Михкель Мутть - Международный человек Страница 2

И если в целом по республике рождаемость падала, то виноват в этом был не рвотный запах, а то обстоятельство, что детская коляска стоила дороже, чем легковой автомобиль пять лет назад. О том, что народ жил насыщенной сексуальной жизнью, свидетельствовало резкое повышение спроса у населения на презервативы и противозачаточные пилюли. А также тот факт, что число абортов в течение первого года переходного периода выросло в 2,2 раза, а число прерванных половых актов аж в 3,1 раза!

Трудности возникли лишь у проституток, обслуживающих иностранцев, ибо клиенты соглашались с ними спать только в противогазах, причем не в русских, а в тех, что использует НАТО. Для этой цели в клозетах двух самых престижных гостиниц даже установили автоматы с одноразовыми противогазами.

На базе пищевого мыла были изготовлены все блюда в буфетах и ресторанах. Детям, например, очень нравился десерт из мыльных пузырей.

Каждому человеку полагалась норма — один килограмм пищевого мыла в день. Его выдавали по талонам, и стоять за ним приходилось в нескончаемых очередях.

Пищевое мыло расфасовывали по килограммовым, пятисотграммовым и двухсотпятидесятиграммовым пакетам. Помимо этого было сувенирное мыло — фигурки Калевипоэга и святой Линды, напоминающие леденцы.

О привилегиях

Фабиан вздохнул, потому что человеческая глупость возмущала его. Люди все еще думали, что во Дворце едят что-то другое, нежели то, что стоит на их скудном столе. Что творится в головах у людей, до чего они испорчены! Полстолетия лицемерия и коррупции уничтожили в них веру, что существуют честные чиновники и честная власть. Неужели они не понимают, что новое поколение просто жаждет противопоставить себя прежней коррупции, что все их существо вопиет об этическом идеализме. Люди все еще подозревали, что государственной службе сопутствуют огромные привилегии.

Да, раньше это было так. Тогда здесь поглощали селедочное желе и моченые в молоке яблоки, запивая их финским морошковым ликером. По ночам выставляли постовых, чтобы не быть застигнутыми врасплох, и начинали играть в коллективную игру под названием “ипподром”. Она заключалась в том, что женщины садились на корточки, мужчины брали их за руки и скакали наперегонки по скользкому паркету с криками: “Ии-аа! Ии-аа!”

А теперь молодежь даже сочинила клятву об отказе от привилегий. Ее текст звучал примерно так: я, такой-то, такой-то, клянусь в дальнейшем избегать каких бы то ни было привилегий, которые в связи с моей должностью сами плывут в руки... и так далее и так далее.

Западная пресса была в восторге от этих начинаний, ласково называя Эстонию “маленькой невинной девочкой” и “любимицей Общества ревнителей морали”, и приводила ее в пример всем остальным странам бывшего Восточного блока, где все еще процветало взяточничество.

И если вначале как на родине, так и за рубежом находились люди, сомневающиеся, не является ли эта клятва пустым звуком, то теперь, примерно через год после ее внедрения, даже фомы неверующие признали эту клятву, поскольку за последнее время в Эстонии не всплыло ни одного коррупционного скандала.

Но глупый народ все равно не верил. Ибо наряду с твердой верой в привилегии чиновников укоренилось и сугубо иное отношение к ним — сверхпринципиальность.

Если раньше какой-нибудь чиновник покупал себе машину, то это было в порядке вещей, во всяком случае шума никто не поднимал. Людям казалось, что так и должно быть. Ну воруют — так для того они и существуют, чтобы воровать! Если ныне обыкновенный человек приобретал телевизор, то никто не спрашивал, откуда он деньги взял. Если же телевизор покупал чиновник из Дворца, то разговорам за спиной не было ни конца ни края. Люди пребывали в полной уверенности, что этот чиновник злоупотребляет своим положением, берет взятки, танцует голый под луной с партийным билетом, зажатым между ягодицами, или совершает иные непристойные поступки.

Поэтому многие чиновники и не решались улучшить свой уровень жизни, хотя средства для этого были добыты абсолютно законным путем, своим честным трудом.

Например, у Регинальда, подчиненного Фабиана, дома сломалась кофемолка. Он не решался купить новую, поскольку боялся, что ему не избежать гильотины. Кофе же продавали только в зернах. Молотый кофе можно было купить лишь в валютных магазинах, но посещение их, по мнению многих чиновников, было равносильно самоубийству.

