Бхагаван Раджниш - Внутренние война и мир Страница 51

И самое интересное в том, что люди никогда не видят пустоту, мы воспринимаем только наполнение. В комнате мы видим то, что наполняет ее, но не пустоту. Войдя в комнату, вы видите в ней только вещи. Вы не замечаете то, что всегда было в ней. С одной стороны, вы не видите, а с другой стороны, сама пустота невидима. Даже если человек заметит пустоту, то только по отношению к наполнению.

Например, вот стул. Вы видите пустое пространство вокруг него. Вы можете заметить, что пустое пространство окружает стул со всех сторон, но вам никогда не покажется, что стул стоит посреди пустого пространства. Но в действительности именно стул стоит посреди пустоты. Стул можно убрать, но не пустоту. Ее можно наполнить, но от нее нельзя избавиться.

Вы можете убрать стул из комнаты, потому что он не является частью бытия этого помещения. Но удалить пустоту из комнаты невозможно. Самое большее, на что способен человек, — подавить пустоту в комнате, наполнив ее вещами. Если убрать все из комнаты, вы скажете: «В ней ничего нет». Вы будете видеть только стены. Но если удалить стены, вы скажете: «Здесь больше нет комнаты».

Но стены не являются комнатой. Пустое пространство внутри четырех стен — вот, что называется комнатой. Очень удачным является слово «помещение», оно значит «то, что вмещает», место, пространство. Само слова «помещение» несет в себе значение пустого пространства. Но люди не способны видеть пустое пространство. У нас нет даже общей идеи о пустом пространстве, поскольку мы не можем его себе представить. В сущности, вокруг человека всегда столько незаполненного пространства, что ему нет необходимости видеть его.

Пространство похоже на безбрежное небо, оно простерто в бесконечности. Пустое пространство не имеет границ и пределов, начала или конца.

Запомните, все, что является пустотой, не может ни начаться, ни закончиться. Только наполнение, порожденное вещами, имеет начало и конец; пустота безгранична. Что можно назвать началом или концом разлитой в комнате пустоты? Да, у стен есть границы, у находящихся в комнате вещей — начало и конец, но у пространства нет пределов. Под словом «небо» мы понимаем нечто безграничное. То бесконечное пространство, которое вы видите вокруг, и является истиной, реальностью. А в пределах этой бесконечности все феномены, все созданное, все неустойчивое есть неправда, нереальное.

Дерево появляется из земли, и через некоторое время пустое пространство заполняется зеленью. Распускаются цветы, ненадолго пространство наполняется их благоуханием. Затем цветы увядают, листья опадают, а пустое пространство остается там, где оно и было. По существу, даже когда дерево цвело и его украшали листья, все это не имело значения для пустоты. Ничто не влияло на нее.

Вещи возникают и уничтожаются. Все созданное и уничтоженное обладает грубой видимой природой. Все несозданное и неуничтожимое является тонким, непостижимым и невидимым. Даже слово «тонкий» не подходит для несотворенного, но Кришна вынужден использовать именно его. Оно не дает адекватного понимания, но ничего нельзя поделать — другого выбора нет.

В действительности, когда люди говорят «тонкий», они все равно имеют в виду часть чего-то грубого. Когда мы говорим «маленький», мы подразумеваем часть большей вещи. Даже сказав «очень тонкий», человек имеет в виду «намного менее грубый». В нашем языке понятие «тонкого» связан с грубым, материальным. Даже если мы скажем «меньше мельчайшего», эти слова все равно будут соотноситься с грубым, с материей. Человеческий язык построен на дуализме, он состоит из пар.

Но когда Кришна говорит «тонкий, неуничтожимый», он не имеет в виду ничего грубого. Кришна называет «тонким, неуничтожимым» все то, что чуждо природе грубого. Даже Кришна беспомощен в нашем языке нет слова, которое бы это описывало. Ближе всего по смыслу, но совершенно некорректно, данную мысль выражает слово «тонкий». Ее нельзя высказать в языке, поэтому нам приходится придумывать какое-то имя.

Слова создают трудность. Даже если мы найдем полный антоним какому-нибудь выражению, между ними все равно найдется что-то общее. Например, если мы скажем: «Это безгранично», то в слове «безгранично» все равно будет содержаться «граница».

