Проклятый любовью - Татьяна Купор Страница 25

– Твоя мама уезжает в санаторий, я уже обо всем договорился.

– В какой санаторий? – Она растерянно замерла и ослабила хватку. Воспользовавшись этим, Роман покатил чемодан в ее комнату, Маргарита пошла за ним.

– В хороший санаторий, где она сможет поправить свое здоровье, и, возможно, начнет ходить, – пояснил Роман. – Он находится в Подмосковье. Конечно, мы будем ее навещать. Можешь позвонить ей прямо сейчас и убедиться в том, что я не вру.

Она тут же взяла телефон и набрала домашний номер. Пока она разговаривала с сиделкой, ухаживающей за матерью, Роман пристроил чемодан у шкафа и уставился в окно. Метель ослабла, хотя еще несколько часов назад она бушевала так сильно, что разглядеть что-либо было просто невозможно. Сейчас же Роман видел вдали заснеженные верхушки сосен, а чуть ближе – кованые пики ворот. На мгновение ему показалось, будто кто-то подошел к калитке. Прищурившись, он все смотрел и смотрел в то место, где была человеческая фигура, но, похоже, ему действительно показалось.

Когда Маргарита закончила разговор, он обернулся.

– Что ж… это хорошее решение… – пробормотала она, подойдя ближе. Их разделял маленький журнальный столик. – Но, пойми, я не могу бросить работу! Мне нужно вернуться. Я и так брала слишком много отгулов.

– Ты всегда находишь причину, чтобы уехать! – с оттенком раздражения сказал он.

Она скрестила руки на груди:

– Я уже говорила, почему мне здесь не нравится.

В этот момент в спальню заглянула Елена.

– Ох, наконец-то я вас нашла! – Она запнулась, переведя взгляд на Маргариту. – Там Нестор стоит у ворот. Впустить его?

Во взгляде сестры сверкнула молния. Беспокойный синий океан обещал бурю. Ничего не сказав, Маргарита вышла из комнаты. Из окна было видно, как она, набросив пальто, открыла калитку и впустила Нестора во двор.

– Все никак не успокоится! – выпалил Роман, сдерживаясь из последних сил, чтобы не выйти к ним и не вцепиться Нестору в глотку.

Какое-то время наблюдал за тем, как они разговаривали, а собаки грозно лаяли и все норовили сорваться с цепи. Ходил из угла в угол, как загнанный зверь, и ощущал, как кулаки наливаются свинцовой тяжестью от желания избить Нестора. Зачем тот пришел? О чем они говорят?

Он снова посмотрел в окно. Маргарита энергично жестикулировала, а Нестор слушал, скрестив руки на груди. Ветер трепал его темную густую шевелюру и беспокойно теребил воротник его куртки.

Когда Нестор обнял ее за плечи, Роман не выдержал, быстро оделся и вышел на улицу.

– Надо же, какие люди! – не удержался он от ехидства. Девушка обернулась, услышав его голос. Лицо ее помрачнело.

– Я и не рассчитывал на теплый прием, – таким же тоном ответил Нестор и перевел взгляд на Маргариту. – Мы еще вернемся к этому разговору. А теперь собирайся. Я буду ждать тебя в машине.

– Командовать будешь у себя дома, – отрезал Роман и повернулся к сестре: – Иди в свою комнату.

– Не говори со мной в таком тоне! – возмутилась та.

На фоне снега Маргарита выглядела бледнее, но глаза ее по-прежнему горели негодованием. Ветер гулял в ее волосах, а на их кончиках россыпью сверкали снежинки.

– Марш в дом, я сказал!

– Ты не имеешь права так с ней разговаривать! – возмутился Нестор и, сжав кулаки, подошел к нему ближе. – И тем более, принимать решения за нее.

– Я ее брат, и мне лучше знать, что ей можно делать, а что нельзя, – процедил Роман, с плохо скрываемым презрением оглядывая соперника.

Но Маргарита медлила. Тогда он перевел взгляд на нее и молча махнул рукой.

«Я не могла сопротивляться, – позже напишет Маргарита в своем дневнике. – Жест, которым он указал мне на калитку, был таким широким и властным, что я едва ли не на физическом уровне ощутила: это его пространство, его территория, и мне нужно подчиниться. Бедный Нестор. Он стоял с таким выражением лица, что мне стало его жаль. Роман обошелся с ним очень грубо, но я не смею его винить. Таким его сделала жизнь.

В тот момент я еще боялась признаться себе, что на самом деле уже сделала свой выбор. Рома прав: я не должна разбивать Нестору жизнь только из-за страха быть осужденной обществом за свою истинную любовь. Говорю «истинную», потому что сейчас, оставляя эту запись, я уже понимаю, кого выбрало мое сердце. Нестор и так слишком много времени потратил на меня. Сначала я думала, что за те годы, что он проведет за границей, он забудет меня. Но он вернулся, и его чувства не остыли. Потом я искала кучу отговорок, чтобы не жить с ним, и на это ушел еще один год. А потом вернулся Рома…

Повторюсь, тогда мне не хотелось отталкивать Нестора, он был той самой соломинкой, за которую отчаянно хватается утопающий… Возвращаясь в дом и оставляя этих двоих наедине, я говорила себе: «Разве сможешь ты решиться на эту связь? На близкие отношения со своим двоюродным братом? Собирай вещи, уходи и устраивай свою жизнь… Скорее, иначе будет поздно!» Но я шла медленно и неуверенно, как будто на моем пути стояло множество препятствий. На пороге я снова спросила себя: «Разве можешь ты любить этого безумца? Извращенного, жестокого, жаждущего крови, жаждущего тебя палача? Он оставил шрам на твоей руке в виде первой буквы его фамилии. Нет, ты не можешь любить это чудовище, Маргарита!» Но я любила, с самого начала любила его, и ничего не могла с этим поделать».

– Зачем ты заставляешь ее делать то, чего она не хочет? – воскликнул Нестор, щеки его запылали, а глаза опасно сверкнули. – Держишь в этом доме, не разрешаешь подходить к телефону, не даешь все объяснить!

– Советую убраться отсюда, пока еще есть возможность.

– Думаешь, я не знаю о твоей нездоровой привязанности? Все эти годы Маргарита вздрагивала каждый раз, когда слышала твое имя. Она запугана настолько, что даже сейчас не смогла тебе противостоять! Но я это так не оставлю!

Роман не видел себя со стороны, но мог лишь предполагать, что сейчас его лицо раздирает гримаса неприязни. Не дослушав гневную тираду до конца, он схватил незваного гостя за грудки и оттолкнул к забору так сильно, что тот ударился спиной о стальную решетку ворот.

– Она сделала свой выбор, нравится тебе или нет! – прорычал Роман.

Нестор не остался в долгу и резко, без замаха ударил его в челюсть. Но тут же был отброшен в грязный