Клиффорд Ирвинг - Мистификация Страница 50

Мы застенчиво улыбнулись друг другу, поменяли деньги в кассе, вернулись к игре в кости и купили по маленькой горке фишек. Выпала очередь Дику. Он поставил десять долларов на пасслайн и проиграл.

– Твоя очередь, – пробормотал мой невезучий друг.

– Предпочитаю не связываться со сложными ставками. Я всегда играю на определенное число, – урезонил я его.

Первый пойнт оказался шестеркой. Дик поднял ставку вдвое, и спустя три броска выпали две тройки. Я поставил на кон десятку, мой коллега добавил еще двадцать.

– Давай, парень, – прошептал он. – Здесь становится жарко.

Я взял кости, пару раз встряхнул их и пустил в свободный полет.

– Семерка выиграла, – объявил крупье.

Моим следующим пойнтом стала десятка. Кости все летали и летали, но не было ни пойнта, ни семерки, мы зависли в подвешенном состоянии. Пожилой мужчина, стоящий рядом с Диком, поставил небольшую горку двадцатипятидолларовых фишек на цифру десять. Я подобрал кости, а краем глаза заметил, как Саскинд поставил на ту же десятку пять баксов и сделал двойную ставку. Кости пошли. Две пятерки. Мой друг сияющими глазами посмотрел на меня, воротник его рубашки потемнел от пота. Он воскликнул:

– Да они говорят со мной!

Пожилой мужчина, похоже, тоже уверовал в мою удачу и решил удвоить, поставив все, что выиграл на пасслайн и числа.

– Будет одиннадцать, – прошептал Дик мне на ухо. Слишком поздно, кости уже вырвались из моей руки.

– Выиграл номер одиннадцать, – объявил крупье.

– Черт возьми, слушай меня! – возопил Дик. – Я же чую, они разговаривают со мной.

Спустя семь подач мы вышли из-за стола с подносом, полным двадцатипятидолларовых фишек на сумму две тысячи сто долларов. Принимая во внимание проигрыши, сегодня мы обогатились на тысячу шестьсот. Старик, который играл вместе со мной, постоянно удваивая ставку после каждого выигрыша, забрал с собой в десять раз больше. Он набил карманы своего пиджака фишками и сказал:

– Спасибо, молодые люди, это была хорошая игра, – после чего незамедлительно удалился.

Мы выпили два двойных коньяка, а потом уехали на такси в гостиницу. Когда машина ехала по мосту на остров Парадиз, меня посетило озарение:

– Удвоить. Вот оно. Нам нужно увеличить ставку.

Дик зашел ко мне в комнату и стал наблюдать, как я быстро пишу на почтовой бумаге гостиницы две записки почерком Ховарда. В одной из них он давал "Макгро-Хилл" разрешение опубликовать книгу как автобиографию. Другая была адресована мне. Она гласила:

11.09.71

Клиффорд Ирвинг,

В случае, если соглашение между тобой и «Макгро-Хилл» касательно публикации моей автобиографии не будет достигнуто к 21 сентября 1971 года, я даю тебе разрешение предложить мою автобиографию другому издательству на условиях, которые мы оговорили в письме-соглашении, а также показать им рукопись, находящуюся в твоем распоряжении. Разрешение истекает 30 сентября 1971 года, после чего обе копии рукописи должны быть переданы мне.

Искренне твой,

Ховард Хьюз

– А в чем смысл? – заволновался Дик.

– Смотри. И все поймешь. – Я порылся в своем кожаном портфеле и нашел чековую книжку Хельги Ренаты Хьюз. После трех неудачных попыток я наконец остался доволен чеком на сто тысяч долларов, который выписал "Макгро-Хилл".

– Я понял, – воодушевился мой коллега. – Если они откажутся от оплаты, то ты вручишь им чек. – Тут в его голосе появились нотки тревоги. – А если они его примут? Что останется на счете? Около двух сотен баксов?

– Я покажу им чек, но не отдам. Записка Ховарда дает мне девять дней на поиски другого издательства. За это время мы сможем добавить денег на счет. Возьмем из того, что ты скопил на черный день, немного моих, переведем деньги со счета Эдит в "Меррил Линч" и вот тогда дадим им чек. Это снимет нас с крючка, а рукопись по-прежнему остается в полном нашем распоряжении, и мы спокойно продаем ее или переделываем в роман. Но это произойдет только в том случае, если в "Макгро-Хилл" сидят полные кретины, которые позволят бестселлеру ускользнуть из их рук.

– Не может быть, – заявил Дик. – Таких дураков не существует.

