Путешествие на Запад. Том 4 - У. Чэнъэнь Страница 46

     И не ведала сроду

Ни добра, ни любви,

     Хоть была на вершине Линшань,

Но наелась там воску, цветов

     И душистого меду,

И низвергла с небес ее

     Будды могучая длань.

Но назвал ее дочерью

     Царь То-та Ли, что над нами

В небесах, и сестрою Наследника

     Стала она.

То не птица Цзинвэй50,

     Что моря завалила камнями,

Не Ао – черепаха,

     Что выдержать горы должна.

Не страшны ей драконы – мечи

     Колдуна Лэй Хуаня;51

Преградить ей дорогу не в силах

     Янцзы или Хань;

Не грозит ей погибелью

     Нож знаменитый Люй-цяня,

Что пред нею вершина Хэншань

     Или горы Тайшань!

А захочет она

     Обернуться к нам ликом девичьим,

И цветок и луну

     Затмевает ее красота.

Кто помыслит тогда,

     Что под этим чудесным обличьем

Морда мерзкой лисицы таится

     Иль образ крота?

Обладая великими чарами, оборотень сразу же вооружился двумя обоюдоострыми мечами и принял бой. Раздался громкий звон скрестившегося оружия: «дин-дин – дан-дан». Оборотень ловко отражал удары Сунь У-куна: укрываясь слева, нападал справа, делал выпады вправо и отступал влево. Сунь У-кун хоть и был сильнее, но не мог сразить врага. И вот опять поднялся сильный северный ветер, и ущербная луна померкла. Посмотрели бы вы, как они сражались! Ну и хорош был бой!

Вот послушайте:

Дунул ветер, взвились вихри,

     Вся страна пришла в смятенье.

Звезды яркие затмились,

     Еле виден свет луны.

Но в обширном храме Будды

     Тишина и запустенье,

И других божеств молельни

     Все безмолвием полны.

А в саду, в тени деревьев,

     Грохот слышен, звон и крики.

Сунь У-кун, боец великий,

     Небом признанный мудрец,

И красавица колдунья,

     Оборотень многоликий,

     Состязаясь в грозных чарах,

В бой вступили наконец.

Сердце девы, словно птица,

     Выскочить на волю хочет,

Прочит смелому монаху

     Смерть от острого меча.

Но и сердце Сунь У-куна

     Грозной яростыр клокочет,

И красавицу колдунью

     Бьет он посохом сплеча.

Как у злобной чаровницы

     Два меча летают ловко!

Дьяволица, а не дева!

     Образ демонский, как встарь!

Но, чтоб посохом сражаться,

     Тоже ведь нужна сноровка,

И в проворстве Махарачже52

     Равен обезьяний Царь!

Посох с грохотом летает,

     Раздается гул удара;

Словно молнии, порхают

     Два меча в густой пыли.

Или уточек влюбленных

     В храме разлучилась пара?

Иль красавицу в чертогах

     Хитрой сетью оплели?

Здесь рыдают обезьяны,

     Слыша гром и гул сраженья.

Там испуганные гуси

     Всполошились и кричат.

Восемнадцати архатов

     Дух исполнен восхищенья.

Тридцать два небесных свода

     В изумлении молчат.

Сунь У-кун разил без промаха. Дева-оборотень поняла, что ей не устоять против рассвирепевшего противника. Она нахмурилась, и ей сразу же пришел на ум прекрасный замысел. Сжавшись всем телом, она вдруг кинулась бежать от Сунь У-куна.

– Стой, негодница! Куда? – закричал Великий Мудрец, предвкушая победу. – Сдавайся живей.

Но дева-оборотень, не обращая внимания на грозные крики, бежала без оглядки. Когда Сунь У-кун почти догнал ее, она скинула цветной башмачок с левой ноги, дунула на него своим волшебным дыханием, прочла какое-то заклинание и воскликнула: «Изменись!» Башмачок тотчас же превратился в точную копию девы-оборотня, с двумя мечами в руках. Сама же она вдруг стала невидимой и унеслась прочь, став легким ветерком.

Видно, зловещая звезда взошла над несчастным Танским монахом. Дева-оборотень ворвалась в келью настоятеля, схватила Сюань-цзана и умчалась с ним в заоблачные высоты. Не успел он и глазом моргнуть, как дева-оборотень доставила его на гору под названием Провал в пустоту и привела в Бездонную пещеру. Там она приказала слугам приготовить свадебный пир. Но об этом мы рассказывать пока не будем.

Тем временем Сунь У-кун, пылая жгучей ненавистью, сражался с мнимой девой-оборотнем. Вот он изловчился и одним ударом свалил ее наземь… увы! оказалось, что это был всего лишь цветной башмачок. Сунь У-кун понял, что дева-оборотень провела его, и стремглав полетел к своему наставнику. Но его уже и след простыл! Чжу Ба-цзе и Ша-сэн лопотали что-то несвязное, но Сунь У-кун не стал их слушать. Задыхаясь от гнева, распиравшего ему грудь, он подхватил свой посох и начал бить, что было силы, приговаривая:

– Убью вас! Убью!

Чжу Ба-цзе заметался, ища спасения. Зато Ша-сэн показал себя достойным полководцем-стратегом с горы Линшань! Он решил укротить Сунь У-куна мягкостью и покорностью. Приблизившись к нему, Ша-сэн опустился на колени.

– Брат, – сказал он с невозмутимым спокойствием, – я все понял! Ты хочешь прикончить нас обоих, решил не спасать наставника и думаешь вернуться в свои прежние владения.

– Вот убью вас и пойду выручать наставника один! – запальчиво крикнул в ответ Сунь У-кун.

Ша-сэн рассмеялся.

– Что ты говоришь, братец! – продолжал он. – Ведь без нас тебе никак не обойтись. «Из одной шелковинки нитку не скрутишь, одной ладонью не захлопаешь!» Кто будет сторожить тебе поклажу и смотреть за конем? Лучше нам жить в дружбе, как жили Гуань Чжун и Бао Шу-я53, нежели враждовать словно Сунь Бинь с Пан Цзюанем54. Еще в давние времена люди сложили такую пословицу: «На тигра иди с родным братом, а помогать в бою зови отца с сыном!» Прошу тебя, братец, не убивай нас! Как только рассветет, мы отправимся с тобой на розыски нашего наставника и не пощадим сил своих, чтобы спасти его.

Великий Мудрец не только владел волшебством, он был к тому же весьма рассудительным и знал, как и когда надо действовать. Глядя, как смиренно просит Ша-сэн о пощаде, Сунь У-кун проникся жалостью к нему.

– Хватит вам стоять на коленях! Подымайтесь на ноги, – произнес примирительным тоном Сунь У-кун, злость у него прошла, – зато завтра все силы положите на то, чтобы отыскать нашего учителя!

– Я все возьму на себя! – растроганно воскликнул Чжу Ба-цзе, поняв, что Сунь У-кун решил пощадить их.

Остаток ночи ни один из учеников не мог уснуть.