Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3 Страница 44

Родин. Трудно мы стали жить…

Аллочка (почти с ненавистью). Скрылась твоя Серафима.

Николай. Считайте, что Серафиму отозвал сам господь бог.

Родин. Смешно, конечно…

Николай. Очень сожалею, что я не подсказал ему этого раньше.

Родин (сердится). Легко валить свои проступки на других. Друзья не те, влияние… А сам где был, когда совершались проступки!

Николай. Сам, конечно, это сам. Но давайте прямо говорить по делу. Ясно-понятно, про чьи проступки вы говорите… А я не верю.

Родин. Ты… (Насмешка). Ты у нас Христос.

Аллочка вскакивает. Николай силой удерживает ее.

Аллочка. Пусти. Мне больно.

Николай. Никуда не уйдешь. И пытаться брось.

Аллочка. Меня отсюда выгнали.

Родин. Не надо было таскать ворованные деньги.

Николай. Эти деньги не ее.

Родин. Кто тебе сказал?

Николай. Никто не говорил.

Родин. А я их видел, эти деньги.

Николай. Эти деньги не ее.

Аллочка (прямо смотрит на отца). Твоя Серафима деньги взяла и скрылась.

Родин (с тяжестью). Значит, я один во всем виноват. (Уходит в дом.)

Аллочка (Николаю, недоверчиво, трепетно). Ты откуда узнал, что деньги не мои?

Николай. Просто я знаю, какая у тебя душа.

Аллочка. Не понимаю.

Николай. С тобой не вяжется. Ты человек особенный… дай договорить, объясняться в любви не буду. Ты человек особенный, с резким отношением к жизни. Есть такие среди нашей молодежи. Чуть что не так, обидели вас, видите несправедливость, неправду, вы сейчас же замыкаетесь, мрачнеете…

Аллочка (пристально смотрит ему в лицо). Нет, откуда ты узнал?

Николай. Я же тебе сказал.

Аллочка. Не верю.

Николай (гневно). Вот видишь, как получается. Я в тебя верю… в тебя. А ты не можешь допустить мысли об этом.

Аллочка (до слез). Я же тебе не говорила, что деньги не мои. Ты же мог думать, как отец.

Николай. А мне не надо говорить. Вот если бы Серафима поклялась мне… ей бы не поверил.

Аллочка (положила ему руки на плечи). Какой ты… люблю… (Навзрыд.) Прости, прости.

Входит Родин.

Видеть отца не хочу.

Николай. Не смей отца бранить! Ты еще на свете не жила как следует, а посмотри, чего напутала. А ты подумай, какой путь они прошли. Что мы без них?

Аллочка. Ты мне веришь, а он нет.

Николай (с тем же темпераментом). Сама виновата… жить начала тайком.

Аллочка. Он не меня, он свою Серафиму любил.

Николай (доля юмора). Ну, знаешь… Серафима женщина узывная… в этом смысле. А ты ее не любила?

Аллочка (сквозь слезы, с дрожью, порывисто). Скажи ему, что я ни в чем не виновата… Скажи ему об этом, чтоб он меня не выгонял… это непереносимо, когда тебя кто-то презирает… Нельзя так жить! Одни беленькие, другие черненькие… нельзя так жить.

Родин. А ты и меня послушай. Я не знаю, что там будет после нашей смерти, а покуда мы и беленькие, мы и черненькие. И ты с Николаем не равняйся, хоть у меня за тебя сердце кровью обливается, а он мне человек чужой. Ты не умеешь испытания жизни выносить, а он гляди, какой! Я ведь тоже сомневался… нет, думаю, не настоящее у них, подделка, фальшь! И вот, ошибся. Ошибся, кажется, насчет тебя. И ты дорожи им… Без таких и говорить нечего о красоте жизни.

Николай (с подъемом). Красота, Григорий Григорьевич, — это мы сами. Красота — это ответственность перед самим собой. Красота — это стремиться, творить, искать. Ты пойми, что жизнь без светлого чего-то, без стремлений, без смысла, значения… Такая жизнь ведет к разрыву с самой жизнью. Я люблю тебя. Но и любовь и жизнь надо вечно создавать…

Аллочка. Молчи… Не надо…

Николай. Я люблю тебя.

Аллочка. Молчи.

