Избранное. Том первый - Зот Корнилович Тоболкин Страница 89

– Кому сказано, это – мой! – гневно свёл брови Володей. И – Усану: – Слыхал? Бери саблю! Будем до смерти биться.

– Думаешь, оробею? – бесстрашно ответил Усан. На саблях тоже дрался отменно. Ловок и увёртлив, и рука у него крепкая. – Ежели башка тебе надоела – могу.

Ишо неизвестно, кому башка надоела. Но ежели верх возьмёшь – дам волю.

Обманешь.

– Я не ты, Усан. Отпущу, ежели ясак вернёшь, побей мня гром!

– Не много ль просишь? – Усан примерился к сабле и вдруг без предупреждения рубанул. Отлас едва увернулся. Вскользь задело правое плечо.

Чёрт рогатый! – Перехватив саблю левой, Володей начал теснить Усана. Молниями блистали клинки, и каждый удар мог оказаться для кого-то последним.

– Это тебе цветочки, – цедил сквозь зубы Усан, снова царапнув Володея.

– Ага. Дожить бы до ягодок, – Володей, отступив в сторону, стремительно полоснул Усана вдоль головы, отсёк ухо.

– Ох-ох! – разбойник зажал рукой рану. Второй раз сверкнула сабля, отлетело второе ухо.

– Довольно? – спросил Володей. – А то и нос оттяпаю.

Усан, скрежеща зубами, снова ринулся в бой.

– Лютый! Носа-то не жалко?

– Жись твою... жись взамен! – теряя разум от боли и ярости, рычал Усан и носился по поляне словно горностай. По щекам, по шее текла кровь на плечи, обрызгивая кафтан.

– Будет тебе, – выбив у него саблю, сказал Володей.

– Смерти!!! Смерти мне дай! – просил Усан сквозь слёзы, и слёзы мешались с кровью.

– Смерть сама тебя сыщет. Ступай!

– Отпустишь? – спросил Василий Добрынин. – Казнить душегуба!

– Казни, – устало отмахнулся Володей; вспомнив про ясак, который захватила ватага, нахмурился. – Кажи, где грабленое.

Усан, злобно ощерясь, подобрал саблю и нырнул в кусты. Любим выстрелил в него, но промахнулся.

Василий плакал над братом. Молчали притихшие казаки. Трудно было понять – сочувствуют они Володею или осуждают его. Один из ватажников, шустрый, юркоглазый, подмаргивал Володею.

– Чо моргаешь? Я те не девка.

– Слово имею. Давай отойдём.

Но отойти им не дали.

– Знаем твоё слово, – загалдели остальные пленники. – Вместе казну прятали.

Володей спохватился: Усан-то может опередить и перепрятать ясак. Усадив ватажника в седло, взялся за стремя. Любим за другое.

– Веди!

Усан был уж возле тайника. Увидав Володея, злобно выругался, исчез в уреме.

– Ясак весь цел. Для чего ж его прятали?

– Да Усан улизнуть хотел. С Прудниковым в сговор вступили, – пояснил ватажник, заискивающе заглядывая Володею в глаза. Его одно занимало: простит Володей или не простит. А тот, казалось, забыл о бунтовщиках, рассеянно гладил соболью шкурку.

Купцам в Якутск не терпелось. Особенно Василию, схоронившему брата. Ранее, относясь к Володею дружелюбно, он часто беседовал с ним, поучал. Теперь – смотрел волком. «Наклепает на меня воеводе», – думал Володей. Однако головы не вешал. Рассказал Цыпандину про рудознатца, про горючий камень.

– Богатства в здешней земле не счесть. Вот и мы серебро видели.

– Привёз бы мне с пудик, – рассмеялся Володей.

– Купцы тут не пудик – тыщу пудов добудут. Дело хотят открывать, – серьёзно взглянул на него Цыпандин.

– Ну они своё не упустят.

– Завидно? Просись к им в пай. Ты ведь подумывал...

– Не о богачестве думки мои, дядя Андрей. Сам знаешь.

– О чём бы ни были, лишняя копейка карман не оттянет.

– Рудознатец-то вон за той сопкой. И брат мой с ним.

Судёнышко уже причаливало. Увидав его, Григорий кинулся в землянку. Марьяна бельё вывешивала. Мин перебирал собранные в разное время камни, счастливо, словно дитя, всем довольное, улыбался.

– Плывут! – хрипло оповестил Григорий, на нём лица не было, точно не хотел видеть брата. Вот, думал, кончились безоблачные денёчки. Где Володей, там и смута. Потащит за собой в острог, а здесь так славно. Готов остаться до скончания века. Что ещё нужно-то? Крыша есть, жена есть. И – красотища неописуемая вокруг.

– Ну и слава богу! – перекрестился Мин, которому надоело вынужденное безделье.

– Ну как медовуха? Поспела? – вместо приветствия спросил Отлас.

– Не пробовали. Вас ждали.

Купцы, едва ступив на берег, принялись допрашивать Мина. Он, помня наказ Володея, говорил сдержанно и неопределённо.

– Недоговариваешь, – сурово осудил его увёртки Добрынин. – Что отыскал – нам добывать для