История одного супружества - Эндрю Шон Грир Страница 39

Ее замужество: я поторопила его, как выгоняют цветок раньше времени. В панике авианалета я спешно выполнила план Базза, хотя от него уже отказалась, и какое-то время не думала о том, что он опасен не только для молодого человека. Посягательства Аннабель на моего мужа я пресекла, но я вовсе не собиралась пресекать ее жизнь. Она сама это сделала, но едва ли ее можно винить. Такие были времена, по таким правилам мы жили. Как мучительно вспоминать ту мою фантазию, когда я смотрела на ее золотую головку в кафетерии и мечтала о ее убийстве. Конечно, это было не более абсурдно, чем когда кто-то так же грезит в автобусе или на пляже о людях, заслуживающих того еще меньше. Я не убийца. Вот бы еще раз отыскать ее в кафетерии, пересечь бы расовую границу мистера Хасси и сесть напротив нее за столик. Я бы все объяснила, и она бы поняла. Но эту границу было никак не перейти. И в конце концов, как затравленный зверь, пытающийся сбить охотников со следа, я смогла освободиться, только переложив свою судьбу на плечи другой женщины.

В войну мы закрашивали хромированные детали машин, чтобы наши шоссе не сияли на солнце, становясь легкой мишенью для японцев. Мы так привыкли ко всему тусклому, что сверкающий дорогой автомобиль, подъехавший к нашему дому, вызвал шок. Звук клаксона подозвал меня к окну, и я увидела, как он блистает даже на тусклом сансетском солнце, отделанный где только можно ярким хромом, из-за чего казался очень новым. По всему кварталу домохозяйки отдергивали кружевные занавески, чтобы поглазеть, а мальчишки на велосипедах останавливались на обочине и оборачивались, щурясь, пока из этой кроваво-красной машины, громадной и круглой, как брюхо кита, выходил мой собственный Иона.

Я вышла во двор, вытирая руки полотенцем.

– Нравится? – спросил Базз с улыбкой.

– Где ты ее взял? – прошипела я, пытаясь загнать его в дом, но он стоял снаружи и любовался сахарным блеском. Он стал слегка беспечным, может быть, он смаковал эту историю, которая, казалось, быстро шла к концу.

Он погладил выпуклость под боковым окном.

– Агент разрешил мне на ней прокатиться. Покупать или нет? Вообще-то я трачу твои деньги, но я подумал, что мы оставим тебе старый «плимут», если ты не против…

Я увидела соседок в окнах и замахала на Базза:

– Тише, иди в дом.

– Нет, зови Сыночка, – сказал он, открывая дверцу. – Покатаемся.

Несомненно, Сыночку завидовал весь квартал: другие мальчишки видели, как он залезает на переднее сиденье этой прекрасной машины. Он сидел за рулем, как за штурвалом космического корабля, с лицом, расплывшимся от удовольствия, и осторожно трогал, не нажимая, все кнопки одну за другой. Я велела ему подвинуться и села на пассажирское сиденье. Дверь закрылась с окончательным звуком.

– Очень красивая, – сказала я Баззу, который сел за руль. – Никогда не сидела в такой машине.

Он очень осторожно посмотрел на меня, все еще улыбаясь.

– Нравится? Если хочешь, ты можешь взять себе такую машину.

Я оглядела приборную доску, руль и покачала головой.

– Нет. Но она очень красивая.

Базз сдвинул шляпу на затылок и завел мотор.

– Нам надо что-то симпатичное и большое, мы же поедем через всю страну.

Впервые за долгое время в «мы», которое он произнес, не было меня.

Я взглянула на сына и тихо сказала Баззу:

– Вы поедете через всю страну? Ты с ним говорил?

– Только о себе. Не обо всем.

– Я даже не знаю…

– Потом, – сказал Базз, кладя руку на голову Сыночка. – Я хочу вам кое-что показать.

Я оглянулась на дом моего супружества. Старый дом Куков внутри нового района. Белый, квадратный, на гладком фасаде единственное пятно – рубиновое стекло над дверью, словно вишенка на мороженом. Конечно, заросший виноградом и красивый красотой прирученного зверя. Дом, где произошли все настоящие события моей жизни.

Машина завелась с глухим урчанием пойманного зверя, а я сидела и гладила полосатую кожу, представляя, как она, новая и блестящая, покроется пылью и скомканными бумажками, кроссвордами и газетами, как на этот самом сиденье мой муж уснет, убаюканный жарой Небраски, пока Базз, начальник, едет по трассе, такой прямой и такой пустой, что можно читать роман в мягкой обложке, закрепив его возле приборной доски. По ту сторону Золотых ворот зелени было больше – природу обманул несвоевременный буйный ливень, и трава росла пышнее обычного. Я слушала вопли Сыночка, рассказывающего с заднего сиденья, как он провел день, веки тяжелели от усталости, и вот уже я сонно гляжу в туман, стелющийся над нами, словно шерсть, и вот глаза закрылись.

Мне почему-то приснился Уильям Платт. Он помогал мне перелезать через стену, и было очень важно через нее перебраться, потому что сзади за нами что-то гналось – даже не враг, конечно, – чудовище, тьма, закрывающая горизонт. Но я увязла в этом сонном веществе, которое приклеивает тебя к месту, и мне грозила опасность, а Уильям все тянул и тянул меня за руку и называл меня ужасным словом… А затем вдруг мы оказались в Плейленде, я на месте оператора аттракциона, а Уильям на самом аттракционе, почему-то в лодке в форме лебедя, а не в вагончике-катафалке, он махал и махал мне, широко улыбаясь, а его лодочка плыла к краю тьмы. А потом, словно в кино,