Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г) Страница 41

– Мой подарок тебе, – утирая слезу, сказала она и вяло улыбнулась. – Я все-таки нашла управу на твоего шефа.

Она мне все объяснила.

Андрей Юрьевич лет шесть назад по совету друзей переписал все, что у него имелось – машины, квартиру, деньги и даже фирму – на свою супругу, а сам остался гол как сокол. Жена оказалась порядочной стервой и, как только почувствовала, что он у нее на крючке, принялась вести себя так, как ей заблагорассудится. В конце концов, развестись он с ней не мог, иначе бы потерял абсолютно все. А отписывать имущество и фирму обратно ему она, конечно же, не собиралась. И потому, оказавшись заложником собственного благосостояния, он был вынужден терпеть ее выходки.

Однако в последнее время его благоверная начала сама задумываться о том, чтобы найти себе мужа порасторопнее да посимпатичнее. Но без весомых причин делать это она не решалась, потому что могли возникнуть серьезные неувязки с родительскими правами. Андрей Юрьевич пригрозил, что попытайся она развестись, он сделает все, чтобы дети достались ему. Конечно, она не очень-то верила своему мужу, который больше говорил, чем делал, но некоторые связи у него все же имелись, и потому в ее душе поселились сомнения.

– Откуда ты все это узнала? – спросил я Веру.

– У меня есть свои каналы.

Измена подходила как нельзя кстати, и, что немаловажно, суд в таком случае безоговорочно принял бы сторону жены. Именно на это била Вера. В один из вечеров она устроила случайную встречу с моим шефом, чуть не попав под колеса его Ауди. Потом они поехали в ресторан, а после в гостиницу.

Я слушал Веру, и во мне зрело дурное предчувствие. Мне казалось, что она рассказывает все это, чтобы подготовить меня к самому худшему.

– Затевая все это, я знала, на что шла. Достаточно было нескольких фотографий – твой босс с полуголой девкой, то есть со мной, на коленях. Это почти готовый развод и в то же время всего лишь видимость измены. Поначалу все шло хорошо, он посадил меня к себе в автомобиль, сначала хотел отвезти в больницу, но я убедила, что у меня ничего не сломано. Тогда он решил искупить свою вину и отвез в ресторан. Там мы разговорились, выпили. Потом мы поехали к нему в контору, а вот дальше… – на миг Вера остановилась, словно раздумывая над чем-то, и затем торопливо добавила: – произошло то, что я не планировала. Он потерял над собой контроль.

Я отчаянно замотал головой, отказываясь верить ее словам.

– Да, Паша. Я спала с ним, – глухо произнесла она и, криво усмехнувшись, добавила: – Если это, конечно, можно назвать пересыпом.

В моем животе вспорхнули миллионы ледяных бабочек и тут же разлетелись в разные стороны. Ноги заныли, словно от дикой усталости, а сердце начало неровно выстукивать. Даже голова закружилась.

– Он тебя изнасиловал?

– Изнасиловал? Почему сразу… – она бросила на меня растерянный взгляд. – Хотя да, может и… но, понимаешь, все дело в том… в том, что отчасти я и сама пошла на это.

– Сама? Нет, Вера, этого не может быть!

Она смотрела на меня с сожалением и, как мне казалось, даже с испугом.

– Прости, Паша… – начала было она, но сморщилась и отвернулась. – Он приставал ко мне, и вначале я честно отбивалась. Но что могла сделать одна против взрослого мужчины, который уже все решил. Я даже успокоила себя мыслью, что так будет… куда убедительнее. Понимаешь? Иногда лучше сделать раз и наверняка, чем после идти на новые жертвы.

Я отказывался верить в это. Я не мог представить себе, что тихий, почти всегда пьяненький Андрей Юрьевич изнасиловал девушку, которую я люблю. Но до недавнего времени я много чего не мог себе представить.

– Пока все это происходило, я старалась не смотреть в окно. Там стоял мой знакомый, которого я попросила щелкнуть несколько снимков. Ни он, ни я не были готовы к тому, что произошло. Но он все сделал, как я просила.

Пока мой шеф спал, она отправилась к своему другу Алику, работавшему в милиции, и написала заявление. Он помог ей пройти осмотр и сдать необходимые анализы, которые подкрепляли более чем серьезный компромат на моего шефа.

– Сейчас это заявление лежит у него в столе, тебе нужно только позвонить, и он пустит бумагу в дело или же, наоборот, зарубит. Но сначала поговори со своим боссом. Предложи простой обмен – уверяю, он отстанет от тебя, и ты заберешь мое заявление. Обязательно скажи, что помимо заявления у тебя есть фотографии, которые его жена найдет весьма интересными.

Перед глазами у меня все плыло, голова ежесекундно разрывалась на тысячи кусочков. Я чувствовал себя раздавленным, убитым.

– Вот так, Паша, – вздохнула она и, не дожидаясь моих слов, торопливо вышла в прихожую.

