – как тут не заметишь! Им надо было бы получше маскироваться.

– Ну, может, и так… – не стал спорить Идзуми.

Он тоже подошел к раковине, и в этот момент из соседнего – женского – туалета послышались задорные возгласы. Звуки были настолько чарующие, что сложно было поверить в то, что эти голоса могли по-официальному сухо чеканить приветствия несколько минут назад.

– Как же это напрягает!

– Что именно?

– Делать вид, что ничего не знаешь. Это тоже утомляет так-то. Еще знаете: то, что к Осаве-сан всегда подлизывались – оно естественно, так теперь по понятным причинам заискивают и перед Танабэ-сан. А всем добропорядочным – закрывай глаза на это. Создается впечатление, что единственный, кто еще ничего не понял, – сами эти любовнички. Взять сегодняшнюю сцену с перебранкой – какой фарс! – разговорился Нагаи, поправляя перед зеркалом кепку. В зале для совещаний он был тише воды ниже травы, но стоило ему оказаться в стенах какой-нибудь забегаловки или туалета, он тут же давал волю языку. Но и то больше походило на монолог с самим собой: Нагаи говорил в никуда, и сложно было догадаться, к кому он обращается.

– Ну это достаточно любезно со стороны окружающих, не показывать виду, – заметил Идзуми. Он надавил на помпу дозатора, и устройство выдало порцию густой пены, добытой из жидкого мыла самим механизмом.

– Никакая это не любезность – издевательство. Гиены – исподтишка сидят наблюдают, чтоб потом дружно собраться и все косточки перемыть. Удовольствие им это доставляет! Не понимаю я таких людей.

Идзуми всмотрелся в выражавшее теперь глубокую серьезность лицо Нагаи, и ему вспомнились лучезарные – теперь, впрочем, казавшиеся напускными – улыбки коллег, их переглядки, сопровождавшие каждый происходивший на рабочем месте диалог начальника и Танабэ. Идзуми охватило чувство, что он уже где-то наблюдал все это. «Точно!» Точно так же окружающие смотрели на маму тогда.

Внезапный механический вой вывел Идзуми из раздумий. Это Нагаи опустил руки в сушилку.

– Ну я пошел, – попрощался Нагаи. Он достал на ходу телефон и, зафиксировав на экране свой взгляд, вышел из туалета.

Оказавшись теперь в одиночестве, Идзуми снова уловил девичьи голоса. Отскакивавший от кафельных стен звук становился настолько высоким, что больше походил на пронзительный вопль.

* * *

За поворотом открылся песчаный пляж. На побережье гудела толпа людей, которые вываливались туда из торгового центра. Видимо, где-то неподалеку еще проходил аниме-фестиваль: в электричке колыхались локоны разноцветных париков смирной группы косплееров, ехавших, вцепившись в поручни. Пластиковые сиденья в вагоне были донельзя узкими: Идзуми чувствовал себя так, будто катается на детском паровозике.

Утром, когда он признался Каори, что сегодня отлучится по работе, жена ответила тяжелым вздохом.

– Ты так дооткладываешься… – холодно заметила она, не отводя взгляда от телевизора.

– Ну а что мне остается? Представь, какой там скандал будет, – оправдывался Идзуми, чувствуя при этом свою вину в том, что сообщил о смене планов в последний момент.

После этих слов Каори выключила телевизор и поднялась с дивана.

– Как чужие завалы разбирать – ты тут как тут! А о маме твоей кто позаботится? Тебя не волнует? И не надо прикрываться работой. Это твой собственный выбор, – выдала Каори на одном дыхании и поставила точку хлопком двери, немедленно удалившись в спальню.

* * *

– И все-таки вы так добры, – послышался сбоку сладкий женский голос.

Танабэ, которая, как виделось боковым зрением, в изумрудном блокноте накидывала список дел, на самом деле смотрела на Идзуми. Ее глаза были ровного светло-серого оттенка. На улице еще стояла покалывающая прохлада, а девушка уже была в одной тонкой кофточке с вырезом до груди и укороченной юбке-карандаш. Белизна открытой шеи пленяла случайный взгляд. На ней, словно на полотне, поблескивало лишь розовое золото ожерелья.

– О, ты для заметок еще используешь бумажный блокнот? – Идзуми, словно и не было никакого комплимента в его сторону, заговорил про записную книжку, в которой он нашел убежище для своего взгляда.

– Да. Вы же вроде тоже?

В их отделе Идзуми и Танабэ были единственными, кто все еще отдавал предпочтение бумаге. Коллеги не раз просили их перейти на онлайн-календарь, чтобы было удобнее координировать графики, но эти двое так и не смогли отказаться от отживающего свой век носителя.

– Мне как-то, ну, боязно доверять компьютеру или там онлайн-сервисам свои планы или мысли. На душе от этого не по себе.

– Полностью вас понимаю. Недавно где-то обронила телефон, так, когда заметила, что его нет, я просто застыла от страха, – описывая произошедшее, Танабэ вцепилась пальцами в изумрудную обложку блокнота. – Стала носиться в поисках телефона-автомата, а их сейчас и не найти почти нигде. Ладно, все-таки один попался, думаю: сейчас кому-нибудь позвоню – и тут же понимаю: ни одного номера – ни телефона родителей, ни друзей, ни коллег – не помню! Какой это был ужас! Я телефон купила уже лет десять назад и всю информацию за этот период оставляла на его попечение.

Послышалась череда камерных щелчков: косплееры решили устроить фотосессию в вагоне. Не групповую – нет: каждый крутился перед фронталкой своего телефона.

– Ну, с другой стороны, у облачных хранилищ тоже есть свои преимущества: никогда ничего не пропадет, да и обмениваться информацией удобно.

– Даже не знаю… Не возникало как-то желания с кем-то обмениваться информацией. Да и оттого, что в интернете все остается навсегда, еще страшнее. Есть же такие вещи, которые хотелось бы вычеркнуть из памяти… – Танабэ ушла в себя, но тут же вынырнула обратно и продолжила, глядя на Идзуми: – Хотя… Если бы я не была настолько консервативной, возможно, такой накладки с песней не случилось бы.

– Не кори себя! Я тоже хорош: как можно было тебе не сообщить!

– В любом случае мне очень жаль, что добавила вам лишних проблем, – снова пустилась в извинения Танабэ. Она склонила голову, и послышался тонкий аромат жасмина. Духи? Или, может быть, шампунь? Да… Танабэ с головы до пят в дамском всеоружии.

– Ах да, что сказала кинокомпания?

– Сказали, что они не возражают, если релиз будет в разное время.

– Комияма-сан передал, что у них тоже вроде никто не выразил протест. Осталось с продюсерами договориться.

– Вот и славно, –