Людмила Коль - Земля от пустыни Син Страница 20

Давай сменим пластинку, ладно? Пей чай: вот конфеты, кусочек кекса бери… В жизни, понимаешь ты, нужно всегда находить позитивное. Я так считаю. Даст Бог день — даст Бог пищу.

Ты мне лучше расскажи, что в театре видела, мне же тяжело теперь ходить по театрам. Вот только сериалы остались…

Монолог восьмой

— Симочка, дорогая, что же ты не звонишь? Я уже волнуюсь!

Ты знаешь, я недавно с такой женщиной познакомилась в очереди! У нее внук, двадцать два года. Рисует прекрасно, интересный, содержательный. Нет, я не видела, но знаю — она рассказывала. Хотела Лёлю с ним познакомить, но, говорит, у него уже есть девочка. Как бы это ей кого-нибудь найти? У тебя никого нет? Что-то мальчики ее возраста на нее не очень внимание обращают…

А что у тебя голос какой-то?.. Ничего не случилось? Случилось? А что такое? Как — женщина? Откуда ты знаешь? Он сказал? Ха! Так это он просто так! Чтобы тебя позлить! Разговаривала с ней? И кто она? С ним работает? Так это же сослуживица! Он тебе голову морочит, а ты веришь! Выкинь из головы! Я, например, однажды поздно возвращалась из министерства домой. Троллейбуса долго не было. Я подхватила попутку — грузовик. А шофер молодой парень оказался, с юмором. Я ему дорогой про свекровь рассказала, и мы решили ее разыграть. Приезжаю, а она уже ждет, в дверях стоит — мы на первом этаже жили. Я выхожу из машины и шлю ему воздушный поцелуй. А он мне: «Ну, пока, дорогая!» Смех и грех, честное слово! Так и он тебя разыгрывает… Она сказала? Ничего не понимаю! Бред какой-то! Вот уж от Димы никак этого не ожидала. Севка мой с его тремя женами — это да. А женщин у него было — не знаю сколько! Но сейчас, я уверена, он не имел ни одной женщины. Нет-нет, я уверена. Ну и что, что командировки? А я тебе говорю, что нет! Кроме Лены — никого. Но вот от Димы я этого не ожидала… Еще были? Просто не могу поверить! Чушь какая-то!..

А ты — плюнь! Относись к этому, как в еврейском анекдоте. Показывают Саре одну женщину и говорят: «Это любовница Рабиновича». Показывают другую и говорят: «А это — любовница Ароновича». «А эта — чья?» — спрашивает Сара. «А эта — твоего мужа». Она посмотрела и говорит: «Наша лучше!» Так и ты! Перебесится. В молодости не перебесился, вот и бесится. Они все в этом возрасте с ума сходят — боятся молодость потерять… А хоть приличная женщина? Ну, тем более. Чего ты волнуешься? Перемелется — мука будет. Проще смотреть на жизнь надо! Когда мне говорили, что мой Николай Семенович ходит с какой-то женщиной, я только смеялась. Ко мне один раз муж секретарши, которая у них работала, пришел и говорит: «Вы знаете, что ваш муж поехал отдыхать с моей женой?» Я перепугалась, конечно, что скандал будет на работе, и говорю: «Откуда у вас такие сведения? Мой муж ждет меня на курорте через два дня. Не может же он ждать меня и быть с другой женщиной!» И тут же побежала давать ему телеграмму, чтобы был осторожен. Ну как же, а вдруг этот дурак поехал бы проверить?.. Ну, конечно, с ней был! Но проще надо, понимаешь ты, смотреть на жизнь…

А мои сегодня в театр пошли — Лена билеты принесла недавно на какие-то гастроли. Я Гошу уложила, а сама пойду телевизор смотреть. Ну, знаешь, этот сериал мексиканский. Не смотришь? Нет, там очень интересно. Это же жизнь! Красота какая, как в сказке! Глазам не верится, что такое бывает… Да плюнь, я тебе говорю! Не думай об этом! Лучше фильм посмотри! Вот увидишь — все будет хорошо. Главное — не обращай внимания. Не трогай его. Николай Семенович, например, всю посуду перебил. Ведь после развода ни одной целой чашки не осталось! Махнет, бывало, рукой — и полсервиза на полу. А я только плечами пожму и пойду. Так и ты. Пришел домой: поставила на стол — и уйди. Не разговаривай. Он тебе говорит, а ты не реагируй. Успокоится, поверь мне и моему опыту…

А я на тебя сегодня погадаю. Ты у нас — кто? Червовая дама или трефовая?

* * *

Майя Михайловна, бабушка Анюта, жила долго и умерла в восемьдесят два года. Бабушкой Анютой назвала ее в детстве Лёля, в шутку, так это имя к ней и приклеилось.

