Юсеф эс-Сибаи - Мы не сеем колючек Страница 50

— Уходим? — с сожалением спросил Талаат.

— Да. У меня важное дело.

— В такое время?

— Вот именно…

— Что же ты раньше молчал?

— Только сейчас вспомнил.

Салах забеспокоился — бесплатный ужин и выпивка безнадежно ускользали.

— Что случилось, Хамди?

— Ничего особенного.

— Ты расстроился из-за скандала?

— В таких заведениях это обычное дело! — вмешался Талаат.

— Брось, Хамди, — вновь подхватил Салах, — не обращай внимания. Жертв не было, полиция бездействует. — Он указал на Талаата.

Но Хамди даже не улыбнулся.

— Пропал вечер! — упавшим голосом сказал Салах.

— Почему пропал? — спросил Талаат. — Я остаюсь. Если Хамди нужно, пусть уходит — нам-то что до него?

— Верно, — быстро согласился Салах.

Сейида ни минуты не сомневалась, что им не удастся уговорить Хамди. Так оно и случилось.

— Всего хорошего, — сухо сказал Хамди и пошел к выходу.

На пороге он столкнулся с возвращавшейся Даляль.

— Куда же вы? Разве можно отказываться поужинать и провести вечер с такими хорошенькими девочками? — Она перевела взгляд на остальную компанию. — Почему он уходит?

— Из-за этого недоразумения…

— Ему-то что за дело?

— Вот и мы говорим. А он ни в какую…

— Нельзя так переживать из-за пустяков, — по-матерински пожурила Даляль.

— Он считает себя виновником, — пояснил Салах.

— То есть?! — удивилась Даляль.

— Девушки поссорились из-за него.

— Боже мой! Этому радоваться надо.

— Везет человеку! — шутовски воскликнул Талаат.

— Ну что ж, остается мне самой им заняться! — засмеялась Даляль. — Не уходи, дружок.

Хамди молча обошел ее и скрылся в дверях. Сейида кинулась за ним. Адиля, стоявшая в коридоре, заметила это и крикнула ей вслед:

— Возьми его себе, страдалица! Небось, сохнешь с тех пор, как стирала ему рубашки.

Сейида выскочила на лестничную площадку, Хамди обернулся и с немым укором посмотрел ей прямо в глаза.

— Извини за то, что случилось! — умоляюще сказала Сейида.

— Я бы все равно не остался…

— Мне хотелось как-то отблагодарить тебя, но получилось глупо и отвратительно.

Выражение его глаз напомнило Сейиде тот взгляд, которым он смотрел на нее возле лавки бакалейщика, когда спас от разъяренной толпы.

— Что привело тебя сюда? — ровно и бесстрастно, стараясь не унизить ее, спросил Хамди.

Она горестно вздохнула и опустила голову. Есть вопросы, на которые невозможно ответить. Почему умер твой отец?.. Почему ты меня не любишь?.. Ведь не любила я, кроме тебя, никого на свете. Кто сеет шипы на пути людей, мечтающих о ласковом прикосновении шелковистой травы? Твой вопрос сродни этому, любимый, хотелось сказать Сейиде, но девушка удержалась.

— Такова судьба… — только и сказала она.

Хамди смотрел на нее все тем же внимательным и холодным взглядом, как в тот памятный день, когда она призналась ему в краже сардин и мятных лепешек, и, как тогда, он взял ее руку и спросил:

— Могу ли я чем-нибудь помочь тебе?

Да! Возьми меня отсюда! Спаси от этого безнадежного, пустого существования. Я готова последовать за тобой тут же, не оглядываясь, куда бы ты ни повел, чем бы это ни кончилось!.. — кричало все внутри у Сейиды. Но она не осмелилась даже взглядом попросить Хамди о такой невозможной милости.

— Ну что ж, всего хорошего, Сейида, — проговорил юноша, не дождавшись ответа.

— Можно мне как-нибудь зайти к вам? — несмело попросила она.

— Конечно.

— А что я скажу госпоже?

— Что угодно. Я тебя не видел.

Сейида порывисто шагнула к Хамди и неловко поцеловала его. Почувствовав прикосновение мокрой щеки, юноша погладил руку Сейиды и тихо произнес:

— Если что-нибудь понадобится, я буду рад помочь. Приходи. Наш дом всегда открыт для тебя.

Она благодарно кивнула. Хамди быстро сбежал по лестнице.

