Якуб Колас - Трясина [Перевод с белорусского] Страница 21

— Отчего огня не зажигаешь?

— Дети у соседей, жена к родным пошла, а мне огонь не нужен, пока не надумал, что делать.

— Ну и тугодум же ты!

— Мысли всякие бывают.

— Так не хочешь быть партизаном?

— Нет, не хочу. — Видно, ему наскучила эта игра в прятки, и он прибавил: — Говори просто и не хитри, пане Бруй.

— Так слушай. Мы на тебя обиды не имеем. Чем ты там занимался — не знаем. Делить наше хозяйство ты не собирался. Но были такие, что уже протягивали руки к нашему добру. Теперь они прячутся в лесах и собираются в шайки. А из этого ничего хорошего не выйдет. Порядок должен быть. Вот бы ты и взялся за ними последить. Для этого тебе и надо партизаном прикинуться. Тебе они поверят, а воевать не обязательно. Только разведай, где они скрываются, что думают делать, и расскажи об этом войту Василю Бусыге. Вот и вся твоя работа. А заработаешь на этом неплохо: хлеб будет, и деньги, и ни в чем у тебя недостатка не будет.

Савка всесторонне обдумал предложение Бруя, оценив его выгоды и опасности. Он сразу почувствовал, что у него будет широкое поле деятельности. В хате было темно, и Бруй не мог следить за выражением Савкиного лица. Он терпеливо ждал, пока Савка размышлял.

«Не погорячился ли я?» — соображал Сымон Бруй и с затаенной тревогой глядел на Савку. А тот в свою очередь думал, как бы не продешевить в таком важном деле, где ему предстоит играть главную роль.

— А что вы мне дадите за это? — наконец спросил он.

У Бруя точно камень свалился с плеч.

— О плате мы легко договоримся, не обидам тебя.

Как обычно, завершение сделки кончилось выпивкой. Бруй повел Савку к рыжебородому Бирке — это было заранее условлено. Туда же должен был прийти и Василь Бусыга.

У Бирки все было готово к встрече гостей.

Пили самогон. Ели шкварки. Тут же сообща наметили круг Савкиных обязанностей, а также договорились о вознаграждении. За успешное выполнение была обещана надбавка. Подозрительно настороженным взглядом проводила Авгиня Василя, когда он отправился к Бирке. С того дня, как они повздорили, ей почти не приходилось говорить с мужем. Правда, Авгиня готова была пойти на мировую, у нее на это были свои причины, она даже первая сделала шаги в этом направлении, но Василь словно ничего не замечал. Говорил с ней редко, скупо, и то по хозяйственным делам. Заупрямилась тогда и Авгиня: она почувствовала себя глубоко задетой обидно-пренебрежительным отношением мужа. В глубине души она не была особенно огорчена ссорой, но сейчас ей нравилось играть роль оскорбленной женщины.

«Куда же он пошел и зачем?» — этот вопрос не давал ей покоя. И что-то настойчиво подсказывало: дело идет о каком-то сговоре. Она вспомнила слова рыжебородого Кондрата Бирки о партизанах. Эта мысль встревожила Авгиню. Ее страшило и то положение, в котором она теперь очутилась. Она вспомнила свой разговор с бабкой Настой. Всплыли перед глазами последние события в Вепрах. Жизнь плела вокруг нее густую паутину, в которой легко запутаться. Ей надо на что-то решиться и выбрать путь. Авгиня надела тулупчик, плотно облегавший ее, повязала голову теплым платком и вышла во двор. Около калитки она остановилась. Ночь уже выткала темный полог и накрыла им улицу, хаты и дворы. Мелькали тускло освещенные оконца. Только изредка появлялись прохожие. Авгиня немного постояла, потом быстро зашагала по направлению к дому Кондрата Бирки. Она решила проверить свою догадку.

Хата Бирки находилась неподалеку. Авгиня крадучись вошла во двор, неслышно растворив калитку, и притаилась в темном углу, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. Убедившись, что кругом тихо, она осторожно высунула голову в полоску света, тянувшуюся из окна. От страха она сильно волновалась. В окне сновали тени, из хаты доносился приглушенный шум, но разглядеть, что там происходило, было трудно. Авгиня, согнувшись, подошла с другой стороны и снова заглянула в окно. Сквозь незамерзший уголок стекла она увидела нескольких человек, сидевших за столом. Две фигуры особенно привлекли внимание Авгини: Василь и худощавый, черномазый Савка Мильгун. Авгиня догадалась: они наняли Савку, уговорили его совершить предательство. От Савки можно было ждать всего. Гнев и презрение наполнили ее сердце. Оставаться тут больше незачем: все ясно. Так же неслышно она покинула двор и пошла домой. И только дома понемногу улеглось ее волнение.

