Весна Михаила Протасова - Валентин Сергеевич Родин Страница 13

После моросливого дождя погода собиралась наладиться. Небо было чистое, высокое, и на той стороне реки, за темной щетиной далекого леса выползало солнце. На Оби еще лежали крепкие льды, и вся ее излучина, весь простор был тих и пустынен.

Сплавщики пошли спускать груженые сани с крутого берегового откоса на лед, а Михаил еще постоял, посмотрел на другую сторону реки, где едва угадывалось неширокое устье Щучьей курьи. До этой поры он был спокоен, а тут что-то затревожило, и он вдруг подумал о Вере, о том, что теперь, где бы он ни был и что бы ни делал, она присутствовала рядом, не выходила из головы, и он не сопротивлялся этому, хотя испытывал оттого боль, и эта боль была приятна. Мелькнувшая забота о жене оказалась запоздалой и укоряющей.

В устье Щучьей курьи, на пологом берегу, стояла срубленная из осиновых бревен избушка, рядом лежала лодка, опрокинутая вверх дном и еще не смоленная; на бухтах тускло поблескивали стальные тросы, под навесом стоял легкий трактор.

В первый день сплавщики занялись устройством своего временного жилья, а Михаил побежал осматривать лес зимней сплотки.

На льду курьи от берега до берега, ряд за рядом лежали пучки бревен, увязанные проволокой.

Пройдет на Оби ледоход, прибудет вода, поднимет эти пучки на плав. Собирают из них тысячекубометровые плоты и буксирными катерами или теплоходами ведут на выгрузочные запани к лесозаводам и перевалочным базам. Вся работа по подготовке этого леса ведется зимой, и весной уже не надо волочить лес к берегу, сбрасывать или скатывать в воду, а потом по бревнышку вязать и собирать плоты. Выгодна зимняя сплотка, но только в том случае, если лес льдом не унесет, если вода будет достаточно высока, если…

С берега Михаил внимательно оглядывал сплотку и пробрел так полкилометра, а картина везде была одинакова: пучки слабо увязаны, местами совсем не закреплены, выступившая наледь впаяла бревна в лед, а переброшенные через курью тросы не натянуты и будут работать поодиночке. Случись на курье подвижка — все они лопнут один за другим, как ниточки, а лес пойдет себе в Обь, не ожидая буксиров. Лови его тогда в Обской губе.

Михаил вернулся к устью хмурый, а когда заметил, что тросы на главных лежневых якорях ржавые и изношенные, совсем расстроился. Ясно, что их надо менять, а для этого долбить мерзлую землю. Прикинул объем работы, и получилось, что если сделать все, как полагалось, то до вскрытия реки его бригада не управится.

«Отлежишься тут! — вспомнил Михаил слова своего начальника. — Он-то здесь недавно был! Неужели не заметил или решил, что так обойдется? Может, и обойдется, а если нет?..»

Михаил взглянул на густо уложенные пучки, на ровные промежутки между ними. Желтоватые, сизые, коричневые торцы бревен, казалось ему, тоже глядели на него, глядели и будто ждали от него доброго слова.

— Плохи дела, мужики? — хмуро спросил их Михаил. — Теперь вот жди у моря погоды…

«Сколько труда стоило — здесь самый лучший лес сложен… — подумал он и вспомнил, что зимой на повале убило вальщика — человека еще молодого, но большесемейного. — Наверное, и его бревна здесь лежат. Написать бы на них: «Оплачено смертью!» — не так бы тогда отнеслись…»

Вернулся он к сплавщикам в подавленном настроении, а тут еще тракторист Литохин накинулся:

— Они что, трактор здесь для якоря оставили? Траки изношены, радиатор течет, скорости не включаются!..

— Ремонтируй! — кратко посоветовал мастер. — Другой теперь через лед не перегонишь.

— Да что тебе делать, Федька, хоть скучать не будешь, — засмеялся Илья Тенькин.

Мужик он круглолицый, пухлощекий и мешковатый на вид, но из всей бригады самый бывалый сплавщик. К тому же, характер у него добрый, отзывчивый. Михаил едва выпросил к себе Тенькина, и теперь тот в двойной цене.

— Илья Петрович, посмотрим сплотку, — попросил его Михаил и признался: — Что-то не нравится она мне.

Прошелся Илья вдоль берега, поглядывал на сплотку, посвистывал и все прутиком играл. Ни дать, ни взять — на прогулке человек.

— Ну, как? — не выдержал Михаил.

— А что? Все по форме… Правда, лесок слабовато закреплен, но ведь когда его крепить? План гнали — только шевяки отскакивали… — Илья засмеялся, но, видя, что мастеру не до шуток, поскучнел, отбросил прутик. — Да что там, Алексеич, если не пойдет лед курьей — все в аккурате будет.

— А если пойдет?

— Тогда все равно ничего не сделаешь. Я ведь не первый год на сплаве… Пожалуй, лет шесть тому назад, помню, случился затор чуть повыше Кузьмичевской протоки, и поперло лед не главным руслом, а здесь. Тросы один за другим, как струны, дзинь — и нет их… Выволокло лес к устью Щучьей и понесло рекой у этого берега. Километров пять мы его провожали. Бежим, как очумелые, с одними баграми… Материм друг друга и весь свет-пересвет, а что толку? Дело было к ночи. Лес отнесло к той стороне, размешало его между льдинами. В темноте совсем потеряли его из виду. Остановились и глядеть друг дружке в глаза не можем… — Илья взволнованно кашлянул и выругался. — Приходим назад, вон до того бугра, а дальше льдины ворочаются, шипят, как змеи. Вместе с избушкой и лодкой и наше все барахло унесло… Авдеич у нас тогда мастером был, долго всякие акты да объяснительные писал — все виноватого искали. А кого найдешь? Так и списали лес…

Илья помолчал и, видя, что мастер хмуро уставился вниз и о чем-то тяжело задумался, ободряюще сказал:

— Старики вспоминали, что сроду по Щучьей курье лед не шел. Потом, сколько здесь ни укладывали по-всякому, — обходилось, а нынче тем более: по большой воде заторов не должно быть.

Вернувшись с курьи домой, зашел Протасов в свою ограду, смотрит — крыльцо чисто вымыто, положена тряпка, чтобы вытирать ноги, сенная дверь приоткрыта.

«Вернулась! Видно, не ждала, что приду…» — весело подумал он, но приготовился встретиться с женой сдержанно. Вспомнил, как сидел у Полины, звал жену домой и решил: «Первым говорить не буду».

Однако все получилось не так.

Не успел Михаил переступить порог, как Галя сама бросилась к нему, обхватила за шею, повисла. Словно ничего меж ними не было, словно