Джонатон Китс - Патология лжи Страница 6

– Что тебе?

– Ничего.

– В чем дело, Дон?

– Да неважно. – Он хмурится. – Ах да, у тебя есть гель для укладки? Волосы, – он показывает на свою белокурую голову, – торчат, как щетина на обувной щетке.

Кэтрин качает головой, прижимая к груди свою плотно набитую сумочку:

– Не дам, пока не вернешь мой крем для рук и подводку для глаз.

Дон Ричардc у всех нас таскает косметику. Если у меня что-то пропадает, я первым делом ищу в его столе.

– А ты у Глории попроси гель. Или у Дэна.

Пока Кэтрин внимательно слушает Рейка, Дон Ричард залезает в ее сумку и вытаскивает расческу.

– …мы столкнулись с реальной проблемой, Глория. Но мы сможем протащить малость наркоты к ней в клинику. Наш репортер проделывал это и раньше с другими музыкантами. Вопрос в том, согласится ли она вмазаться прямо при нем? Теперь, когда она якобы заново родилась…

Я понятия не имею, о чем мы говорим и зачем, и это наводит меня на мысль, что пора бы пообедать.

– Объявляется перерыв, – говорю я.

– Но мы еще не обсудили…

Опять Дэн. Ночная жизнь в Сан-Франциско настолько скучна, что обсуждать его раздел практически невозможно; его ни разу и не обсуждали на моей памяти.

– Перерыв, Дэн, пойди купи себе сэндвич.

Я собираю бумаги. Дэн и Кэтрин ворчат друг на друга, к ним присоединяется Мойра. Мы с Рейком выходим последними. Он идет за мной по коридору. Его лосьон после бритья пахнет пряно, словно пирог с тыквой.

– Дэн ничего не понимает, – пытается он завести разговор.

– Дэн?

– Все эти слухи. Не представляю, как ты это выносишь. Вроде той заметки в «Нэшнл Инкуайрере».

– А что было в «Инкуайрере»?

– На первой полосе. Ты что, в магазин за продуктами не ходишь?

– Заказываю на дом. – Рейк замолкает, я напоминаю: – Так о чем они написали?

– Они фотографии опубликовали. Заявляют, что расчленение произведено в точности по учебнику, за исключением…

– Перелома ключицы. Так бывает, Рейк – люди годами с этим живут, даже не замечая перелома.

– Гм, нет… За исключением того, что сердце было вырвано и частично обкусано.

– Какая гадость. Скажи честно, я похожа на каннибала? – Я откидываю волосы с лица.

Но Рейк не улыбается. Он уставился на меня, точно у меня пятно на блузке. Или нож в руке.

– Перелома ключицы?

7

Я просматриваю груду почты, поднимаясь по лестнице и нащупывая ступеньки носками туфель. Обширной переписки я не веду, но в этот раз получила огромное количество рождественских открыток в больших красных конвертах. По большей части – от бывших бойфрендов, некоторые теперь живут за границей, пишут они одинаковую чепуху, интерес представляют только иностранные марки: Жаль, что тебя здесь нет. Правда ли то, что о тебе писали в «Экономисте» на прошлой неделе? Я всегда знал, что ты способна убить.

Войдя в квартиру, я швырнула портфель и налила себе вина. Невыдержанное «шардоннэ» отдает старыми тряпками. Подарок Пи-Джея, не помню уж по какому поводу.

Расстегнутое пальто соскальзывает на пол. Я добрела до кухни, раздраженно порылась в шкафах, изучила содержимое полок, поставила чайник.

Расставила открытки на холодильнике в алфавитном порядке, по фамилии отправителя, а потом выбросила поздравления от тех, кто, как я считаю, меня больше не любит. Завтра сочельник. Вся планета уже на каникулах: журнал закрыт на уик-энд, агенты Броди и Эммет проводят праздники дома, помогая своим мамочкам толочь картошку и готовить жаркое. Я устала. Приготовление чая отняло у меня последние силы.

Со мной такое иногда бывает, последнее время все чаще. Я привыкла сидеть дома. Я привыкла не отвечать на телефон и звонки в дверь. Поутру я вру звонившим, что развлекалась в городе. Я не рассказываю им о сотнях прочитанных книг, страницы придавлены солонкой и мельницей для перца, испачканы пастой и кьянти. Не очень-то здорово быть женщиной и редактором, образование не так уж много значит.