Дед Куприян уже дремал на полатях, а может быть, он просто лежал с закрытыми глазами и думал. Не по душе была деду вся эта суматоха, и он перестал понимать, что происходит на свете. У него было твердое убеждение в том, что все беды пошли от того, что царя нет.

Оба мальчика спали безмятежным сном. Бодрствовали только Авгиня и Алеся. Они сидели около печи, пряли и вели тихую беседу. Алеся инстинктивно чувствовала отцовскую неприязнь, и от этого была всегда подавленной и робкой. В последние дни, когда она увидела, что эта неприязнь распространилась и на мать, страх и тревога еще сильнее овладели ею. Она терялась в догадках, не понимая, отчего это происходит, но не могла найти причину такого отношения отца. То, что говорили при ней взрослые, порождало в ее сознании страшные мысли о людской жестокости и несправедливости.

23

Невысокий, худощавый человек медленно шел по лесу. Закутавшись в белоснежную мантию, лес дремал в морозной тишине. В этом безмятежном покое затихали волнения и тревоги и ничто не беспокоило сердце. Здесь так хорошо думать о таинственных бесконечных путях жизни и чувствовать свою слитность со всем миром.

Казалось, что и этот одинокий путник, одетый скорее на городской лад, хотя одежда его и приспособлена была для долгого пути, поддался лесным чарам. Он с любопытством озирался, словно видел впервые причудливые группы деревьев и прогалины среди лесной чащи. Его серые, холодные глаза глядели на все это не отрываясь. Вот раскидистый дуб. Могучие ветви его и широкая вершина немного наклонились в сторону солнца. Сквозь узорчатый переплет заснеженных дубовых сучьев виднелась стройная осина. С другой стороны высокая, тонкая ель протягивала сквозь дубовые ветви свои зеленые колючие лапы. Там, где ветви соприкасались, кора на них стерлась. Когда ветер вдруг налетал на чащу, застывшие ветви начинали двигаться и глухо поскрипывать.

Невысокий, худощавый человек настороженно следил за жизнью леса. Он оглядывал прихотливое сплетение ветвей дуба и ели, и у него возник вопрос, что это — борьба за существование или дружба союзников?

Одинокий путник не верил тишине и лесному покою, он считал это обманчивой видимостью. На широких земных просторах бурлил водоворот жестокой, беспощадной борьбы, но не бессмысленной и хаотичной, а развертывающейся планомерно, по нерушимому закону. В этой буре невысокий, худощавый человек всем существом ощущал рождение нового мира. Вот почему он шагал твердой поступью в этом бурном потоке. Говорят, кто сеет ветер, пожнет бурю. Этот смелый человек сеял бурю, через бурю должен вырасти новый мир, новый, свободный человек.

Это был товарищ Невидный, тот самый, который так заинтересовал деда Талаша. У Невидного за пазухой был довольно объемистый пакет. В нем аккуратно сложены были воззвания к крестьянству оккупированного Полесья, инструкции для подпольных большевистских организаций, этих живительных родников, откуда неустанно черпают силы все борющиеся за власть Советов. Тут же лежали и обращение оккупантов к помещикам, зовущее их возвратиться в свои имения, и приказ крестьянам немедленно вернуть все, взятое ими из помещичьих усадеб. Невидный тщательно собирал все эти материалы, которые помогали вести наглядную агитацию против оккупантов и раскрывать их подлинную сущность. С большим риском он переходил с места на место, организуя новые ячейки, помогая в работе ранее возникшим. Теперь он шел в село Поставы. Посетил он это село месяц назад, когда там еще не было оккупантов. Сейчас его интересовала судьба ячейки, которую он там организовал. Существует ли она еще?

Нет ничего худшего, чем неведение. Что известно было Невидному о селе Поставы? Только, что оно было занято легионерами и время от времени там появлялись их разъезды. Невидный соблюдает осторожность: ему известно, как следят жандармы и полицейские за такими людьми, как он, что ждет его, если он попадется им в руки. Он не боялся за свою жизнь, но стремился выполнить дело, которое ему доверила партия.

Прежде чем войти в село, Невидный остановился в зарослях кустарника около замерзшей речки и внимательно оглядел окрестность.

В селе было тихо и безлюдно. Невидный терпеливо выжидал удобного момента, чтобы выйти из своей засады. Надо было расспросить кого-нибудь из местных жителей, есть ли здесь легионерский постой. Но никого не было видно.