Михкель Мутть - Международный человек Страница 14

И когда Фабиан ничего не ответил на это, Рудольфо объяснил, что русские десантные части были обнаружены в нескольких десятках километров от Таллинна. Их обнаружил сторожевой пост новых лазутчиков, ядро которых составляли вуяристы, недавно провозгласившие лояльность Эстонской Республике в надежде, что она легализует peep-show.

“Знаешь, — сказал Рудольфо, — мы можем относиться к их сексуальным предпочтениям как угодно, особенно ты, который только что женился, но эти парни там, в отрядах, видят как совы... Именно сейчас, — тон Рудольфо изменился, — мы получили сообщения из Литвы и Латвии, там аналогичное положение. В Литве есть человеческие жертвы. Похоже, что местные интеры собираются осуществить государственный переворот по сценарию сорокового года”.

“Тогда конечно”, — сказал Фабиан глухо и положил трубку.

“Что-то случилось?” — спросила Миранда, которая слушала разговор тихо как мышка.

Фабиан не ответил.

“Сейчас ты от меня никуда не уйдешь! — воскликнула Миранда со страстностью, которой он от нее не ожидал, и крепко вцепилась в него своими тоненькими ручками. — Ты и так слишком отдалился. Сегодня, по крайней мере сегодня, у меня тоже есть какие-то права”, — говорила Миранда.

Фабиан поднял взгляд, посмотрел в темнеющее окно, проклиная себя и свою судьбу.

“Отечество прежде всего!” — провозгласил он, извлек член и пошел.

Но прежде, одеваясь, он сказал Миранде:

“Я скоро вернусь. Сиди дома. Не выходи на улицу и никому не открывай дверь. Без тебя я из Эстонии не уеду, в этом можешь быть уверена”.

Голая женщина, не поднимая головы с подушки, смотрела ему вслед — рука под щекой, во взгляде полная растерянность. Затем она повернулась на бок.

Тревожная ночь

Фабиан широкими торопливыми шагами поднимался в гору с легендарной папкой под мышкой, белый шарф на шее развевался как полоска облака, застрявшего на мачте Длинного Германа.

Лед первых ночных заморозков хрустел под ногами. В окнах церкви Нигулисте не горел огонь, но внутри кто-то яростно играл на органе, и звуки фуги зловеще отдавались в ушах Фабиана, не предвещая ничего хорошего.

Ведущие во Дворец дороги были забаррикадированы огромными валунами, которые призрачно высились в темноте, как ящеры юрского периода.

За грудой валунов на площади стояли цепочкой в синих куртках народные ополченцы с резиновыми дубинками и битами. У всех на шапки были надеты мощные, как у шахтеров, лампы, и в их свете не могла прошмыгнуть даже мышь. Посреди площади пылал костер и булькал походный котел с гороховым супом. Для храбрости мужчины пели песню о стойком крестьянине. Могучий хор гремел над нижним городом.

У всех проверяли документы. Фабиан показал свое удостоверение. Молоденький солдатик почтительно поднял руку к козырьку.

Главный вход был закрыт и забаррикадирован. Пришлось зайти в боковую дверь. У Фабиана ушло много времени, прежде чем он, плутая по коридорам, дошел до своей канцелярии. Он услышал от Муськи, что пять часов назад, как только вуяристы сообщили об опасности на границе возле Юннкюла, кое-кто видел, как Пакс тащит из Дворца свои мешки с сахаром. Их вроде было три, предполагали, что он велел перевезти их на бронированном автомобиле в одну из своих многочисленных дач, расположенных на западном берегу, где его ждал находящийся под парами катер. Сам он остался во Дворце.

Во Дворце и вокруг него сновало множество иностранных корреспондентов, ни на ком не было пуленепробиваемых жилетов. Казалось, никто из них не боялся, что в любой момент может начаться кровавая бойня. Скорее здесь ждали появления теленка о двух головах или запуска нового пивного завода. А человек, не знающий положения вещей, мог подумать, что здесь снимаются массовки военного фильма. Фабиана сразу атаковали. Синди и Сандры, Джо и Джеки спрашивали у него на вульгарном американском английском:

“Была ли уже кровь?”

“No blood, — ответил Фабиан. — No blood, no comments”.

“Как жаль, — были разочарованы журналисты. — What a pity!”

Хотя иностранных корреспондентов было в Таллинне полно, пожалуй, больше, чем когда-либо раньше, все же большая их часть не соизволила приехать сюда из Москвы — они как обычно новости добывали в баре Московского Дома журналиста или у эстонских корреспондентов “Правды” и “Известий”. И теперь они звонили прямо в канцелярию. В кабинете Фабиана телефон звонил не переставая.

Очередной звонок, Фабиан снял трубку. Тут же схватил трубку параллельного телефона Андерсон, который оказался поблизости. Фабиан решил помолчать и послушать.

На другом конце был корреспондент “Chicago Courier”.

“Что у вас там происходит?” — спросил он.

“Меня зовут Андерсон”, — сказал Андерсон.

“Очень приятно, мистер Андерсон. Что делает ваше начальство?”

