Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 10 2006) Страница 28

— В 9.20 утра.

— В 9.00 мы приходим на кафедру, секретарша печатает заявку, в 9.03 я ее подписываю, в 9.05 бухгалтерия выписывает чек, в 9.07 касса выдает деньги, в 9.10 мы едем на вокзал, и в 9.18 ты садишься в вагон, а я иду на лекцию — долгие прощания не в моем вкусе.

Так и произошло, и я поехал в ганзейский город Любек, поближе к Дании, да и Голландии.

6

Случай убедиться, что все всегда поправимо, представился однажды по дороге из Италии во Францию. На вокзале в Милане из нескольких поездов я выбрал ближайший. Лишь когда он вынырнул из туннеля в Швейцарии, я осознал свою ошибку — ехать надо было через итало-французскую границу. Швейцарская виза у меня была, но одноразовая, для более позднего визита в Цюрих. Ее погашение означало бы новый раунд хлопот в швейцарском консульстве.

В вагоне кроме меня была только одна пожилая швейцарка. Мы разговорились, и она сказала, что пограничники ходят тут не всегда. После чего пустилась в воспоминания о временах войны, когда, несмотря на полное фашистское окружение, она в контрабандных целях спокойно переходила границу.

Я слушал ее, нервно поглядывая на двери. Я уже поверил, что пограничники и правда не придут, когда они появились. Они выслушали мою историю, осведомились о теме цюрихской лекции и пожелали успеха. Визу трогать не стали.

7

Удручающую ноту в эту европейскую идиллию внесли французы. Визу в США нам предстояло получать через парижское отделение Международного комитета спасения. Там нами занимались две француженки, фамилию помню только одной, мадам Мартен. Я звонил им из Амстердама и, попав в очередной бюрократический просак, слышал назидательное:

— Parce qu’il faut lire attentivement nos lettres, monsieur Jolkovski8.

Несмотря на корректное “ж”, моя фамилия, с ударением на конечном “и”, звучала отталкивающе.

Проблемой оказался уже въезд во Францию. Во французском консульстве в Амстердаме секретарша, долго пренебрегавшая моим присутствием, наконец объявила, что о визе не может быть и речи, поскольку действие моего titre de passage скоро истекает, да и с самого начала простиралось всего на четыре месяца, а никакое уважающее себя консульство не приложит своей печати к документу, выданному менее чем на полгода. Мои апелляции к испещрявшим его визам других стран успеха не имели.

Не помогло и обращение к мадам Мартен — оказалось, что в одном из писем месье Жолковски был поставлен в известность об этих консульских тонкостях.

Ощутив на своей шкуре действие французского этатизма, я пошел плакаться к Ван Дейку. Он тут же позвонил в голландский МИД и обо всем договорился.

— Заодно посмотрите Гаагу, — сказал он. — В министерстве обратитесь к г-ну Ван Ботену.

Г-н Ван Ботен (“Кораблев”), усмехаясь, выписал шестимесячный вид на жительство, взяв с меня честное профессорское, что из Штатов я верну его по почте.

В Париже я наконец познакомился со строгими дамочками. Они начали было шпынять меня формальностями, но появилась их начальница, немолодая, нескладная высокая американка с простецкими манерами. Она была рада поболтать по-английски с новоиспекаемыми соотечественниками и, распорядившись выписать нам все необходимые бумаги и какие-то фантастические суточные, увела нас к себе в кабинет.

С этого момента я стал смотреть на мадам Мартен, да и на французские дела вообще из прекрасного американского далека. Как это? А далеко, на севере — в Париже — / Быть может, небо тучами покрыто, / Холодный дождь идет и ветер дует. / А нам какое дело?..

8

В Америке первая загранпоездка была зимняя, из Итаки в Монреаль. Задувала метель, на полпути к границе мы остановились заправиться. У нас был огромный старый “Dodge Dart Swinger”, с длинным плоским капотом и багажником, жравший массу бензина. Водила его Таня, я еще не умел, но с заправочным шлангом справлялся. В Канаду мы въехали через периферийный пропускной пункт, проблем не возникло, пограничник даже вышел проводить нас, но вдруг стал что-то кричать и делать знаки. Я вышел и увидел, что на левом крыле багажника лежит крышечка от бензобака. Я забыл завинтить ее, и она благополучно проехала через все ухабы, снегопады и госграницу.

