История одного супружества - Эндрю Шон Грир Страница 38

Тетушки вручили мне подарок для Сыночка, хорошенькую розовую коробочку, и сказали, что зайдут в два, что в голове у них от огорчения все смешалось и они, пожалуй, побалуют себя сукияки, а затем укатились вдоль набережной, словно два пляжных мяча, один в горошек, другой в полоску, и улыбались друг другу. Славные старые сплетницы, чья совместная жизнь вот-вот подойдет к концу и они больше не смогут лезть в дела друг друга.

Я открыла коробку. Внутри было трио вязаных перчаточных кукол: тигр, судья и волшебник. Я с улыбкой рассматривала прелестные вещицы. Должно быть, они с большим тщанием их выбирали среди неказистых рукодельных игрушек, но все же сюжет, который могут разыграть эти три персонажа, был загадкой. Тигр, судья и волшебник… какой-нибудь кошмарный бракоразводный процесс? Считают ли они моего Сыночка трехруким марсианином?

– Благодарю вас, мадам, я возьму свою шляпу.

Базз, улыбаясь, отряхивался от попкорна. Он повел меня сквозь толпу, и мое сердце вернулось к нормальному ритму. Он снова взял меня за руку и зашептал:

– Ты так себя повела, как будто мы любовники…

Две недели спустя это наконец случилось. Возле раздела «Свадьбы, разводы» напечатали его фамилию.

Призван: Уильям Платт, район Сансет…

Аннабель Делон вышла замуж за Уильяма Платта 20 мая 1953 года, после всего лишь недельной помолвки. Это произошло быстрее, чем мы ожидали. Была скромная церемония в Йосемит-Холле, в присутствии выживших однополчан ее отца. Я вырезала фото из газеты. Он был в военной форме. Она – в простом белом платье, на голове – длинная кружевная накидка. Так моя мать накрывала полотенцем свежий пирог – от мух. «Прекрасная дочь генерала Делона» – гласила подпись, и я была вынуждена согласиться. Спустя всего лишь день после того, как имя Уильяма Платта появилось в газете в списке призывников, она объявила, что выходит за него замуж, хотя, конечно, была не обязана. И это было не ради спасения его от войны – для Уильяма Платта не было больше никаких послаблений, да и она была не из тех, кто укрывает мужчин от армии. Среди нас таких немного. Нет, Аннабель вышла за Уильяма, продавца сельтерской, – как я и предвидела, – потому что она его любила.

– Я даже не знал, что они помолвлены, – сказал Холланд, когда я показала ему объявление в газете. Он развязывал галстук. Его глаза не выразили ничего.

– Наверное, они держали это в секрете. А когда Уильяма призвали, секрет раскрылся.

Он сложил галстук, намотав его на руку. Сказал, что на его памяти многие мальчики женились перед отправкой на фронт.

– Я тоже это помню.

Я не стала говорить, что тогда это делалось ради отсрочки. Он сказал, мол, никому не пожелаю, чтоб его в армию забрали, и грустно улыбнулся. Если и было драматическое расставание с Аннабель (на утесе у ревущего океана, горькая гримаса погашенного вожделения, бесслезное прощание: «Наверное, я буду хорошей женой»), то он не подал виду. Лед не зазвенел в его бурбоне, рука была твердой, как всегда.

– С ним все будет хорошо. Сейчас их просто тренируют, его даже никуда не пошлют.

Он кивнул и посмотрел прямо на меня. В тот день мы не говорили о том, как юноша может укрыться от войны.

Никто не заинтересовался, почему везение Уильяма внезапно кончилось. Просто однажды утром пришла повестка, и вся семья повела себя так, словно они давно ее ждали, словно исполняется какое-то пророчество. Никто не делал из этого трагедии. Война почти закончилась. Так нам обещал президент: наша миссия там почти выполнена, – у нас не было причин ему не доверять. В конце концов, он был генерал. Последний рывок – и все закончится, конечно же, туда уже не будут посылать призывников. На свадьбе старые вояки шутили, что Уильям не успеет попробовать корейской «стряпни» (сопровождалось непристойным жестом), как уже вернется домой, к старой доброй американской картошке. Уильям озирался с широкой улыбкой – не думаю, что он понимал смысл шутки.

Конец войне. Базз надеялся, что он уже пришел, иначе не смог бы с чистой совестью продиктовать то письмо тогда в Плейленде, хотя после нам обоим казалось, что это бессердечно. И я спрятала конверт в подвале, хранила его там до воздушной тревоги. Тем вечером, пока сирена еще гудела у меня в ушах, я взяла его с полки и отправила. Я думала, что ничего не произойдет, я верила нашему президенту и считала, что в Корее безопасно, как в какой-нибудь Миннесоте. Казалось, что очень по-американски будет написать в инстанцию: «Службу воинского учета, возможно, заинтересует, что в результате недоразумения годный к призыву молодой человек, у которого не было брата…»

Подписано вензелем П и отправлено у океана. Становись стукачом – мистер Пинкер ни при чем.

Самым жестоким для меня было не то, что мы отправили Уильяма на войну. Он был обычным мальчиком с обычными потребностями, предрассудками и привычками. Бессердечный человек мог бы сказать, что существует некая поэзия в том, чтобы встать в шеренгу обычных мальчиков и выполнять приказы. Он понятия не имел, зачем кто-то после присяги отказывается выходить из строя и становиться солдатом. Уверена, он считал, что все это для общего блага, и, возможно, был прав. Крушение его жизни, счастья, его маршрута доставки – этой беды он, может быть, не заслуживал. Но мучили меня мысли об Аннабель.

Брак – это сказка, и он, как все такие истории, требует волшебной сделки. Требует отдать то, что ты больше всего ценишь. В данном случае она отдала свое будущее: Аннабель Платт больше не ходила в университет, больше не