Избранное. Том первый - Зот Корнилович Тоболкин Страница 78

За ближним перелеском был ещё невиданный им кусок земли, незнакомая порожистая река, озеро, недоверчиво или просто враждебно настроенные племена, которые надо узнать и пригреть под крылом державы. «Служи державе своей», – завещал напоследок отец. И Володей служил.

На той неделе побывали у негидальцев, которых давили дауры. Обласкали их, велели ясак платить не даурам – русскому царю. Ясак положили милостивый, подарили ласковому щелеглазому народцу несколько котлов, топоры, нож, всякого рода побрякушки.

Прощаясь с князьком, загнанным робким человечком с гноящимися глазами, Володей думал, что молод ещё, а вот и этот народ повидал. Маленький народец, но ведь – люди. Чем-то помог им. Чему-то научился...

– А там – дауры. Стрела свистит. И кто-то падает из казаков мёртвым. Забыты семья, слёзы, и Володей прыжками мчится от дерева к дереву, прячется, заманивает, принимает бой.

Как тут ответить Потапу?

– Нет ветра, точно, – втянул широкими ноздрями напоенный хвоей воздух, сказал: – Значит, соринка в глаз попала.

– Давненько тебя поджидаю, – обняв Володея, сказал Цыпандин, легонько оттолкнул, привлёк снова и пояснил: – Весть была, что придёшь. Гонец прибыл... Вон он, поди, знакомец? – указал на казака, сидевшего на крылечке.

Володей вскрикнул, кинулся к Любиму, а вскоре и Потап тискал его в своих лапищах.

Опять все трое сошлись вместе. Троим-то чёрт не брат. Пройдут, перевернут вверх тормашками всю землю.

При встрече с Любимом испытал легонькое злорадство: «Ага, Любимушко! И тебя от Милки угнали!». Но оно тут же погасло, и друзья, забыв обо всех, принялись делиться новостями.

Купцы закрылись в избе с Андреем, дотошно пытали его о железных и прочих рудах, о здешних хлебах, о промысле.

– Дебрь плодородная, – коротко отвечал пятидесятник, угощая их пахучим и мягким хлебом.

– То знаю, – досадливо отмахнулся Софонтий. – Сказывали мне на Олекме. – Сам подмигивал хозяину. Тот недоумевал:

– Сказывали, дак что пытаете?

«Хитрит купчик», – подумал Андрей, ещё раньше встречавший в этих краях Макарова. Пожал прямыми плечами, начал уговаривать гостей есть-пить, что подано, неспешно подбирал слова, прощупывал, кто чем дышит.

– Река глубока, кочами ходить можно. Рыба как в Лене и лучше даже. Лес чёрный, есть и пашенные места. Народ работящий, мирный, – округло выводил Цыпандин, радуя Добрыниных основательным знанием здешних мест. – Однако манжуришки пошаливают... обирают. Мы препоны им чиним. А нелегко это, гости дорогие. Край велик. Везде не поспеешь.

– В земле-то... в земле-то чо есть? – нетерпеливо пытал Кирилл и прятал за густыми ресницами алчно блестевшие глаза.

Кто знает, – сдержанно отозвался Андрей. – Земля глубока, темна. Горы кругом. За рекою лес да сопки. В сопках видывал, как люд тутошний серебро плавит. Бляшки носят князьки здешние. Цепочки из проволоки нижут на манер китайских... Да пущай он сам скажет, – Андрей указал на Софонтия. – Он здесь бывал.

– Бывать бывал, а про серебро знать не знаю. Я токо железо скупал...

Кирилл, забыв о настойке, о разносолах, скрывая нахлынувшее волнение, мерил избу шагами. Василий помалкивал.

Порешили завтра же отправиться в места, известные Андрею.

- Уж без меня... – дивясь хватке и напористости купцов, усмехнулся Андрей.

Торговых людей передёрнуло. Однако приказывать пятидесятнику они не могли.

– Вести не хошь? – сдержанно поинтересовался Василий.

– Отзывают меня. Тут Володей остаётся.

– За тем и послан сюда, чтоб ты вожатым был нашим, – сказал Кирилл, понимая, сколь нужен им в пути человек осведомлённый.

– Коль так, свожу, – уступил Андрей. – Токо боязно мне за вас. Баловства там много.

– Мы тоже горазды баловаться, – Кирилл хлопнул по дорожной суме, в которой хранил пистоль.

– Ну глядите, я упредил.

– Стало быть, поутру.

И купцы вышли. Приустали с дороги. Да и Андрею перед походом забот немало.

Как в прежние времена, собрались друзья вместе. Прошлое, такое недавнее, связывало их прочно. Да и судьба, ненадолго разлучив, вновь сводила, как свела сейчас на далёкой Амгуни. И уж от одного этого стало легче казакам. Сердца, огрубевшие в походах, оттаяли. Растеплились глаза и голоса. Друзья с самого детства, соседи. В один год женились, и по сыну у каждого. Только Володеев чуток постарше, так ведь и сам Володей в чём-то опередил друзей: ну вот хоть в люди начальные выбился. Сейчас останется за Андрея. Смышлён и ловок, не по годам разумен. В походах не знает устали. Да не о том теперь думы... Любим с Потапом ему не завидуют. Кто-то всегда головным идти должен. Таков и Володей – отчаянный, быстрый разумом, родился с саблей. Душой открыт, в словах сдержан. А вот песни петь он мастак. Да и всю троицу голосами бог не обидел. Выпив по ковшу, завели