На обратном пути пограничники все-таки усмотрели в наших визах какой-то непорядок, и мне пришлось возмущенно заявить, что по эту сторону железного занавеса с подобными притеснениями я сталкиваюсь впервые. Пошлая диссидентская риторика была для них, видимо, внове — и подействовала.

9

В Европу я снова поехал через полтора года. Меня пригласили на Летнюю школу в Урбино, и мой корнелльский завкафедрой сказал, что съездить надо, чтобы вернуться в Итаку уже как домой.

Среди коллег-преподавателей в Урбино оказалась знакомая англичанка с машиной, и однажды на выходные мы отправились в Рим. Там меня единственный раз в жизни обокрали — итальянские воры охулки на руку не положили. У виллы Боргезе мы оставили машину минут на десять и, вернувшись, обнаружили разбитое окно. Особенно болезненной была утрата моих и без того сомнительных документов.

Следующие три дня я провел в полиции, где мне выправляли справку, что я был обокраден, и в американском консульстве, где на ее основании мне возобновляли утерянное удостоверение. В коридорах консульства прямо на полу дневали и ночевали эмигрантские семьи, ожидавшие въездных виз. Я тоже стал посещать его регулярно — то с заявлением, то с фотографиями, то за удостоверением, выдача которого затягивалась из-за восьмичасовой разницы во времени со Штатами.

Когда я шел в консульство в последний раз, мне был уже знаком там каждый закоулок. Взбежав на второй этаж и направившись к отделу виз, я услышал завистливый шепот:

— Сари, се такие высссокие, увверенные...

10

В 1984 году, во время конференции в Иерусалиме, мы с приятелями отправились в город, предупредив охрану, что вернемся поздно. Кампус Еврейского университета на Маунт-Скопус был огорожен со всех сторон, наглухо запирался и представлял собой неприступную крепость.

Часа в два ночи мы подъехали на такси к условленному входу, но он оказался закрыт. Мы стали звонить в условленный звонок, но безрезультатно. Ситуация складывалась неприятная. Мобильников еще не изобрели, наружные телефоны отсутствовали, вокруг было темно и пусто.

Вдруг вдали засветились фары, и к нам подъехал джип с солдатами. Это были друзы, едва говорившие по-английски. Они несли какую-то свою особую патрульную службу. Взять нас с собой в штаб, чтобы мы могли позвонить на кампус, они отказались и, подальше от греха, уехали.

Надеяться на помощь не приходилось. Приятели пошли искать другой вход, а я, обозлившись, спьяну вскарабкался на стену, перелез, нашел незапертую дверь, спустился к караулке и устроил показательный скандал заснувшим охранникам. Они зашевелились, открыли ворота, впустили остальных. Пошли серьезные разборки. Стена и тут оказалась гнилая.

Утром мне сообщили, что мое пребывание в Израиле будет оплачено полностью.

11

Личный рекорд по пересечению границ я установил во время одного из своих первых европейских турне в амплуа американца, разъезжающего на прокатной машине. Из Генуи мы направлялись в Барселону, где должны были остановиться у одного реэмигранта из СССР. (Потомок испанских коммунистов, Олег Меркадер оказался племянником убийцы Троцкого, франкистом и гостеприимным хозяином.)

Моя спутница, выросшая в Калифорнии за рулем, уже смирилась с моими неуемными автомобильными позывами. Мы выехали из Генуи в 9 утра и приехали в Барселону в 9 вечера, ни разу не ступив на землю Франции (буфеты с капучино и туалеты есть на гигантских станциях обслуживания, перекинутых через автостраду).

Барселону я видел как в тумане, сквозь внезапный приступ гриппа. Недельку отдохнув на Коста-Брава, мы махнули в Гранаду, тоже марш-броском, причем ночным. Сноб-англичанин на пляже сказал, что так путешествовать is uncivilised9, но, не читавши “Золотого теленка”, что он мог понимать в автопробегах?!

12

Закончу на современной ноте. После фулбрайтовской стипендии Лада должна была два года в Штатах проотсутствовать. (Жестокие, сударь, нравы в нашем городе!) Тогда мы решили, что она приедет в Мексику, поближе к калифорнийской границе, и заочно сняли под Тихуаной, в пляжном местечке Пуэрто-Нуэво, домик на облюбованной американцами и охраняемой территории. В московском турагентстве Лада купила мексиканскую визу и билет до Мехико, где, объяснили ей, билет до Тихуаны обойдется дешевле.