Ф. Илин - Сказания о славном мичмане Егоркине Страница 23

Поздоровались, представились друг другу.

– Григорий Поликарпович! – суховато представился хозяин «острова сокровищ». Еще бы, не просто какой-то кладовщик, а помощник по хранению продукции и запасов. Один статус его обязывал! Поэтому он снисходительно кивнул, узнав собственный статус мичманов.

Но уважительно высказался о флоте, и о нашей роли в их успешной работе. Естественно, как часто бывает, он тоже прослужил три года на флоте, где-то на ТОФе, на атомных лодках. Главное, окунаться в море, а потом – уже не оторвешь!

Хозяин каюты выставил настоящую хрустальную посуду, а уж на закуску он явно не поскупился…

(«Еще бы! При таких-то возможностях» – завистливо подумал Петрюк). Даже выпивку выставил в красивых бутылках. Человек сенбя уважал, явно гордился своим статусом, и решил дать его прочувствовать мичманам военного флота. Наше «шило» рядом смотрелось бы совсем нелепо… Однако Паша Петрюк, нисколько не комплексуя, все же достал свою бутылку, вопросительно глянул на хозяина. Тот согласно кивнул, наполнили рюмочки.

Григорий Поликарпович провозгласил тост, мы чокнулись, и тут же по всей каюте пошел красивый мелодичный звон хрусталя) и мы дружно выпили. Хозяин даже и не подумал разбавлять, и с явным удовольствием крякнул. Закусили.

– Что это, Павел Анатольевич, твой друг как будто не в себе? – участливо спросил радушный хозяин.

– Да, – ответил Петрюк, – понимаешь, наткнулись мы тут у вас в коридоре на нижних палубах на русалок… очень уж легко одетых, так моего друга того… контузило сразу на верхнюю и нижнюю головки, и вот уже полчаса в себя придти не может!

– Всего-то полчаса?! – снисходительно хмыкнул хозяин. – Да тут, бывало-ча, люди на недели пропадают, а может, кто и с концами сгинул, кто ведает? – пошутил он.

– Прямо с концом? – делано ужаснулся мой друг.

– Ага, тут недавно с одного военного корабля офицер был, радиоинженер, РЛС навигационную нам чинил на взаимовыгодных условиях. Так вот, представляешь, его потом два дня по всему судну искали! А что, неудивительно, русалок там – около сотни, уж чего они и как с ним делали – не делали, не ведаю, но когда появился на’ люди – был бледный и весь бестелесно-воздушный, как тень отца Гамлета. Но довольны-и-и-й (протянул он, чтобы показать – насколько доволен был офицер) – просто как мой персидский кот после недельного побега с дачи. Короче, как сказал наш местный поэт:

Был как медведь силен ты,Как олень красив ты,Но укатали горкуНаши бурки-сивки!

– Вот, лучше не скажешь – похвастался Али-Баба, и продолжал: – А ты представляешь, его командир даже и не наказал – сочли его, при здравом рассуждении, пострадавшим, честно!

– Ага, вернувшимся из плена! – съязвил Егоркин, где-то в глубине души отчаянно завидуя тому офицеру.

– У нас у самих-то с этим строго, прямо как в приличном монастыре, что ты!

Тут мичмана недоверчиво зафыркали.

– Да точно, говорю! – сделал обиженный вид Григорий Поликарпович, – только наши гости иногда нарываются, а «аборигены» – ни-ни!!! Капитан наш против этого заветное слово знает – хмыкнул хозяин каюты.

– А какое? – живо заинтересовался Петрюк.

«Сразу спишу с судна к чертовой матери»! Ага, именно такое слово. Да! Так что, твой Егоркин легко отделался, к сожалению! – пошутил хозяин.

Хоть на выпивку Григорий Поликарпович и оказался покрепче всех прежних «клиентов», но результат был все-таки достигнут. Вот это отняло у Петрюка и Палыча значительные силы и время. Да и прижимист Али-Баба был не в пример белорусам, одному еврею, и даже – украинцам. Однако, собеседникам удалось понравиться друг другу, каждому приятны и уважение, и внимание, и похвалы. Поэтому мичмана, в конце концов, все-таки получили заветный «Сезам» и вовсю порезвились в его закромах. В баркас последовали и крупы, рыбные консервы, и настоящее оливковое масло, и деликатесный тунец, и туши-бревна редкой и вкуснейшей рыбы-капитана.

Тетушкин, находившийся в это время на ходовом посту, услышал истошный вопль старпома плавбазы по каналу УКВ:

– На «Бугеле»! Заберите своего представителя! Нам больше нечего вам дать! А если и дадим, так пойдет ваш «маленький» как миленький на дно, на радость всем рыбам и крабам, таким же жадным, как ваш представитель!

Борис Александрович понимающе покачал головой, и передал командиру барказа приказ на возвращение, тем более, что ветер заметно посвежел.

Егоркин с Петрюком выбрались, наконец, из недр пропахшего рыбьим жиром гиганта прямо к трапу, у которого их барказ уже прилично покачивался.