Вот и все, Сейида… Теперь оставшиеся миражи растаяли без следа… Впереди унылая, бесконечная пустыня печальных будней, мелочных забот, горьких размышлений…

Глава 34

Сейида продолжала жить в доме Даляль, дававшей ей адреса укромных особняков и холостяцких квартир. Несмотря на разницу в обстановке и характерах хозяев, все эти временные обиталища казались ей чем-то похожими — в их стенах царил дух притворства и неестественности и даже разгул был каким-то надрывным и невеселым. Но так или иначе, это приносило деньги, которые Сейида, помня советы госпожи Фатьмы, старалась вкладывать в драгоценности или хранить в банке. Пришлось научиться выводить свою фамилию, чтобы подписывать денежные документы, мало-помалу Сейида стала разбирать и крупные заголовки в газетах. Умер король, его место занял наследный принц… Пало правительство, сформировано новое… Все эти дела совершенно ее не трогали, словно происходили совсем в другой части земного шара. Что они могут изменить? Нил по-прежнему несет свои воды под пролетами каирских мостов, вершина горы Мукаттам все так же возвышается над городом… Торговец предлагает прохожим стаканы с холодным соком… В котле с кипящим маслом жарится таамия… По сути дела, людям не так уж много нужно от жизни. К сожалению, понимать эту истину они начинают лишь в конце жизненного пути, когда уже поздно что-либо исправить…

Шли дни, счет в банке продолжал расти, главным образом благодаря щедрости Анвара, который привязывался к ней все сильнее. Он уже не мог и дня прожить, чтобы не увидеться с Сейидой.

Хамди не появлялся в доме Даляль. С того самого печального вечера. Иногда наведывались его приятели. От них Сейида узнала, что ее бывший хозяин закончил университет и начал заниматься журналистикой. Работает в газете «Эль-Баляг».

Как-то вечером заявился Аббас, о котором Сейида уже и думать забыла. Она так удивилась его приходу, что даже не смогла этого скрыть. Аббас был доволен: очевидно, его вид произвел впечатление! Долговязую фигуру вертлявого парня облегал шикарный синий костюм, на голове сидела лихо сдвинутая на правую бровь ярко-красная феска, в петлице пиджака красовалась алая гвоздика, на ногах серые гетры и лакированные штиблеты, а в руках — щегольская тросточка.

Даляль представила его с неподдельным почтением:

— Аббас-бей эль-Бараи!

Несмотря на разительные изменения в костюме, Аббас был все тот же, разве только чуть пополнел. Сейида с трудом опомнилась от изумления и любезно приветствовала гостя:

— Добро пожаловать, Аббас-бей.

— Вы, кажется, давно знакомы? — как бы невзначай обронила Даляль.

— Так давно, что и сами не помним! — засмеялся Аббас.

— Ну, тогда тем более вам есть о чем поговорить…

Едва Даляль скрылась за дверью, как Сейида выпалила вопрос, вертевшийся у нее на языке с той самой минуты, как Аббас переступил порог:

— С чего это ты такой шикарный?

— Ты тоже не замарашка! — отозвался Аббас, оглядывая ее дорогое платье.

— Неужто поступил на работу? — с сомнением в голосе спросила Сейида.

— Как же, больно нужно…

— Значит, какие-нибудь удачные махинации?

— Тоже не угадала.

— Может, у тебя появилась богатая покровительница? Мало ли выживших из ума старух!

— Не гадай, не мучься… Расскажи лучше о себе.

— Что обо мне рассказывать? Живу по-прежнему.

— Тебя теперь зовут Наргис-ханум!

— И тебя — Аббас-бей. А что изменилось? — Сейида задумчиво покрутила перстень. Повернутый на мгновение к свету, бриллиант вспыхнул и снова погас. — Ты так и не сказал о причине своего превращения.

— Наследство отца получил.

— Хаджи Бараи умер?! — горестно воскликнула Сейида.

— Так было угодно Аллаху.

— Тебе бы не деньги отца, а его характер, Аббас!

— Тогда бы я не сумел им воспользоваться.

— А типография разве не требует расходов?

— Слава Аллаху, у него оказалась не только эта дурацкая типография. Счет в банке, кое-какая наличность, даже участок земли! Мы об этом даже и не подозревали.

— Как же ты всем этим распорядился?

— Очень просто: купил машину, снял роскошные апартаменты в самом центре, приоделся, гуляю, веселюсь, ни в чем себе не отказываю… Словом, наконец-то зажил как человек!

— А что с типографией? Ты ее не продал?

— Нет, работает полным ходом.

— Кто же за ней смотрит?

— Мастер… Абдель Рахман.

— Я хотела сказать — кто управляющий?

— Где?

— В типографии! — раздраженно воскликнула Сейида. — Ты хоть заглядываешь туда?

— Время от времени, надо же получить прибыль…

— Правильно тебя ребята дразнили — Аббас-лоботряс!

— Нашла что вспомнить… — недовольно сказал новоиспеченный бей.

— Отец наживал, старался, а ты его деньги проматываешь.