Борис Казанов - Полынья Страница 29

- Старшина, вы осматривали "Шторм"?

Суденко, удивленный вопросом (акт водолазного осмотра, в котором все было изложено, на гидробазе был), ответил:

- Я сделал внешний осмотр.

- То есть внутрь парохода не проникли?

- Не смог.

- Почему же своим...- Чернобров вынул несколько листков из широкого конверта с красной полосой, - вы послали совсем другое?

Суденко решил ничего не объяснять. Он был не уверен, что не подзабыл что-либо из того, что писал налево и направо. Раз Черноброву охота сличать листки, то он разберется сам. Сейчас, глядя на хмурые лица мужчин, он уже не сомневался, что разговора о подъеме "Шторма" не будет. Даже та маленькая надежда, которая затеплилась по дороге, погасла.

- Вот вы своим о сфере не пишете ни слова. Пароход положили на неглубоком месте, на косе. Все описано подробно. Кому же вы писали правду? Нам или им?

- Если б я написал, что "Шторм" в оболочке, никто б не поверил.

- А зачем же писать неправду?

Кокорин пришел на выручку.

- Мы хотели заинтересовать отряд пароходом, - объяснил он. - Чем легче его поднять, тем меньше он будет стоить. Мы думали, чтоб вам лучше.

- Спасибо... - Чернобров, усмехнувшись, потряс конвертом. - Вот условие договора на подъем "Шторма". На 500 тысяч рублей! Это как вы считаете?

- Нормально. - Сумма удовлетворила Кокорина вполне.

- Коммерсанты чертовы... - Андала заелозил кожаными штанами на стуле.

Остальные отчего-то повеселели.

- А там, на косе, в самом деле что-то есть?

- Там "Волна" лежит, - сказал капитан порта. - я ее по описанию узнал. Отличная, между прочим, баржа. Когда-то питала светом поселок, вместо электростанции.

- Значит, пятьсот тысяч за списанную баржу?

- Я вам ее бесплатно подниму, - Суденко поднялся. - Я не понимаю...

Чернобров сделал жест, чтоб он сел.

- Я вам сейчас объясню... - Он пробежался по кабинету. - Допустим, что вы не хотели их тревожить пароходом. Но есть одна неясность, которая у меня вызывает удивление. Почему ни в одном из отчетов не упомянуто, что в "Шторме" могут быть люди? Даже предположения, опасения, даже слова о них!

- Водолаз должен говорить о том, что знает точно, - ответил Суденко. Я видел "Шторм" и о нем писал. Но я не берусь утверждать, что в пароходе люди.

- А девушка, которую вы спасли? Ведь речь идет о предположении, которое все разъясняет! И делает подъем парохода, быть может, жизненно необходимым. Мне непонятно, почему вы не воспользовались очевидным.

- Разрешение на подъем парохода получено. Не все ли равно теперь?

- В таком деле не должно быть разночтений. Ведь речь может пойти ни много ни мало, как о спасении людей!

- Мы давали согласие только на поиск "Шторма", - опять вмешался Кокорин. - А сейчас соглашаемся на его подъем. Ни о чем другом мы не уславливались.

- Вы слышите, что он говорит? - Хищное лицо старшины патруля прямо позеленело. - Да он такое говорит, что я бы, я...

- А мне наплевать на твое "я"... - Кокорин, закипая, повернулся к нему.

Чернобров их успокоил.

- Суденко, - сказал он, вглядываясь в старшину, - не следует ли понимать так, что вы умолчали о людях намеренно?

Это была особенность Черноброва: если ему что-то надо понять, то хоть раздерись - а выдай. Могло статься так, что он, сличая отчеты, просидел над этим вопросом не один час. Но сейчас он был царь.

- Отряд не согласился бы на подъем "Шторма".

- Почему?

- С такой глубины пароходы не поднимают.

- Погибают люди?

- И пароходы.

Чернобров сел, вытирая от волнения лоб.

- Это замечание для нас... очень существенное, - проговорил он. Спасибо за откровенность.

- Но в чем дело?

- В районе гибели "Шторма", - сказал он, - запеленгован радиопередатчик.

- Что же вы хотите сказать... - старпом в растерянности стал выбивать трубку об стол, и Чернобров пододвинул ему пепельницу, - что передача идет из парохода?

- Вряд ли это возможно.

- Так что?

- Вот это и надо выяснить. Пеленг очень нечеткий. По-видимому, работает радиобуй или какой-то маячок. Островки затопило. Сейчас там ищет "Гельма". Если найдет точку, то мы вам поставим еще ориентир с воздуха.

- Чего вы не сказали раньше? Мы без дела с утра сидим... - Суденко от огорчения ударил кулаком о колено. - Какого нам ляда "Гельма"? Я по течению найду сам.

- Течения там нет, - буркнул Андала.

- Нет? Почему нет?