Я последовал за ней и увидел, что она одевается. Да, наверное, лучше будет, если она оставит меня одного на какое-то время.

– Как ты могла пойти на это? – в моем голосе смешались горечь, презрение и ужас.

– Пойми, так лучше всего. От обычного обвинения много не добьешься, а вот с фотографиями он не отвертится.

Она говорила, не смея поднять глаза, вместо этого предпочитая возиться с обувью.

– Да даже если бы и так. Почему ты со мной не посоветовалась? Мы бы придумали что-нибудь другое.

– Не обманывай себя, Паша, не придумали бы. Надежнее решения я не видела, ты бы тоже не нашел. Так мы бы и сидели, пока беда не грянула.

– Беда уже грянула, – глухо произнес я.

– Да почему! Я ведь… ну как же, – сбивчиво начала она, но в бессилии махнула рукой. – Да пойми, же ты наконец. Я ведь это сделала для тебя, чтобы помочь тебе. Твой потный босс мне и даром не нужен!

Она уже обулась, поднялась, и на ее глазах опять были слезы. Она по-прежнему смотрела куда-то в пол, в стену, только не на меня.

– Это ничего не меняет.

Мне хотелось умереть. Забыть себя, ее, всю эту историю, раствориться в эфире навсегда.

– Этот секс… Паша, пойми… даже не секс вовсе. Механизм, физиология – все только из-за крайней необходимости. Такой он для меня ничего не значит. Почему он значит что-то для тебя? Скажи, почему?

Мне было противно слушать Веру, но еще противней было быть собой – ведь это с моей подачи все завертелось. Хоть тест и был придуман Денисом, но именно я принял окончательное решение – не надо обманывать себя хотя бы в этом. Она пытается оправдать собственное бессилие жертвой во благое дело. Но никакого благого дела не было, и ее жертва оказалась никому не нужной. И в этом моя вина.

Меньше всего на свете я хотел открыться ей сейчас, рассказать о своих чувствах, о своей любви. Большего всего я хотел, чтобы она узнала правду. Но только не от меня, нет.

Вера еще какое-то время стояла, застыв в ожидании ответа. Не получив его, она вздохнула, накинула пальто и притянула меня к себе. Ее растекшаяся тушь размазалась по моим щекам, но в тот момент я чувствовал лишь ее горячие медовые губы. И еще сердце, колотившееся в ее груди.

– Я ухожу, – наконец, произнесла она.

– Куда?

– Не знаю. Мне нужно разобраться в себе, – шмыгнув носом, ответила она. – Мы с тобой слишком далеко зашли, Паша, и теперь даже я не знаю, что делать дальше. Я ведь тоже не рассчитывала, что все так затянется.

– Ты прощаешься со мной?

Теперь мне стало страшно по другой причине.

– Пока да, – впервые за этот вечер она счастливо улыбнулась, – но через какое-то время я вернусь. Дождись меня, обязательно дождись.

С этими словами она покинула мою квартиру. Несколько секунд я стоял на месте, пытаясь все переварить, но затем стряхнул оцепенение и выбежал на площадку.

Вера спускалась по лестнице и уже дошла до второго этажа. Я видел ее в лестничном пролете, освещенном тусклым светом лампочек на этажах. Она шла, глядя себе под ноги, ее плечи были опущены. Такой одинокой, такой уязвимой показалась она мне в этот момент. Услышав шум сверху, она подняла голову и, увидев меня, улыбнулась. Но лучше бы Вера плакала – на ее слезы было бы не так больно смотреть, как на эту вымученную, полную горечи улыбку.

И только из-за этой улыбки я пошел за ней. Мои ладони скользили по изрезанным перилам, а глаза были прикованы к Вере.

– Обещай, что ты еще придешь, – бросил я, спускаясь вниз, и мой голос эхом прошелся по всем этажам. – Даже если ты решишь бросить меня, все равно обещай, что придешь хотя бы сказать мне об этом.

– Хорошо, обещаю! – крикнула Вера и, ускорив шаг, выбежала из подъезда.

Когда я вышел на улицу, там уже никого не было. Снег рыхлыми хлопьями падал на землю, было темно, промозгло и холодно.

На следующий день я позвонил Алику. Он сказал, что Вера с ним уже связалась и мне не следует ни о чем волноваться. Я наплел ему какую-то историю и дал отбой. Чуть позже, когда я брал расчет в конторе, сам Андрей Юрьевич поинтересовался, чем вызван мой уход.

– Учебы много, не справляюсь, – ответил я, стараясь не смотреть на него.

Я не испытывал к нему сильной ненависти, как должен был бы, будучи рогоносцем. Возможно, потому что это мы с Верой воспользовались им. Возможно, потому что я до сих пор не мог поверить, будто он способен на изнасилование. Но работать и дальше в его конторе, где все произошло, я уже не мог.