“Меня зовут Андерсон”, — сказал Андерсон.

“Да, я слышал. Вы слышите меня? Что делает ваше начальство?”

“Наш шеф в данную минуту беседует с ирландским министром иностранных дел, который сегодня совершенно случайно оказался здесь”, — ответил Андерсон.

“Это очень интересно, мистер Андерсон, — ответил человек из “Курьера”. — А других новостей нет?”

“Нет”, — ответил Андерсон.

“Это ничего, мистер Андерсон, — сказал человек из “Курьера”. — Все о.кей. Если вы не возражаете, мистер Андерсон, скоро мы снова вам позвоним”.

“Конечно, звоните”, — взвизгнул радостно Андерсон и с торжествующим видом побежал собирать новости.

Через пять минут телефон зазвонил снова.

В комнату как раз вошел Мяэумбайт и схватил трубку. Фабиан снял трубку параллельного.

Звонил корреспондент одной из крупнейших газет Бразилии “Sao Paulo Ultima Hora” и просил к телефону Андерсона.

“Меня зовут Мяэумбайт”, — сказал Мяэумбайт.

“Где Андерсон?” — спросил голос.

Мяэумбайт посмотрел по сторонам, но Фабиана, сидевшего в сумеречном углу за своим столом, видимо, не заметил.

“Андерсон, кажется, вышел, — сказал он. — Меня зовут Мяэумбайт. Я ответственный чиновник”.

“Очень хорошо, мистер Мя... мбит, — произнес бразилец. — Что у вас там происходит? Русские атакуют уже? Сколько у них самоходных пушек? Имеются ли человеческие жертвы и раненые?”

“Меня зовут Мяэумбайт. Русские еще не атаковали. Сторожевые посты час назад видели их в двадцати километрах от Таллинна. Мы на страже, и Дворец продолжают укреплять”, — тараторил Мяэумбайт.

“Очень хорошо, мистер Мембит. Если вы не возражаете, мы скоро вам снова позвоним. Похоже, у вас там будет жарко”.

“Конечно, звоните! Я к вашим услугам!” — воскликнул Мяэумбайт и не в силах сдержать радостное волнение выскочил из канцелярии собирать последние новости.

Через пять минут снова зазвонил телефон. Тут в комнату заскочил Ээльйые, который схватил трубку одновременно с Фабианом.

Это звонил корреспондент “Фигаро” из Москвы, который спросил мистера Мембита.

“Его нет, — ответил Ээльйые. — Меня зовут Ээльйые, я ответственный чиновник. Чем могу вам помочь?”

“Где мистер Мембит?” — требовательно спросил человек из “Фигаро”.

“Мистер Мяэумбайт... — Ээльйые оглянулся по сторонам, но Фабиана также не заметил. — Мяэумбайт ушел домой спать. Я ответственный чиновник Ээльйыэ”.

“А где мистер Андерсон?” — спросил требовательно голос в трубке.

“Мистер Андерсон тоже пошел домой спать, — сказал Ээльйые. — Я, между прочим, Ээльйые, ответственный чиновник. — You spell it double: e, l, j, e”.

“Может, он убит?” — спросил журналист из „Фигаро“ с надеждой в голосе.

“Нет-нет, — повторил Ээльйые. — Он пошел спать. У него очень хороший сон. Он молодой, должен много спать. Вы говорите с Ээльйые, ответственным чиновником”.

“Похоже, у вас там ответственные чиновники меняются так же часто, как министры в Латинской Америке, — прокомментировал голос. — Ну, хорошо, мистер Елье, что у вас там происходит? Русские уже взяли правительственное здание? Есть погибшие?”

Ээльйые озабоченно кашлянул. Фабиан понимал его чувства — Ээльйые ужасно хотелось бы сказать “да”, став тем самым ценным источником информации. Однако ничего не поделаешь, в городе даже носа никому не разбили. И потому Ээльйые сказал:

“Погибших нет, но напряжение растет”.

“Ничего, ничего, трупы еще будут, — утешил его человек из „Фигаро“. — Послушайте, Елье, я надеюсь, вы-то не уйдете домой спать. Я скоро вам снова позвоню. Ха-ха-ха!” — посмеялся корреспондент над своей шуткой и положил трубку.

Ээльйые от радости потерял сознание.

Фабиан вылил ему за шиворот графин воды. В этот момент зазвонил телефон. Шеф вызвал его к себе.

Рудольфо и мистер Grianna Criomthain сидели в клубах дыма.

“Сверху только что отдано распоряжение, чтобы мы отправили миру SOS, — произнес Рудольфо. — По их мнению, республика в опасности. По моему мнению, в опасности их здравый ум, но мы не можем сейчас выяснять между собой отношения и потому будем поступать лояльно. Этот SOS должна будет отправить наша канцелярия, потому что его нужно будет составить на английском или французском языках, которые, как известно, признаны дипломатическими. К сожалению, во всем Дворце никто на этих языках писать не умеет, за исключением наших доблестных зарубежных эстонцев и старорежимного дворника, который давно уже сидит дома на пенсии и у которого нет телефона. Фабиан, возьми это дело на себя”.