Людмила Коль - Земля от пустыни Син Страница 28

Ей страшно. Еще очень рано, думает она, и никто не слышал этих звуков… Только она… Страшно… С какого этажа, интересно? Звук долго летел… Кто-то так решил…

Таня лежит с открытыми глазами и часто бьющемся сердцем, до тех пор пока не начинает сереть потолок.

Ведь ей сегодня нужно на работу. Но если выходить из гостиницы сейчас, то опасно — загребут, как «ночную бабочку».

А дома? Что она скажет? Она даже не позвонила… Просто послала эсэмэску, что не придет… Ужас… ужас… Что будет?

И тут же отвечает сама себе: будет конец.

Из электронного почтового ящика Тани:

Дорогая Татьяна! Я поступила в этом году в университет. Больше не испытываю никаких трудностей с языком. У меня много новых друзей, и я вполне счастлива. Живу в общежитии; у меня замечательная комната, которую я постаралась сделать уютной, и я теперь абсолютно самостоятельный человек. Викэнды часто провожу у Гюнтера с его сыновьями. Они все очень милые, и я все больше и больше привязываюсь к ним.

У меня бойфренд. Он приехал в Германию, выиграв стипендию, и сейчас учится уже второй год, пишет замечательные стихи. Летом мы собираемся ехать вместе в Ирландию.

А как вы поживаете? Гюнтер говорил, что не так давно был по делам в Москве и виделся с вами. Ваша Лениза

Таня, дорогая!

Где ты? Как ты? Отзовись!

Я только что поставила последнюю точку в своем «труде» — книжке-путеводителе по земле Баден-Вюртенберг. Если хочешь, пришлю некоторые части текста для ознакомления. Света

Света! Я пока в Москве. Напишу обо всем подробно чуть позже. Таня

Дорогая Лениза!

Я рада твоим успехам, рада, что у тебя есть бойфренд. Ведь любить и быть любимой — это так здорово! Никогда не отказывай себе в этом. Твоя Татьяна

Она почти пробегает через вестибюль и — ни на кого не глядя, с высоко поднятой головой, под артобстрелом прицельных взглядов «людей в штатском», — быстро выходит через стеклянные двери на улицу.

Уф!

6

Из электронного почтового ящика Тани:

Дорогая Света!

Ты давно задаешь мне разные вопросы, на которые я не отвечаю. Но вот, наконец, собралась немного посвятить тебя в свою жизнь.

Боже мой, Света, как ты была права, когда говорила, что ничего нельзя утверждать, потому что не знаешь, как обернется!

Это был, наверное, идеальный вариант, о котором можно только мечтать: мы с Костей избежали сложных перипетий любовных треугольников и трагического накала страстей, сохранив привязанность и дружеские чувства. Более-менее, конечно, имея в виду ситуацию развода вообще. Каждый из партнеров нашел себе замену, поэтому никто морально не пострадал. Причем замена произошла практически одновременно. Между нами навсегда остается наше прекрасное прошлое — оно действительно было замечательным, Света. Такому можно только позавидовать. Но, видимо, ничто не может длиться вечно, эта полоса жизни закончилась, и можно только вспоминать о ней с нежностью и грустью. Человеческий организм требует перемен. Так я понимаю случившееся с нами обоими. Не знаю, женится Костя или не женится во второй раз, но у него есть женщина, которой он сильно увлекся. Поэтому в нашей ситуации никто не чувствует себя свиньей по отношению к другому, трагедии не произошло. Вообще в нашей с Костей жизни все всегда было ровно, без обломов. Даже странно, правда?

Когда-то мы с тобой долго дискутировали на тему интеграции, обсуждали твоих знакомых, у которых в одном флаконе оказались разные ценности, и я писала тебе, что не смогла бы влиться в чужую культуру. Теперь я бы только посмеялась над этим. Конечно, мне с моим английским было трудновато — я тут же старалась перейти на него, чего совсем не следует делать, если хочешь выучить язык. Но в конце концов я приложила максимум усилий и освоила немецкий. И вполне довольна своей работой, занимаюсь распространением русской периодики — работаю дистрибьютором в одной довольно крупной посреднической фирме, где пригодились все языки: и английский, и русский, и немецкий. Это — просто работа, за которую я получаю зарплату. На которую я могу существовать. Никаких высоких целей не ставлю: я научилась теперь относиться к работе как просто к необходимости зарабатывать и не ищу больше того, что хотела получать от нее раньше — удовольствия. Я поняла, что на западе люди в этом вопросе очень целенаправленны, они прагматично решают, чем могут в будущем зарабатывать себе на кусок хлеба: быть адвокатом, или врачом, или инженером, или ученым, или школьным учителем, или кем-то еще в соответствии с индивидуальными способностями. Они думают именно о том, как зарабатывать, а не о том, чем им, может быть, было бы интересно заниматься. Заниматься — это хобби, и ты можешь посвящать ему свободное время. Идеальный вариант, когда совмещается необходимое с приятным, но идеальное встречается редко. Правильно я понимаю, Света? У тебя больше опыта, и многое ты понимаешь лучше меня.

