София Ларич - Черно-белая радуга Страница 25

– Отлично. Беру.

Анна отпила «Кровавой Мэри» и, увидев у входа девушку, похожую волосами на Машу, спросила:

– Как Маша поживает? Виделся с ней?

– Да. Случайно встретил ее в ресторане в субботу. Я с Андреем ужинал, а она была с каким-то неандертальцем. Пьяная опять. Жуть, что-то ее после Кристофа несет куда-то.

– Знаешь, мне что-то про Андрея вдруг интереснее стало. Это же тот? Который на даче был?

Миша улыбнулся – впервые за вечер, и мечтательно протянул:

– Да-а, тот самый.

– Ух ты, – Анна оживилась, почувствовав, что Миша теплеет, – у вас с ним все-таки что-то получилось?

– Если ты про секс, то его пока не получилось.

Анна захотела съерничать про девичью честь, но, поняв по глазам Миши, что он искренне серьезен, осеклась.

– Мне кажется, что он хочет, – продолжил Миша, – но это так, знаешь, на уровне интуиции. Он явно своего желания не выдает, мы даже не говорим о каких-нибудь личных вещах, так трепемся… Но у него иногда такой жадный взгляд становится, на секунду мелькнет в глазах такое… А потом опять улыбается спокойно.

– Но тебе он нравится?

– Он красивый. Буквально все – руки, волосы, губы… Да, секса мне с ним очень хочется. Хотя сейчас мне, кажется, уже с кем угодно захочется. Вот скажем, бармен…

– Оп! – оборвала его Анна, украдкой глянув на бармена. – Пора переходить на минеральную воду, а то тебя сейчас потянет не приключения. Слушай, а может, у Андрея этого кто-то есть просто?

– Скорее всего. Такие мужчины одинокими не бывают… Если только это их осознанный выбор. Но вот кто? Кто у него есть? Может, у него, вообще, жена с пятью детьми, и ему просто чего-то необычненького захотелось. А я тут страдаю…

– Да ладно! – отмахнулась Анна. – Я очень сомневаюсь, что у него есть жена. – Она улыбнулась и добавила: – А у тебя, что же сломался гейдар?

– Ага, пора в мастерскую снести.

– Слушай, а он же на дачу тогда вроде с Машей приехал, да? Ты ее спрашивал, кто он такой?

– Она ничего не знает. Они по паре ее проектов пересекались как-то и все. Да и не хочу я справки наводить, честно говоря. Мне интересно, чем все это закончится.

– Закончится? – спросила Анна и кивнула на предложение бармена подать им еще по порции. – Ты так сразу уже настроен… А вдруг у вас случится любовь на всю жизнь?

– Что ты, у голубых такого почти не бывает!

– А почему?

Миша с благодарностью и не без кокетства улыбнулся бармену, поставившему перед ним стакан, и посмотрел на Анну. Его взгляд по-прежнему оставался трезвым.

– Ну, у всех разные причины, конечно, но я думаю, что голубую пару связывает меньше нитей, чем гетеросексуальную. Однополый брак пока редкость, детей голубым усыновить очень трудно, общество их в целом не поддерживает…

– А если бы у тебя была возможность вступить в брак, ты бы пошел на это?

– Я за гомосексуальные браки, – твердо кивнул Миша. – Они нужны хотя бы с юридической точки зрения и помогают решить проблему раздела имущества при случае. А что касается церковных браков, то тут для меня, в принципе, тоже все однозначно. Ничего антибожественного, как многие сейчас кричат, в них нет. Церковь ведь придумали люди, они же ее развивают и меняют в зависимости от настроений паствы, которая церковь, в общем-то, спонсирует. А в пастве есть и голубые… И, в конце концов, бог – это не церковь, а церковь – это не бог.

Пока Миша излагал свою точку зрения, Анна согласно кивала, но как только он замолчал, она вернулась к вопросу, на который он так и не дал ответа: «Ну, а сам-то ты хочешь в браке жить?».

Миша задумался, но лишь на секунду, и ответил:

– Я хочу жить в любви. Она мне так нужна, что я хватаюсь за все подряд. За каждого, кто ко мне хоть какой-то интерес выказывает. И ставлю чуть ли не всех любовников на пьедестал, сразу думаю, что он – тот самый. Наверное, только чтобы оправдать свою влюбчивость во все и вся… Фу, блин, я звучу, как пьяная проститутка. – Он отхлебнул виски и тут же закашлялся. – Которая, к тому же, не умеет глотать.

– Верх непрофессионализма для проститутки, а? – рассмеялась Анна.

Миша присоединился к ее смеху, а потом произнес с притворным осуждением: «Ня, стыдись, ты же девочка».

– Ну нет, с мальчиками-то я культурная и скромная. Слушай, что я вспомнила. Мы с тобой когда бегать будем?

– Бегать? – свел брови Миша. – А! Точно. Я же даже себе костюмчик купил. Завтра хочешь? У меня переночуем, и с утра побежим. А потом в офис вместе.

