Алексей Зензинов - Беседы у Клавы Страница 4

Еще вчера целомудренного Павла Петровича от скуки соблазнила Анастасия Федоровна, а сегодня он уже не вылезает из комнат молоденьких "поварешек".

Трогательно-печальная сцена объяснения Дачника и Галины Георгиевны, там есть строки об "августе - колыбели звезд", о "запахе увядающих трав", об "ощущении вечности в колыбели чужих рук", и та кончается неблагополучно. Проще всего такую ненависть к счастливым концам объяснить сексуальными проблемами автора, но что-то еще стоит за мрачными красками диалогов и растянутых описаний, какая-то общая тенденция, выходящая за рамки чисто лагерной тематики, нечто более широкое, что ли, не до конца прочувствованное автором и читателями.

- Знаем мы эти тенденции, - мрачно сказал Ник Ник. - Поза, само собой, а еще изначальное неверие в лучшие чувства, в целесообразность избранного дела, нежелание даже простого комфорта. Не случайно больному душевно мирку этих людишек соответствует образ неубранной, захламленной и прокуренной конуры-комнаты, где вожатые живут и собираются на свои ночные "ассамблеи". Все здесь курят, все, даже женщины, предаются здоровому мужскому цинизму, и все ждут чего-то, толчка какого-то со стороны, который сломал бы безысходность этого бытия, очень похожего на загробный мир из снов Свидригайлова.

- И дожидаются! - сказал Oblomoff. - Общелагерный праздник! Ярмарка!

Хождение на ходулях.

Аттракционы.

Блины и квас, все за синие талончики. Некто сидит в будочке желтого цвета и режет их из бумаги. Когда талоны у ведущих аттракционы кончаются, они подходят к будочке, не говоря ни слова сгребают синие бумажки, а некто все режет, режет, режет.

Огромные горящие обручи на футбольном поле.

Торжественный запуск воздушного шара "Пионерский Цеппелин".

Приходит весть - в отряде "Алые паруса" Галины Георгиевны - эпидемия гепатита.

В изолированным корпусе, где живет отряд, под шутки-прибаутки лагерного электрика, доморощенного деда Щукаря, намертво заколачивают досками окна и двери. Галина Георгиевна остается без детей и места жительства. Ей выражают сочувствие, предлагают услуги, зачастую - сомнительного свойства. Вокруг нее водят хоровод, припевая: "Если весело живется, делай так!" На горизонте слышится гул, и смерч, пронесшийся над лагерем, кладет конец этому пионерскому городу Глупову, вожатскому Макондо.

Мы перевели дух. Нас самих едва ли не мутило. И тут Dragon вспомнил, что роман на этом не кончается. Вновь идет описание заезда, и становится ясно, что в уже прочитанном тексте речь шла о двух разных сменах, в двух разных лагерях, с разницей во времени в один год. В одном лагере начальницу зовут Фаина, в другом - Капитолина, один лагерь стоит у большой реки, другой - в лесной глуши по соседству с ракетными шахтами, в одном лагере преобладают центростремительные, в другом - центробежные тенденции, и обе смены перетекают одна в другую. Кое-Кто сказал, что это сущая правда, состав вожатых в лагерях пионерского актива за год обновлялся всего лишь процентов на тридцать, а детский коллектив - не больше, чем наполовину. Насколько меняется за год отдельно взятый человек - это уже вне компетенции статистики.

Осталось непонятным одно: какая смена была раньше, что чему предшествовало: сплочение или разъединение? Ник Ник предложил считать смерч первородным космогоническим взрывом некоего прамира, существовавшего исключительно в голове одного из студентов педагогического вуза, который готовился к летней практике. Эта версия нас успокоила. Она успокоила нас эпической полнотой, неотразимо привлекательной для каждого, кто садится за клаву и выходит на форум, чтобы, в сущности, найти там лишь отзвук самого себя.