– Да, – вслух протянул Петрюк, оглядывая непривычно низкую осадку суденышка. Офицер, сидевший у штурвала, также заметно беспокоился.

– Кто умеет молиться? – поинтересовался, между прочим, Петрюк у команды, рассевшейся в барказе, прямо поверх мешков и коробок. Сказал он это совершенно без улыбки на лице.

– А по-мусульмански можно? – спросил в ответ один из матросов.

– Конечно, даже языческая молитва сейчас вполне подойдет! – на полном серьёзе ответил Александр Павлович – Тут, брат, море! И никакой небесный покровитель просто не может быть лишним! Кто в море не ходил – тот искренне Богу не молился!

Действительно, по пути волны несколько раз заливали через борта, и зло плескались, и шипели, угрожающе раскачивали утлое суденышко.

Через некоторое время действительно просевший почти по самый планширь барказ лихо ткнулся к борту корабля и начал разгрузка.

Тётушкин и помощник с интересом наблюдали за процессом. Трофеи были огромны и поражали воображение!

Командир покинул своих гостей, которые уже вполне освоились, избавились от галстуков и расстегнули верхние пуговицы, ослабили ремни. Заслышав шум возни на палубе, он вышел встречать посланцев. Ловко выскочив из тамбура на торпедную площадку, он присоединился к офицерам на шкафуте.

Петрюк и Егоркин гордо стояли у надстройки, изо всех сил притворяясь трезвыми и заботливо поддерживая друг друга. Стояли они по стойке «смирно», но треугольником. Как известно, треугольник – самая устойчивая конструкция. Палуба заметно покачивалась под ногами. Ветер пел в вантах, волны шумели, жадно облизывая борта. А Петрюк недовольно возмущался:

– Смотри-ка, вроде и выпили-то всего нечего, а – качает!

– Да ты что, это же шторм начинается!

– Какой там шторм! Говорю же тебе, балбесу, – это меня качает! А все ты – «давай по бакальчику шампанского, давно не нюхали». Вот и дали, вот и понюхали!

Тут они заметили в сумраке дежурного освещения своего командира:

– Патрон! – проревел Паша Петрюк, немного панибратствуя, самую чуточку. Одной рукой он протягивал наполовину опустевшую бутылку спирта, а другую прикладывая к пилотке.

– Приказ выполнен точно и в срок, материальное обеспечение частично уцелело! Это сдача! Доложил старшина команды снабжения старший мичман Петрюк!

Сторона треугольника по имени Егоркин, ел глазами начальство и тоже держал ладонью пилотку.

– Вольно! – хмыкнул командир, и обратился к Тетушкину: – Борис Александрович, считайте их состояние за производственный травматизм и определите на отдых. Груз закрыть и опечатать, Петрюк придет в боеготовое состояние – сам разберется – кому, чего и сколько!

Тем временем радио заблажило на весь ходовой пост голосом перепуганного радиста с «черноморского» траулера:

– Бугель, Бугель! Всем, кто меня получает! Нам приказывают остановиться, боевой катер неизвестной национальной принадлежности идет курсом на сближение, прошу помощи у «Бугеля». Мои координаты…

Это было совсем рядом и даже просматривалось на индикаторе РЛС. Две зеленоватые отметки сближались. На ходовой пост взлетел командир корабля.

– Старпом! Боевую тревогу! Сниматься с якоря!

– Товарищ командир! А как же…

– Александрыч, ты про радиоспектакли что-то слышал? Вот и давай – и по 16-тому каналу, и в открытой связи! Импровизируй!

Тетушкину не надо было повторять дважды! Раздались ревуны, звонки бодрые команды, вроде: – Вперед, полный! – Командиру БЧ-2 принять целеуказания!

А когда вошедший в раж старпом проорал: – Главный комплекс к стрельбе по надводной цели изготовить! – ситуация на индикаторе изменилась.

Вот тут нервы у нахала не выдержали, и маленькая зеленая отметка на темном поле легла на обратной курс и бросила перепуганного рыбака.

– Вот, а ты говорил – машины разобраны. Слушай, ты настоящий режиссер! Какой талант пропадает! – пошутил удовлетворенный командир. Жизнь на корабле вновь потекла «по-якорному».

Меж тем, механики лихорадочно сворачивали ремонт, а капитаны-гости готовились покинуть корабль.

А волны уже захлестывали палубу, спасательно-разъездная «мыльница» танцевала на бурунах твист, подпрыгивая и раскачиваясь на волнах, как пьяный студент на дискотеке.

Почесав затылок, командир корабля капитан 2 ранга Василий Яшин, предложил гостям остаться до утра – если верить штурману и его радио, то ветер должен был стихнуть так же, как и начался. Но капитаны наотрез отказались. Капитаны – это такая человеческая категория – с развитой гиперответственностью. Оставить на ночь свои суда в море, пусть даже на надежных помощников, пусть даже на якоре – такой вариант они даже не мыслили возможным!