Суденко непонимающе посмотрел на остальных.

- Никаких погружений до "Кристалла" мы в Полынье не производили, ответил Чернобров, постукивая карандашом по столу. - Но мы долго занимались этим районом, изучая проблему высокоширотного плавания, и можем сказать ответственно: после сильных штормов, разбрасывающих морские течения, на время затухают и течения подводные.

- Я этого не понимаю.

- Более подробный ответ, если он вас интересует, может дать научный центр Севморпути, - сказал Чернобров неожиданно резко. - Есть еще вопросы? Нас интересует оперативность выхода по заданию.

- Нет масла в машину и продовольствия, - сказал Кокорин.

- Составьте список: дадим все, что попросите. - Чернобров сделал ударение на последнем слове. - Дорога очень тяжелая - из-за волн, из-за льда. Но ночью слышимость значительно возрастает. К тому же Просеков умеет ходить ночью. Поэтому ставим вас в готовность с ноля.

- У нас выпадают сутки.

- Мы вам зачтем.

Вы нас фрахтуете как АСС* или как портовый катер?

* Аварийно-спасательное судно.

- Какая разница?

- Разница есть... - Кокорин пригнул шею к огоньку. - Если "Кристалл" катер, то мы не имеем права на автономное плавание.

- Не виляйте! - Чернобров, поморщившись, перекинул карандаш в правую руку. - Выражайтесь ясней.

- Задета наша честь.

- Вас наказали не мы, а штаб Севморпути, - сказал капитан порта. - Но в будущем, чтоб не возникало недоразумения с табелью о рангах, вы должны иметь аттестат с более точным определением типа судна.

- Море нас определит.

- Вас уже определили! В порту, дрова возить... - Андала вскочил с места, размахивая бинтами. - Из-за кого "Агат" не приходит? Из-за вас! Спасатели... -Он, размашисто шагая, вышел из кабинета.

Выкрик Андалы никого не удивил. Он не первый раз устраивал такие сцены. Чернобров поднялся, давая понять, что разговор окончен.

- Остальное по связи.

Заглянула секретарша.

- Петр Семенович, Ленинград...

Начальник гидробазы стремительно направился в другую комнату, где был установлен междугородный телефон. Остальные направились к выходу. Идя последним, с ощущением катастрофы в душе, Суденко услышал, как Чернобров нажимает за перегородкой на рычаг телефона (наверное, не соединяли), и неожиданно для себя толкнул дверь и вошел.

- Простите, что не к месту... - Он увидел, что начальник гидробазы смотрит на него с удивлением. - Но я хочу знать: это будет последний рейс?

- Сейчас я не могу сказать.

- Поймите, я должен знать: вы исключаете подъем "Шторма"? Или вы доверяете мне?

- Доверяю, поверьте мне! Кто вам запрещает? Пароход, материалы в нем не имеют цены. Но вначале выясните главное: есть ли в "Шторме" люди? И как их побыстрее спасти.

- При разрыве оболочки корабль будет загублен.

- Что же вы от меня хотите?

Суденко молчал.

- Простите... - пробормотал Чернобров, торопливо прикуривая, окутываясь дымом, делая отталкивавшее движение рукой. - Я буду сейчас разговаривать с женой...

6

Капитан Просеков с Диком немного побродили по тундре.

Местность была ровная, усеянная блеклыми цветами, с пятнами воды, разноцветно проглядывавшими среди кочек, как детские глаза. Было странно бродить в тишине, в неярком свете, на грани моря и земли. Вскоре прогулка стала опасной из-за тумана: он лишал возможности произвести прицельный выстрел, а зверь получал преимущество внезапного нападения. Распугивая всякую мелочь, бесполезную для закуски, вроде леммингов (тундровых мышей), Просеков с Диком повернули обратно.

Обойдя по свалке кладбище, они поднялись к Тессему, выраставшему из гранитной глыбы льда, и от магазинчика с красной дверью (на эту дверь, как знал Просеков, прямо из океана ложились ледокольные вертолеты) легли на барометры столовой.

На крыльце столовой Просеков увидел девушку в красном пальто, проступившую в тумане как сигнал опасности, хотя барометры показывали "Ясно". Неуверенно ступив навстречу, девушка остановилась, оробев. Просеков тоже остановился. Он вспомнил, что видит девушку не впервые, и это его насторожило. С некоторых пор в нем появилось какое-то болезненное ожидание, что кто-то его опознает как отца. А это был такой поселок, куда приезжали отовсюду. Поэтому он спросил, чтоб не оставались сомнения:

- Ты моя дочь?

- Ваша дочь? Нет, нет... - ответила она еле слышно.

- Сколько же тебе лет?

- Скоро двадцать один.

Нет, такой взрослой дочери у него нигде не могло быть.

- А мне скоро сорок,- сказал Просеков грустно.

- Нет, нет... - проговорила она опять.