Глава 11

Французские апартаменты

Мы зарегистрировались в гостинице "Элизиум" в воскресенье вечером. Беверли оставила за мной номер – "комнату гейши", – но хватило одного взгляда, чтобы понять: ее затейливое восточное убранство никоим образом не соответствует нашему предприятию. Требовалось что-то более строгое, поэтому я переселился в номер этажом ниже. Этот назывался "французские апартаменты" и был обустроен в манере, более подходящей для деловых встреч. Вдобавок ко всему в нем стояла совершенно необходимая мне кровать просто колоссальных размеров. Впереди нас ждали бессонные ночи, а в таких условиях удобная комната становится жизненной необходимостью. Дик занял соседний номер со смежной дверью, которая запиралась только с моей стороны.

– Не вздумай приходить сюда и выяснять, как идут дела, – предостерег я его. – И не подслушивай. Если кто-нибудь вдруг решит, что это дверь в туалет, ты ткнешься своим любопытным носом прямиком в ширинку Ральфа Грейвза.

Но уже на второе утро, во вторник, именно так все и получилось. Дэйв Мэнесс из "Лайф" пытался куда-нибудь пристроить свою куртку и в поисках подходящего места, разумеется, открыл ту самую дверь. Дик, к счастью, спустился вниз позавтракать, но его большой желтый чемодан зиял внутренностями у противоположной двери. Я оттащил Мэнесса от двери, бормоча какую-то чушь о том, что обязательно попрошу администрацию запереть проход.

– Охрана здесь ни к черту, – раздраженно сказал помощник исполнительного редактора. – Кто угодно может войти сюда через соседнюю дверь и стащить записи.

Беверли позвонила мне в воскресенье ночью, надеясь, что мы, возможно, вместе пообедаем, посидим где-нибудь, а она тем временем хотя бы мельком взглянет на ценную рукопись.

– Я совершенно без сил, – таков был мой ответ. – Лучше составь мне завтра компанию за завтраком, до того как все соберутся.

Она приехала в полдевятого утра. К тому времени я уже вытащил две копии записей, каждую упаковал в коробку, которые приобрел в канцелярском магазине Помпано-Бич. Мы провозились с ними целый час, пока наконец не приехали Ральф Грейвз и Дэйв Мэнесс. Когда мы виделись в прошлый раз в июне, парни лучились дружелюбием. Теперь же они отделались коротким рукопожатием, швырнули куда попало свои пиджаки и потребовали предъявить рукопись. Начало было настолько прохладным, что заставило меня содрогнуться. Я не мог найти причин для подобного обращения, пока три ночи спустя Беверли не объяснила мне ее:

– Это все твой последний звонок из Флориды. Мне в конце концов пришлось сказать Ральфу и Дэй-ву о том, что Хьюз повысил цену. Совершенно естественно, они расценили это как попытку вымогательства и чуть вообще не вышли из игры.

– Получить больше? Ты имеешь в виду, со стороны Хьюза?

– Нет, с твоей стороны. И я оказалась права. Дэйв Мэнесс прочел твое письмо и сказал, что ситуация выглядит очень забавно и ему совсем не нравится то, чем все это попахивает.

– Я ничего не понимаю.

– Он решил, что вся затея смахивает на одну большую мистификацию, – объяснила Беверли.

– Мистификацию? Он прямо так и сказал?

– Да, причем с большой уверенностью. Не забывай, Мэнесс не прочитал ни слова рукописи. Мы только с твоих слов знаем, что в ней якобы девятьсот пятьдесят страниц. Ты постоянно твердил нам, какая грандиозная вещь получится в результате, но никто не был готов поверить тебе на слово. Дэйв подумал, что ты и в самом деле затеваешь какую-то авантюру.

– Это просто ужасно, – сказал я, не покривив душой. – Боже мой! И ты мне ничего не сказала.

– Я пыталась! Ты думаешь, на что я намекала, когда ты звонил из Флориды? Ты хотел, чтобы я все сказала Ральфу и Дэйву, но я ведь была против. Ты настаивал. Они в итоге пришли в ярость и заявили, что ты – мой автор, а не их, и вообще все дело выглядит крайне подозрительно, поэтому они будут очень, очень осторожны с этим текстом.

Мэнесс уселся за большой стол в гостиной, в то время как Грейвз с рукописью устроился в большом кресле для двоих. Они взяли себе одну копию, другую Беверли протянула Роберту Стюарту и Альберту Левенталю, которые приехали сразу после десяти. Я заказал два кофе, курил одну "Галуаз" за другой и пытался читать роман про Тревиса Макги[24]. Не прошло и часа, как я сдался и начал заглядывать Беверли Лу через плечо. Еще до начала читки я сделал несколько невнятное вступление, чтобы объяснить занудность первых частей:

– Хьюз был сначала не очень разговорчивым. Вы поймете, что я имею в виду. Он не привык к такого рода беседам. Во время наших первых встреч...

– Мы сами прочтем, – обрубил Грейвз.