– После этого? – недоверчиво спросила Анна, приподнимая стакан с коктейлем.

– Если мы сейчас закончим и уйдем, то утром все будет в порядке.

– А мы разве готовы закончить?

Из бара они вышли только спустя час – запив кофе последний раунд, и одновременно остановились под желтым светом фонаря, натягивая перчатки и глубоко вдыхая колючий, холодный воздух, казавшийся особенно свежим после сигаретного смога бара. На другой стороне улицы в глубине двора носилась кругами, подзадориваемая хозяином, большая собака, под козырьком дальнего подъезда нудно спорили двое пьянчуг.

– Вовремя мы с тобой остановились, – сказала Анна, кивнув в сторону покачивающихся фигур, – а то бы сейчас такие же красивые разговаривали б за жизнь.

– Не, нам нельзя, мы же спортсмены, – выдохнул Миша пахнущее виски облако.

– Ну, тогда давай зайдем ко мне, я возьму на завтра одежду и кроссовки.

Анна бросила ключ на стол в комнате и развела руки в стороны:

– Вот так я устроилась. Убого, да?

– Вовсе нет, – качнул головой Миша. – Мне даже нравится, что у тебя мало мебели. Никакого места для хлама. Я, например, боюсь даже думать, что буду делать со всем своим добром, если мне надо будет менять квартиру.

– Выбрасывать?

– Ты что! Жалко.

Он подошел к дивану и раздвинул веером стопку листов с рисунками. Анна, испугавшись критики, вышла в коридор и оттуда крикнула: «Миш, ты выпить чего-нибудь хочешь? Или попить?».

– Нет, спасибо. Слушай, это все твое?

Анна опасливо заглянула в комнату: «Да это так, наброски. Просто хочется иногда порисовать…».

– Мне вот эти хатки нравятся.

– А, это я новый планшет изучаю. Конечно, получилось не совсем то, что я хотела, но я уже нашла, как это исправить. Видишь, вот тут солома очень прямая?

– Даже и так классно, – сказал Миша, с прищуром рассматривая рисунок. – Слушай, а ты не пробовала этим на жизнь зарабатывать?

– Нет. Я даже не знаю, можно ли этим вообще заработать.

– Ну, художнику, может, и сложно пробиться, но полно же разных иллюстраторов, графических дизайнеров…

– Да в том-то и дело, что полно, – скривилась Анна. – Попробуй пробейся.

– Раз тебе так не хочется идти в офис, может, стоит попробовать как-нибудь?

Анна, всегда считавшая это увлечение лишь способом доставить себе удовольствие, новым взглядом окинула свои работы, разбросанные по дивану и полу, и присела собрать их.

– Да, я бы хотела иллюстратором… Для книг, журналов картинки рисовать… Комиксы мне тоже нравятся. Я сейчас влюбилась в Гари Ларсона. Знаешь его?

– The Far Side? _ – обрадовался Миша. Конечно! У меня даже был когда-то его календарь. Помнишь, про трех коров, которые стоят на задних ногах и болтают, а четвертая стоит на стреме и…

– А! Потом она кричит, что едет машина, и те падают на четыре ноги, чтобы не спалиться! Классный, да. А про динозавров помнишь? С сигаретами?

Миша захохотал: «Настоящая причина, по которой они вымерли?».

– Да, надо бы найти полное издание. Ну, я вроде все взяла. Пойдем?

Анну разбудил испуг, вызванный включившимся на громкой песне телевизором. Она резко приподнялась на руке, пытаясь сфокусировать взгляд, и уставилась на Мишу, который тоже оторвал голову от подушки.

– Сейчас же еще ночь? – хрипло спросила она.

– Нет, шесть утра. Встаем.

– А зачем в такую рань?

– Нам еще надо на работу, помнишь?

Анна опустила ноги на пол и забурчала: «Зачем мы вообще все это придумали, мы же совершенно не толстые… Мы там замерзнем, Мишка».

– Вот чтоб не замерзнуть, мы и будем быстро бежать, – ответил он и подтолкнул Анну в спину. – Move, move, move! _

Подавая пример, он бодро спрыгнул с дивана и щелкнул включателем. Комнату залило тусклым светом, и Анна заметила у окна полуприкрытый шторой велосипед.

– О, Мишка, откуда у тебя велик? Я раньше не видела…

Миша – уже в брюках – натянул майку и бросил беглый взгляд на окно: «На улице расскажу. Побежали».

– С такой энергией в армию тебя надо сдать, Мишка. На марш-броски.

Холод показался Анне, одетой в короткую Мишину куртку, обжигающим. Она закрыла рот шарфом, втянула сжатые в кулаки ладони и послушно потрусила за своим компаньоном, которого, по всей видимости, ничуть не обеспокоил ни застывший коркой снег на тротуаре, ни заинтересованный взгляд дворника с лопатой, прекратившего при их виде работу.