Никто никогда не посвящал меня в тонкости феминизма, поэтому меня восхищают другие женщины: привычка формулировать каждый ответ так, точно это потенциальный вопрос, каждый вопрос – точно это потенциальное оскорбление, а каждый выпад – точно это потенциальное оправдание. Люди не желают играть со мной, потому что знают: я стремлюсь победить любой ценой, а это против правил, и лишь когда я ловчу, это всех устраивает, и мне удается людей к себе располагать. Меня восхищают женщины, но лишь мужчинам я проигрываю по всем пунктам. Если бы у меня были какие-то принципы… Но у меня нет четких принципов, у меня есть только я, а знаю я только свои сиюминутные желания – маленькое черное платье и должность главного редактора. Я не боюсь добиваться своих целей. Меня повсюду цитируют: вот что означает быть женщиной, подозреваемой в убийстве. Мои высказывания и фотографии напоминают мне о том, что я – особенная. Для Эмили и Дейрдре это просто забава. Для ФБР это улики. Для папочки – извращенная форма, которую принимает моя аморальность. А для меня, возможно, – начало новой жизни.

Сегодня я готовлю капеллини в песто. Еще только девять вечера. Я слышу, как звонит телефон. Папочка пытается дозвониться. Он не может подождать до завтрашнего вечера. Оставляет сообщение. Просит с ним встретиться. Когда паста закипает, я открываю холодильник – тесное пространство, забитое алкоголем и моей любимой едой: козий сыр, корнишоны, мараскины. В морозилке – водка и лед. Дейрдре недавно принесла мне пинту замороженного кофейно-сливоч-ного йогурта, мы его еще не пробовали. Я достаю его с полки, приподнимаю крышку, ковыряюсь ложкой.

Выключаю плиту, паста лишь наполовину сварилась, какое расточительство.

Валяюсь на кровати, зачерпывая ложкой замороженный йогурт и отправляю его в рот. Открываю книгу: я решила перечитать «Преступление и наказание», поскольку все вокруг твердят, что я должна почерпнуть оттуда что-то для себя.

Я так и не разделась. Притаскиваю бутылку «шардоннэ». Простыни подо мной нагреваются, в блузке и чулках становится жарко.

II. Препарирование колена

Опустите вертикальный разрез вдоль средней линии задней поверхности бедра от нижней ягодичной складки до точки, находящейся на 3 дюйма ниже тыльной стороны коленного сустава, где соедините его с поперечным надрезом, выполненным в направлении от внутренней стороны ноги к наружной. Второй поперечный разрез сделайте между нижней и средней третями бедра.

1

В этом году Стюарты разливают рождественский эль из гигантской праздничной чаши для пунша в зеленые вычурные стеклянные кубки. На папочке костюм от «Армани», на мне – от «Валентино». Люди говорят нам комплименты: дескать, мы прекрасно смотримся в паре.

Сочельник у Стюартов – в духе романтических фицджеральдовских представлений о роскоши. На мистере Стюарте бархатный смокинг винно-красного цвета, лацканы широкие, как диапазон колебаний настроения Зельды,[8] а на миссис Стюарт наверчено что-то похожее на занавески из гостиной. Стюарты живут в Сан-Франциско, на Бродвее. Их дом – не больше других в округе, но почему-то выглядит солиднее. Как большинство заслуживающих упоминания домов в Сан-Франциско, он был построен сразу после землетрясения.[9] Уже третье поколение Стюартов живет в Сан-Франциско.

– Вы, должно быть, Глория Грин. – Папочка ушел наполнять мой кубок, а рядом возник Брайан Эдвард Рид-Арнольд. Брайан – один из бесконечной вереницы стюартовских племянников, лет двадцати пяти, привлекателен, в стиле мальчиков из яхт-клуба. Один из тех людей, с которыми легко говорить и о которых столь же легко забываешь.

– Я читал о вас все.

– Мы не знакомы.

– Вы прекрасны.

– Да-да. Спасибо.

– Я занимаюсь слиянием предприятий.

– Что-то в духе восьмидесятых? – Я посмеиваюсь над ним. – И как, слили что-нибудь интересненькое в последнее время?

– Работал с «Алгонкином»… – Конечно же, «Алгонкин», один из самых легендарных журналов в стране, а может, и в мире, известный своими рассказами на двадцать пять тысяч знаков о поэзии, ботанике и цинке. Десятки лет был убыточным.

– Арт Рейнголд купил его больше трех лет назад. Вы ведь в курсе?

– Я не так давно в издательском бизнесе… Они уже набрали редакторов для «Алгонкина»? Арт должен нанять меня, серьезно.

– Интеллектуальная элита и преступный элемент?

– Преступный элемент?

– Я думал, вы обещали исповедаться. Если пресса правильно все представила.

– Они все переврали нахрен. «Ньюсуик» вырезал всю иронию.

– В новостях сказали, что арест неминуем. Вы здесь прячетесь?

– Прячусь? Все знают, что мне нечего скрывать, и я не собираюсь прятаться. Я – знаменитость.

Папочка, заметив, что я начинаю раздражатся, подошел и обнял меня за талию. Я представляю его Брайану – улыбающегося, обворожительного.