И еще, интересно то, что в слове «граница» нет значения безграничности, тогда как слово «безграничный» несет в себе смысл ограничения. Вне зависимости от того, насколько огромной мы можем представить себе «безграничность», в нашем уме все равно возникнет образ пространства с очень и очень отдаленной границей. Человек способен лишь очень далеко отодвинуть пределы. Саму безграничность невозможно помыслить. Наш ум не может постичь «неограниченное».

Когда мы говорим: «Комната пуста», в своем мышлении мы подразумеваем, что комната наполнена пустотой. Следовательно, люди относятся к пустоте, как к вещи, к предмету. Мы говорим, «полная пустоты» или «заполненная пустотой», как будто пустота является вещью, тогда как, в действительности, пустота значит пространство, где ничего нет. Даже когда человек говорит: «Ничего нет», он все равно употребляет ничего как вещь. Слово «ничего» состоит из двух слов — «нет» и «что». Говоря «ничего», вы неизбежно привносите что. Мы не способны думать безотносительно к вещам, материи.

Поэтому относитесь к употреблению Кришной слова «тонкий» как к проявлению беспомощности человека. Кришна не подразумевает под «тонким» ничего грубого и материального, он не имеет в виде даже малейшей части чего-то грубого. «Тонкий» просто значит «негрубый», не имеющий ничего общего с грубым, с материальным.

А что такое «грубое»? Грубое можно увидеть, до него можно дотронуться, его можно услышать — в сущности, все, что воспринимают наши чувства, следует называть грубым.

Вы также не должны думать, что если завтра люди построят мощный телескоп или микроскоп, то этот прибор сможет уловить некую вещь, которую можно будет назвать «тонкой». Нет. Все, что можно уловить чувствами, является грубым. Телескоп способен лишь расширить возможности зрения, он больше ни для чего не предназначен. С его помощью ваши глаза просто становятся сильнее. Но вне зависимости от того, насколько совершенным будет инструмент, все, что он сможет зафиксировать, будет только грубым. Все инструменты и механизмы способны лишь усилить наши чувства; они дополняют их.

Например, когда человек смотрит сквозь очки, он видит то, что раньше не мог видеть, но это не значит, что он воспринимает нечто «тонкое». Сейчас ученые могут видеть вещи, находящиеся очень, очень далеко, но все эти объекты все равно являются грубыми.

Грубым будет все то, что мы сможем увидеть, услышать или почувствовать, все, что способны уловить наши чувства. «Тонкое» никогда не было, не может быть и не будет доступно нам в ощущениях. В действительности, даже мышление не способно уловить «тонкое».

Еще вчера атом считался тончайшей вещью. Сейчас даже атом расщеплен на электроны, нейтроны и протоны. Теперь ученые называют их мельчайшими и тончайшими частицами просто потому, что они не доступны никакому наблюдению. Об их существовании можно лишь догадываться или строить теории. Но даже то, что есть только в теории, не является тонким, поскольку способность к теоретизированию является частью человеческого мышления.

Следовательно, частица, названная учеными «электроном», также не является тем «тонким, неуничтожимым», которое имел в виду Кришна. Даже за пределами электрона... В сущности, если говорить более точно, тонким можно считать то, что всегда, как бы далеко и глубоко мы не проникли, существует за гранью, всегда останется за гранью, всегда будет трансцендентным.

Существование за гранью является его главной характеристикой: то, что никогда не удается уловить, то, что всегда остается — и останется, — по ту сторону.

Необходимо глубже разобраться в этом. У нас есть два слова: «неизвестное» и «непознаваемое». Обычно, когда человек пытается понять, что есть «тонкое», он относится к нему, как к неизвестному. Но это — ошибка. Употребляя слово «тонкий», Кришна не имеет в виду, что неизвестное сейчас когда-либо будет познано. Это — не тонкое. То, что можно познать за какое-то время, пусть даже и за бесконечность, не является тонким. Только грубое, материальное может быть познано. Сейчас оно непонятно или неизвестно, но уже завтра люди смогут его постичь, — а если не завтра, то когда-нибудь еще. Но все, что может быть познано, грубо.

По-настоящему непостижимо лишь то, что никогда не будет узнано, то, что навеки останется неизвестным. «Тонкое» просто-напросто невозможно познать. Следовательно, никакие, даже самые лучшие инструменты не помогут нам постичь «тонкое».

Люди приходят и спрашивают меня: «Сможет ли наука когда-нибудь постигнуть божественное?»