Поэтому Регинальд вынужден был по утрам вручную дробить кофейные зерна. Завернув необходимое количество зерен в полотенце, он молотил их колотушкой до нужной кондиции и даже достиг в этом деле большого мастерства.

Своей жене о том, что кофемолка сломалась, он даже заикнуться не смел. Возможно, он любил свою жену сверх всякой меры и не хотел ее огорчать, однако не исключено, что он боялся развода, боялся, что она уйдет от него к такому человеку, который может покупать себе кофемолки хоть каждый день, не опасаясь, что за это с него снимут голову.

Поскольку они с женой уходили на работу в разное время, история с кофемолкой долго не выплывала наружу. Но однажды жена проспала и застала Регинальда как раз в тот момент, когда он молотил колотушкой по полотенцу. Вспыхнула грандиозная ссора. Тем более что этим полотенцем, по которому молотил Регинальд, вытирались, как сказала жена, “самые грязные места”.

Регинальд пришел на работу и подал заявление об уходе, он хотел стать простым человеком, которому будет дозволено приобрести кофемолку.

Шеф Рудольфо порвал заявление и вызвал жену Регинальда во Дворец. Он беседовал с ней около четырех часов, забыв, что на завтра у него назначен доклад на тему “Назад, в Европу” в Британском Королевском обществе и что сегодня ему нужно успеть на паром в Хельсинки.

Зато ему удалось убедить жену Регинальда, чтобы та не подавала на развод.

Несмотря на это, три дня спустя Регинальд попал под машину и на данный момент пребывал в коме. Услышав о несчастье, шеф не произнес ни звука, лишь протанцевал третью и четвертую фигуры из медленного вальса.

Кстати, Фабиану тоже однажды приснилось, что его кастрируют за то, что он купил дополнительную память к компьютеру. Почему именно дополнительную память, он не мог объяснить, у него и компьютера-то никакого не было. Во всяком случае, этот сон подтверждал, что покаянные настроения никакая не редкость во Дворце.

“Все про вас знаем”, — подмигивали друг другу люди.

И в то же время многие из них подмигивали именно работникам Дворца, в том числе и Фабиану, давая понять, что они все понимают и готовы к товарообмену, к взаимовыгодным сделкам — продавать знакомства и услуги в обмен на деликатесы из дворцовых магазинов и буфетов.

На самом деле во Дворце ели то же мыло, что и везде. По крайней мере, Фабиану так казалось. Разница была лишь в том, что во Дворце не надо было часами стоять за ним. Здесь его можно было получить сразу. Важным чиновникам пищевое мыло приносили секретари, а самому высокому начальству пакеты в глянцевой обертке доставляли водители прямо на дом.

Это происходило потому, что государственные чиновники не должны были зря тратить свое драгоценное время, а могли бы его использовать на звонки, налаживание контактов, разработку планов, проектов, схем и на прочее важное анализирование.

Во Дворце было три круга, то есть три сорта магазинов и мест питания. Первый был предназначен для всех работников Дворца. Там закупал свое мыло и питался Фабиан. Каждой канцелярии назначалось определенное время для посещения такого магазина. Фабиан мог делать свои закупки по понедельникам, средам и пятницам с половины одиннадцатого до одиннадцати часов. Столовая была в его распоряжении с утра до вечера.

Далее шел второй магазин, куда имели доступ чиновники, начиная с заведующих нижних канцелярий и простых столоначальников. Они могли посещать магазин в любое время.

И если городской люд еще как-то был склонен верить, что в магазинах первого круга продается обычное пищевое мыло, то в отношении второго он был уверен, что там в витринах стоят разнообразные отечественные и зарубежные деликатесы, в том числе кусковой сахар и конфеты. Эти два продукта после объявления независимости стали самыми вожделенными лакомствами всей страны, синонимами элитарности и благополучия, как примерно четверть века назад нейлоновые плащи и джинсы.

Однажды этот магазин даже взломали. Не сработала дверная сигнализация, потому что воры проникли сквозь полутораметровую стену, вырезав блок лазерной пилой. Кстати, именно тогда по городу ходили слухи, нашедшие отражение в желтой прессе, что в кладовых этого магазина хранятся забытые русскими войсками консервы с тушеной свининой и кислой капустой, а также порошковый компот. Они якобы составляют стратегический резерв правительства на случай кризиса. Однако воры ушли с пустыми руками, им удалось унести лишь кучу талонов на пищевое мыло.