Лева пока живет с отцом, но приезжает регулярно. Он скоро защищает диплом, и, видимо, для него есть неплохая перспектива устроиться в Германии. Хотя я раньше замечала, что у него были трения с отцом, но причины не выясняла. Какие у них отношения сейчас, не в курсе, но, по-моему, более-менее ладят. Знаешь, у каждого ведь свои проблемы, своя жизнь, в которую никто извне не допускается.

А Катя выросла такая нормальная домашняя офисная девочка, выучила немецкий, работает секретарем в одной фирме, снимает квартирку и живет своей жизнью, меня в нее не посвящая, но иногда по праздникам навещает нас. И когда собираются все наши дети, получается большая и веселая компания.

Вот так все устроилось. Конечно, это несколько взгляд со стороны, пробежка по поверхности, потому что есть, разумеется, и шероховатости. Но без них жизни ведь не бывает, согласись.

Ты спрашивала меня не раз о Ленизе. Ты знаешь, это знаковая для меня девочка — мы с Гюнтером познакомились благодаря моей фантастической встрече с ней в Берлине. И для меня она как родная.

У Ленизы странная судьба. Мне кажется, она родилась для того, чтобы все время терять: в детстве она потеряла отца — он бросил семью; потом потеряла мать. Здесь все складывалось не так плохо. Гюнтер был ей всегда помощником и советчиком — ты ведь знаешь, какие немцы внимательные и чувствительные, как стараются помочь, как у них развито чувство вины. Впрочем, не мне рассказывать тебе об этом. Лениза поступила в университет, появился бойфренд. И я чем могла старалась помогать ей — по велению моего сердца. Но полтора года назад у нее обнаружили рак матки. У девушки, которая еще не рожала! Может быть, это генетическая предрасположенность к такому виду заболевания, не знаю, потому что у ее бабушки было то же самое. Ленизе сделали операцию. И хотя тогда ничего больше не обнаружилось и она вроде бы полностью поправилась, но после этого, можешь представить, она осталась одна, потому что молодой человек ушел — «слинял», по-нашему. Не могу сказать, что он мне нравился. Скорее, совсем даже не нравился. Бесспорно, он был не злой мальчик, но с большой заявкой на неординарность — она сквозила в каждом слове, в каждом движении. Однако меня раздражало в нем с первого мгновения, как я его увидела, не столько это, сколько его полное равнодушие к людям, безумный эгоцентризм, четкая математическая расчетливость во всем абсолютно, просчитывание каждого своего шага, без эмоций, без чувств, подчинение одной цели: выжить в этом мире любой ценой — живучесть у некоторых людей колоссальная. Не знаю, может быть, так и нужно — чтобы выжить? Ленизу он рассматривал, если я правильно поняла, как одну из ступенек, которую он преспокойно перешагнет, когда потребуется. Для меня все это было очевидно. Но не могла же я сказать ей об этом! Она была слишком влюблена и в него, и в его стихи. Стихи были такие же, как он сам: бесчувственные, неэмоциональные, просчитанные, немузыкальные — просто какие-то математические формулы, записанные буквами. Неинтересные. Хотя ему очень хотелось бы, чтобы думали, будто они если уж и не гениальные, то талантливые. Он четко просчитывал все до миллиметра, продумывал, как себя вести и выжидал подходящий момент, чтобы найти то, что ему может пригодиться в будущем, — холодно и расчетливо: устроиться. Неприятны мне такие люди. Ну, ладно, не обращай внимания, это я уж просто так, выговорилась по поводу некоторых людей и их отношения к другим людям. Хотя все, что я описала, сыграло свою роль: когда Лениза вернулась домой после операции, он просто исчез. И — точка.

Я не представляю, как она и физически, и психологически перенесла и операцию, и это предательство. В конце концов, мальчика понять, конечно, можно: зачем ему чужие проблемы, он испугался — так скажет каждый. Но чтобы вот так — просто исчезнуть?.. Конечно, мы все были с ней. Я утешала ее всеми возможными средствами. Она терпеливо, но безучастно выслушивала. И как-то раз сказала: «Интересно, где грань между реальной болью и воспоминанием о ней, как о далеком факте, когда боли уже не ощущаешь? Некоторые люди ведь смеются потом над тем, над чем они плакали. Вот я и хотела бы знать, в какой момент наступает этот переход от одного состояния к другому?»