Желтые обои, Женландия и другие истории - Шарлотта Перкинс Гилман Страница 48

У нас имеется хорошо аргументированный постулат, что лучше всего жениться и выходить замуж «в своем кругу», и небезосновательные подозрения касательно смешанных браков, которые упорно продолжают жить якобы в интересах социального прогресса, а не в интересах «заинтересованных сторон».

Но никакие межнациональные, расовые, кастовые или религиозные различия не могли сравниться с трудностями, возникшими в отношениях между нами, тремя современными американцами и тремя уроженками Женландии.

Было бы очень правильно сказать, что нам стоило все откровенно обговорить заранее. Мы были откровенны. Мы обсуждали — по крайней мере я и Элладор — перспективы Великого События и считали, что перед нами лежит открытая широкая дорога. Но существуют вещи, которые люди воспринимают как должное, считают их взаимоприемлемыми, и на эти понятия обе стороны могут многократно ссылаться, не подразумевая одних и тех же вещей.

Различия в образовательном уровне средних мужчины и женщины довольно велики, однако в возникающих трудностях в большинстве случаев виноват не мужчина: он обычно придерживается собственных взглядов на все. Женщина могла вообразить, что в семейной жизни все будет по-иному, но то, что она себе представляла, чего не знала или желала, не имело особого значения.

Теперь я ясно себе все представляю и могу спокойно об этом говорить, когда пишу эти строки по прошествии долгих лет, полных самообразования и духовного развития, но в то время нам всем пришлось очень нелегко. Особенно Терри. Бедный Терри! Понимаете, в любом другом воображаемом браке между представителями народов Земли за женщиной стоят исторические традиции вступления в брак. И неважно, к какой расе она относится — к негроидной, американоидной, монголоидной или европеоидной — образованна она или невежественна, покладиста или строптива. Традиции относят женщину к мужчине. Он продолжает заниматься своим делом, а она подстраивается под него. Даже в вопросе государственной принадлежности благодаря странным фокусам место рождения признается второстепенным, и женщина автоматически обретает то же гражданство, что и ее муж.

И вот мы, трое чужаков, оказались в стране женщин. Площадь ее была невелика, и внешние различия не настолько бросались в глаза, чтобы удивить нас. Мы еще не уловили разницу в коллективном мышлении их народа и нашего.

Во-первых, они две тысячи лет подряд жили в «чистоте» и изоляции. В то время как у нас долгое время развивались взаимосвязанные философские и общественные течения наряду с многочисленными и зачастую непримиримыми противоречиями, этот народ раз и навсегда договорился об основополагающих жизненных принципах, и не только пришел к согласию, но и воплощал эти принципы в жизнь на протяжении более чем шестидесяти поколений.

Одного мы не поняли и не приняли во внимание. Когда в разговорах до свадебных церемоний одна из этих дивных девушек говорила: «Мы понимаем это так-то и так-то» или «Мы считаем истинным то-то и то-то», то мы, мужчины, с нашей глубоко укоренившейся уверенностью в силе любви и с терпимым и покладистым отношением к чужим убеждениям и принципам, наивно полагали, что сможем убедить их в обратном. То, что мы воображали себе до свадьбы, значило не больше, чем то, что воображает себе невинная юная девушка. В реальности все оказалось по-иному.

Не то чтобы они нас не любили. Любили, любили горячо и крепко. Но вот опять — под «любовью» мы и они подразумевали совершенно разные понятия.

Возможно, несколько цинично говорить «мы» и «они», словно мы не являлись отдельными парами каждая со своими радостями и горестями, но наше положение чужаков постоянно влекло нас друг к другу. Все пережитое, весь наш необычный опыт еще больше укрепили дружбу, сплотили нас гораздо теснее, чем это могло произойти в веселой и непринужденной жизни среди соотечественников. К тому же как мужчины, за которыми стояли более чем двухтысячелетние патриархальные традиции, мы сплоченно, негромко, но твердо противостояли куда большему числу представительниц женского начала.

Думаю, что могу четко обозначить точки наших расхождений, не слишком болезненно их заостряя. Наиболее бросающиеся в глаза разногласия возникли по вопросу «дома» и хозяйственных обязанностей, которые мы интуитивно и в силу своего образования по определению относили к женской сфере деятельности.

Дабы наглядно проиллюстрировать, какое сильное разочарование постигло нас в этом отношении, приведу два примера — один из «высших» сфер, другой из «низших».

Касательно «низших», представьте себе самца-муравья из мира, где муравьи живут парами. Он пытается завести совместное хозяйство с самкой муравья из высокоразвитого муравейника. Эта самка может относиться к нему с глубокой личной привязанностью, однако ее взгляды на продолжение рода и ведение хозяйства будут сильно отличаться от его воззрений. Конечно же, будь она одинокой самкой в краю спаривающихся муравьев, он бы добился своего, но будь он одиноким самцом в их муравейнике…

Касательно «высших», представьте себе преданного и пылкого мужчину, пытающегося завести совместное хозяйство с ангелицей, настоящей ангелицей с нимбом, крыльями и арфой, привыкшей исполнять Служение Господне по всему межзвездному пространству. Она может любить мужчину так крепко и горячо, что он не в силах равным образом ответить на ее любовь или даже оценить ее привязанность, но ее взгляды на служение и долг будут сильно отличаться от его воззрений. Конечно, будь она одиноким ангелом в краю людском, он бы добился своего, но будь он одиноким мужчиной среди ангелов…

Терри, пребывая в наихудшем настроении и в приступе черной ярости, в чем я, как мужчина, должен ему посочувствовать, предпочел пример с муравьем. Чуть позже я подробнее остановлюсь на его тревогах и бедах. Терри пришлось нелегко.

Джефф… Ну, Джефф всегда был немного не от мира сего! Он из тех, кто в далеком прошлом стал бы благонравным священником. Он сразу принял пример с ангелом, проглотил его целиком и пытался чуть ли не силой навязать нам свои выводы — с различным успехом. Он так боготворил Селис, и не только ее, но все, что она представляла, что проникся глубочайшей убежденностью в сверхъестественном превосходстве этой страны и ее обитательниц. Поэтому он покорился неизбежному, как… Не могу сказать «как мужчина» — скорее всего как будто бы он перестал быть мужчиной.

Не поймите меня превратно. Старина Джефф не был тряпкой или неженкой. Это был сильный, храбрый и деятельный