Николай. Люблю. Люблю…

Занавес

Маленькая студентка

Действующие лица

Зина Пращина

Иван Каплин

Вавка Маландина

Женя Салазкин

Лев Порошин

Эдуард Ларисов

Саня

Рузия

Денис

Неизвестная особа

Генриета

Воронько

Укропов

Студентка с косами

Томаз Чебукиани

Парень в свитере

Деловой студент

Студенты, студентки

Сцена первая

В студенческой гостиной Московского университета. Вечером.

Зина (принесла и ставит на стол патефон. Жене, который сидит в кресле). Сидишь…

Женя. И что из этого?

Зина. Четвертый год! А я привыкнуть не могу. Ведь ты сидишь четыре года. Тебя нельзя выдумать, потому что ты ни на кого не похож. Когда я пришла в университет, то первым, кого приметила, был ты. Ты, как сейчас, сидел на третьем этаже физического и с мировым глубокомыслием рассматривал свои черные пальцы.

Женя (с монументальным спокойствием). Точные науки начались с того момента, когда человек посчитал пальцы на своих руках.

Зина. Но это случилось пять тысяч лет тому назад.

Женя. А у бедного человека все те же пять пальцев. Но ты ненаблюдательна, родная. Видишь?

Зина. Вижу.

Женя. А что это?

Зина. Газеты.

Женя. Я перечел всю прессу за неделю. Знаю, чем дышит Даллес, как будут ликвидироваться МТС и еще тысячу вещей.

Зина. Положим, я тоже знаю, чем дышит Даллес[18], а вот от МТС уже отстала. Если бы я могла представить себе, какая на физическом нагрузка, то ни за что не пошла бы на этот страшный факультет. Нет, вру. Пошла бы. Это, конечно, великий факультет. Как ты успеваешь, не могу понять.

Женя. Мой дед был пчеловодом и прожил на пасеке сто восемь лет. В каждую данную минуту он в точности знал, что делается по округе в радиусе ста верст. Для своего времени он был передовым лицом.

Зина. А посему, внук передового деда, помоги мне запустить этот проклятый патефон. У него барахлит пружина.

Женя (лениво, безразлично). А его не надо запускать.

Зина. Статуя, стронься с места, пошевелись, прошу! Пойми, что у меня сегодня день рождения, предвидится огромное веселье.

Женя. Патефон не надо запускать.

Зина. Женя, ты вещаешь? Интересно.

Женя. Самое интересное впереди. На твой день рождения никто не придет.

Зина. Как же никто?.. А ты уже пришел.

Женя. Я? Нет… я вообще. Ты не сердись, что я сообщил тебе неприятную новость, но надо. Я не разделяю мнения, что ты низко поступила с Вавочкой Маландиной, но это тоже вообще. Муть.

Зина. Ах вот что! Вавочка. Но почему же низко?

Женя. Спроси у них. (Потягивается.) И если можешь, представь себе, что я не существую.

Зина. Низко… Что Вавка — никудышная студентка, да, я это сказала. Сие известно всему миру, и первой — Вавке. Но не прийти ко мне на день рождения организованно?! Женя, ты вечно спишь, и тебе приснился дурной сон.

Женя. Жизнь временами бывает хуже самого плохого сна.

Зина. «Жизнь — это праздник, на который мы приглашены». Так говорили древние индусы, с которыми я вполне согласна.

Женя. Прошу тебя, Пращина, не сотрясай моих ушей дежурными восторгами.

Зина. Дежурными?.. Прости. Либо ты меня не знаешь, либо я тебя, потому что думала, что ты умный малый. Нашу жизнь я считаю праздником. И это мною не придумано, а пережито… «Дежурными»… Ты этого не смей. А то я тебя вместе с твоим креслом вышибу отсюда.

Женя. Юпитер…

Зина. Ничего не Юпитер. Довольно! У каждого человека есть понятия, чувства, за которые он… Довольно. Но что же, в самом деле, они не идут? Пора бы. Странно. Глупо. Ни души… Что ж, пусть… уползай и ты, Салазкин.

Женя. Юпитер, не сердись, это комично.

Входит Саня.

Зина. Эх, ты… пророк! Чушь твое пророчество. Вот он — первый мой гость! Мой прекрасный и обиженный ребенок!