На поминки пришло совсем немного из ее бывших сослуживцев, которые помнили Костю еще маленьким мальчиком, а потом уже женатым на Тане. Тихо вспоминали разные случаи и каждый раз, перед тем как выпить, добавляли: «Пусть земля ей будет пухом». Потом так же тихо ставили пустые рюмки на стол, и только слышно было, как постукивали — тоже тихо — вилки. Переговаривались друг с другом почти шепотом, хвалили салаты, которые готовили какие-то родственники Лены.

Лёля помогала ставить и убирать посуду, молча сновала из кухни в комнату. А Гоша, повертевшись и схватив что-то со стола, тут же умчался куда-то. Костя был с какой-то женщиной, которая все время порывалась тоже помогать. Братья поздоровались, но сели порознь и почти не разговаривали. Тани не было. А Лева с Катей незаметно сидели рядом и так и не подошли ни к дяде, ни к отцу…

Похоронили бабушку Анюту в могилу ее родителей. А надписи на старом камне пока так и нет. То ли забыли сделать, то ли место не позволяет…

Часть третья

Голубая кошка на красном потолке

— Стучит! Слышишь?

— Стучит? Что стучит?

— Разве ты не слышишь? Стучит!

— Не знаю… Не слышу… Капли воды с деревьев падают…

— Это не капли…

— Ручей бежит…

— Это не ручей…

— Морские волны о берег?

— Не-ет… Это — стучит!.. Стук-стук-стук…

— Где?..

— Неужели не слышишь?

— Нет… Где — стучит?!

— Не знаю… Слушай…

1

Когда их жизнь стала распадаться? И где находится эта отправная точка, когда все начинает рушиться? Нет, не сразу, конечно, а постепенно, шаг за шагом, подбирается тот момент, после которого катастрофически наступает конец? Катастрофически — потому что все ведь казалось — навсегда…

Мама мечтает, наверное, о таком зяте, как Костя, — хотя у Тани нет опыта, но она чувствует это интуитивно. Вот, например, вечером за ужином мама рассказывает при Тане, что встретила на улице Майю Михайловну:

— Какая симпатичная женщина! Рассказала мне сегодня и про свою работу, и о закрытом просмотре какого-то фильма у них в министерстве, и про мужа, и про свекровь, и про старшего сына — он у них не устроен, оказывается…

— Еврейки всегда болтливы, — скептически отзывается бабушка, запивая чаем кусок хлеба с маслом.

Танина бабушка со стороны отца время от времени к великой радости Тани приезжает погостить в Москву из Дорогобужа. Заодно помогает по дому, убирает, гладит, готовит. Но во время ее приездов между нею и мамой часто возникают недопонимания, или трения, как потом комментирует мама.

Вот и сейчас после бабушкиного замечания мама тут же обиженно обрывает рассказ:

— Вы вечно найдете только негатив!

— Я говорю так, как есть. Они любят расхваливать мужей, а особенно своих детей хвалят — они у них всегда самые лучшие.

— Разве это плохо, скажи? — мама вопросительно смотрит на папу.

Папа занят едой и не отвечает. Таня знает: это обычная его тактика, чтобы споры между мамой и бабушкой не разгорались.

— Не плохо, я этого не сказала, — поправляется бабушка. — Но почему нужно расхваливать каждому собственных детей? — Она недоуменно пожимает плечами. — У всех есть дети, в конце концов! Что мне до чужих?

— Ну, говорит она, конечно, много, — соглашается мама, — я, конечно, и слова не могла вставить, но очень симпатичная женщина. Очень хвалила Костю, между прочим… — и мама бросает многозначительный взгляд на Таню.

Таня делает вид, что к ней это не относится: какое кому дело до их отношений с Костей? Но взрослым, видимо, дело есть.

Мама всегда радуется, когда Костя звонит ей и они отправляются гулять. А бабушка многозначительно поджимает губы.

И, натягивая в прихожей пальто, Таня слышит один и тот же, практически без вариантов, диалог:

— Чем вы всегда недовольны? — начинает мама, замечая выражение бабушкиного лица.

— Я — недовольна? С чего ты взяла?

— Ну я же вижу, как вы смотрите, когда звонит Костя! Замечательный мальчик, отличник, из хорошей семьи.

— Ты так говоришь, потому что не знаешь евреев, — отвечает бабушка. — Ты с ними не жила.

— Не знаю, что вы знаете, — отвечает мама, — но в детстве я дружила только с девочками из еврейских семей. Интеллигентные, культурные, воспитанные девочки. К тому же играли на пианино. Они играли — я пела.

— Ну, не знаю, с какими ты дружила, — парирует бабушка, — а у нас они в субботу приходили в школу с намазанными керосином волосами.

— Это зачем? — отзывается из прихожей Таня — она с любопытством прислушивается к разговору и медлит уходить.

— А ты еще не ушла разве? — выходит в коридор мама.

— Так зачем они мазались керосином? — нетерпеливо повторяет вопрос Таня, обращаясь к бабушке.